Терри Брукс - Мера Магии

— У тебя есть монета? — потребовал другой.

Безнадежно, подумал старьевщик. Ни у кого больше не было монет, а если и имели, то они были бесполезны. Золото или серебро, может быть. Хорошее оружие, особенно какое–нибудь старое автоматическое из времен Великих Войн, имело бы какое–нибудь значение, было бы предметом для обмена. Но ни у кого не было монет.

— Ни одной, — ответил он, отступая на шаг. — Могу я забрать свое тряпье?

Одноглазый шагнул вперед и вдавил цветную ткань в грязь каблуком своего сапога.

— Вот что я думаю о твоих тряпках. А теперь внимательно смотри, что я сделаю с тобой!

Старьевщик отступил еще на один шаг:

— Пожалуйста, у меня ничего нет для вас. Я лишь прошу разрешить мне идти дальше. Я не стою ваших хлопот. На самом деле.

— Ты не стоишь много, это точно, — сказал тот, который хромал. — Но это не значит, что ты свободно пройдешь здесь. Это наша территория и никто не проходит, не заплатив нам!

Двое мужчин снова стали приближаться, шаг за шагом, немного расходясь, чтобы удержать старьевщика от попытки их обойти. Как будто это было возможным, подумал старьевщик, учитывая его возраст, состояние и явное отсутствие атлетических данных.

Неужели он выглядел способным пройти мимо них, если бы попытался? Неужели у него был вид, что он способен на что–либо?

— Я не думаю, что это хорошая идея, — вдруг сказал он, прекращая свое отступление. — Вы, наверное, не совсем понимаете, что делаете.

Хищники остановились и уставились на него.

— Ты не думаешь, что это хорошая идея? — спросил тот, который хромал. — Именно так ты сказал, ты, тощая старая крыса?

Старьевщик покачал головой:

— Все всегда сводится к этому. Я этого не понимаю. Позвольте мне спросить вас кое о чем. Вы знаете человека, который носит черный посох?

Двое обменялись быстрыми взглядами.

— Кто он? — спросил Одноглазый. — Почему мы должны знать его?

Старьевщик вздохнул:

— Я не знаю, почему. Вероятно, вы не знаете. Но он тот, у кого есть настоящая монета, если бы вы знали, где его найти. А вы не знаете, так ведь?

— Не-а, не знаю никого такого, — прорычал Одноглазый. Он взглянул на своего спутника. — Давай–ка посмотрим, что он прячет.

Они двинулись на старьевщика, держа наготове свои клинки, заткнув за пояс дубинки. Они слегка наклонились вперед, готовые прорвать любую оборону, которую это пугало намеревалось предложить, слегка покачивая перед собой клинками. Старьевщик стоял на месте, больше не отступая, больше не подавая виду, что он намеревается убежать. Фактически, он вообще уже не выглядел тем же самым человеком. Эта перемена была тонкой и трудно различимой, однако свидетельство того, что в нем что–то изменилось, было. А именно в его глазах, в отблеске безумия, которое было ярким и определенным. А также в его осанке. До этого он выглядел как испуганная жертва, как тот, кто понимал, что выстоять против этих двух людей у него не было никакого шанса.

Теперь он оказался тем, кто взял все под свой контроль, несмотря на кажущуюся неспособность сделать это, и это не понравилось напавшим на него.

Конечно же, это их не остановило. Людей подобного сорта никогда не останавливало то, чего они не могли понять, только то, что было больше, сильнее и лучше вооружено. Старьевщик не был ни чем из перечисленного. Он был просто невезучим дураком, который пытался быть тем, чем он не являлся, из последних сил цепляющимся за свою жизнь.

Одноглазый ударил первым, его клинок направился в живот старьевщика. Второй мужчина был всего на шаг позади, замахнувшись клинком и нацелившись на обнаженную шею жертвы. Ни один из ударов не достиг намеченной цели. Старьевщик, казалось, не двинулся, однако внезапно поймал оба запястья своими костлявыми пальцами и сжал их с такой силой, что нападавшие закричали от боли, выронили свое оружие и опустились на колени в шоке, изо всех сил стараясь вырваться. Старьевщик не собирался их отпускать. Он просто держал их, пока они стонали и корчились, изучая их агонию.

— Вам не следует быть такими самонадеянными насчет людей, — поучал он их, наклонившись к ним достаточно близко, чтобы они смогли увидеть багровый жар в его глазах, отблеск кровожадности и ярости. — Вам не следует так делать.

Его руки сжались еще сильнее и с тех мест, где они ухватились за мужские запястья, стал подниматься дым. Теперь мужчины выли и орали, пока их запястья и руки почернели и обуглились, сгорев изнутри.

Потом старьевщик отпустил их и они упали на землю, сжавшись в дрожащие комки, рыдая от отчаяния, прижимая свои искалеченные руки.

— Также вы испортили такой прекрасный день, — упрекнул он. — Все, чего я хотел, чтобы меня оставили в покое, дабы я им насладился, а теперь вот это. Вы свиньи самого худшего сорта, а свиньи заслуживают того, чтобы их поджарили и съели!

При этом они снова заорали и попытались уползти, но старьевщик был гораздо быстрее, схватив и удерживая их головы. Между его пальцами поднимался дым, а мужчины дергались и корчились в ответ.

— Как ощущения? — старьевщику хотелось знать. — Можете вы сказать, что с вами происходит? Я поджариваю ваши мозги, если вы не сумели понять, что вы испытываете. Чувствуете себя не очень хорошо, не так ли?

Это был риторический вопрос, потому что ни один из мужчин не смог дать какого–либо вразумительного ответа. Все, что они могли делать, это висеть под смертоносными пальцами старьевщика, пока их мозги не превратились в кашу и они не умерли.

Старьевщик позволил им упасть. Он подумал о том, чтобы съесть их, но эта идея была неприятной. Они были паразитами, а он не ел паразитов. Поэтому он сорвал с них одежду, забрав небольшие предметы для своей коллекции, обрывки ткани от каждого человека, которые позднее напомнят ему о том, кем они были, и оставил тела падальщикам, которые, как он знал, не будут такими придирчивыми. Он подобрал свои испачканные тряпки с земли, в которую они были втоптаны, как смог почистил их, и вернул обратно в свою сумку. Когда все оказалось на месте, он последний раз взглянул на мертвецов и снова пустился в путь.

Он пел негромко, несколько раз повторил для выразительности, переставляя слова, а потом замолчал. Интересное развлечение, но абсолютно непродуктивное. Он надеялся, что эти двое могли обладать информацией о человеке с черным посохом, но они разочаровали его. Поэтому ему придется продолжить поиски без какой–либо полезной информации. Все, что он знал, было то, что он чувствовал, а того, что он чувствовал, теперь должно быть достаточно.