Питер Дэвид - Армии света и тьмы

Просто удивительно, как сильно все изменилось. Теперь Вир стал для меня последней надеждой, единственным шансом на лучшее будущее, который еще остался у моей возлюбленной Примы Центавра. А Тимов, к которой я относился с таким презрением, теперь представляется мне одной из благороднейших женщин, одно только знакомство с которой было незаслуженно огромной честью для меня. Что же касается меня самого…

Что ж… Я по-прежнему слишком мало думаю о себе. Даже интересно, почему многие вещи могут так сильно измениться, в то время как другие остаются, как это ни прискорбно, абсолютно неизменными.

Дракхи замышляют нечто, похоже, какой-то новый коварный план. По их поведению я всегда точно угадываю, когда что-то такое начинает происходить. Шив’кала, тот Дракх, который выступает в роли главного моего тюремщика, каждый раз резко меняет обычную манеру вести себя, когда его привлекают к осуществлению очередного тайного замысла. Впрочем, пока что у меня действительно нет ни малейшего представления о том, что они замыслили на этот раз.

Мое мнение таково, что часто у пленников и их тюремщиков возникают между собой отношения любви-ненависти. Мне кажется, отношения между мной и Шив’калой теперь именно таковы, по крайней мере, до некоторой степени. Например, я люблю ненавидеть Шив’калу. В конце концов, именно Шив’кала настоял на том, чтобы я назначил этого мерзавца, Дурлу, на пост министра Внутренней Безопасности. Дурла, в свою очередь, расставил преданных ему людей на все ключевые посты, и в результате я понемногу оказываюсь в изоляции от всех потенциальных союзников. Я одновременно и самый могущественный, и самый бессильный из всех жителей Примы Центавра.

И только Сенна, юная девушка, дочь покойного лорда Рефы, только она одна во всем огромном дворце еще может доставить мне радость. Я взял ее под свое крыло, выучил ее, сделал ее моим собственным персональным проектом. Мой замысел был крайне прост: я чувствовал, что если смогу спасти эту девочку, то, возможно, это означает, что я в состоянии отыскать шанс спасти и всю Приму Центавра.

Но девушка оказалась и еще одним козырем в руках Дракхов, хотя сама она об этом и не догадывается. Она всего лишь еще одна пешка в той великой игре за власть и отмщение, которую продолжают вести Шив’кала сотоварищи. Продолжая держать ее у себя на поводке, Дракхи постоянно напоминают мне о том, что я и сам нахожусь под их властью. Можно подумать, что для этого недостаточно было поселить у меня на плече эту миленькую одноглазую тварь, именуемую Стражем.

Я раздумываю о том, какой могла бы сложиться моя жизнь. Думаю обо всех тех возможностях, которые открывались передо мной в юности. Я всегда обещал себе, что если только власть окажется в моих руках, я не пойду ни на какие компромиссы, добиваясь своих целей. Между тем в реальности я всю свою жизнь занимался именно тем, что постоянно шел на компромиссы. Хотя нет… на самом деле все было еще хуже. Когда кто-то идет на компромиссы, он, по крайней мере, получает что-то в обмен на свои уступки. Я не получил ничего, вообще ничего. Моя власть - это лишь иллюзия; мои попытки обезопасить Приму Центавра оказываются пустой тратой времени…

Ба!

Опять я ловлю себя на том же самом. Слишком часто в последнее время я, увлекшись, сразу скатываюсь к тому, что начинаю жалеть самого себя. В этой жизни легче всего погрязнуть в чем-нибудь, будь то в алкогольном ступоре или в отчаянии, вызванном психологически. Вместо того, чтобы величать меня императором, следовало бы присвоить мне титул «Великий Погрязчик» - хотя бы из простого стремления к тому, чтобы название соответствовало действительности.

А между тем можно и нужно сделать еще так много. Ведь я все еще на многое способен. Шив’кала хотел сам решить судьбу Вира, но я посмел угрожать ему, и добился своего - Дракх и в самом деле пошел на попятную. Никогда еще за очень долгое время я не был столь близок к тому состоянию, которое можно было бы назвать триумфом. И я почувствовал, что вновь обретаю надежду. Именно это, конечно, опаснее всего в нынешней ситуации. Раз появилась надежда, то кто знает, что будет дальше? Надежда может внушить ложную веру в то, что все образуется, и все будет хорошо.

А может, и будет. Может, наконец, так оно и будет.

Если бы только я знал, что же замышляют Дракхи. Если бы только я знал, что Вир сможет остановить их.

Конечно, это, на первый взгляд, находится за пределами возможного, даже при всех положительных качествах Вира, при том, что он был самым преданным другом и соратником, о каком я только мог мечтать. Но есть и предсказание Леди Мореллы о том, что Вир будет следующим императором, которое, как ни странно, дает мне некоторое чувство душевного комфорта. Из всех известных мне личностей у Вира, пожалуй, наилучшие шансы хорошо исполнить свою работу.

Но если Дракхи действительно вынашивают на ближайшее будущее некие планы отмщения, потребуется настоящий герой, чтобы помешать им. При всем моем уважении к Виру, при том, что благодаря моим заботам он здорово повзрослел за последние годы, определение «герой» по-прежнему меньше всего к нему подходит.

И, конечно, самое страшное, что я даже не в состоянии никого предупредить. Даже если намечается удар против Межзвездного Альянса, для меня невозможно послать сигнал тревоги ни Шеридану, ни кому-либо из его людей. Единственной возможностью для этого было бы попытаться вновь использовать Вира как посредника, но благодаря заботам Шив’калы Вир теперь отправился в изгнание.

Я должен найти какой-то обходной путь.

Мой Страж зашевелился - алкогольный туман, которым я одурманил его, начинает рассеиваться. Как всегда, я должен спрятать этот дневник и удостовериться, что опасная игра, которую я веду, не будет раскрыта. Мои исторические заметки - это тоже в своем роде маленький бунт, часть той борьбы, благодаря которой живы еще моя душа и мой дух.

Но это и не более чем очень маленький бунт, скорее даже просто фига в кармане, как любят выражаться земляне. И по правде говоря, я теперь не больший герой, чем Вир. Стыд, потому что центаврианам очень нужен сейчас именно герой. И будем надеяться, что герой все-таки придет.

И будем надеяться, что меня не принудят стать его палачом, когда - и если - он придет.

Вир стоял перед гигантскими энергетическими вратами, издававшими оглушительный треск. Повсюду вокруг него по земле были разбросаны мертвые тела. А по другую сторону ворот прорисовывалось нечто настолько темное, настолько злое, что страх парализовал Вира. А ведь всего несколько дней - или часов? - назад он клялся самому себе, что никогда больше в жизни ничего не будет бояться, и ничто не сможет больше испугать его. Теперь он посмеялся бы над собственной самоуверенностью, не будь он так испуган, и мысли его унеслись назад, к тому периоду в совсем недавнем прошлом, когда…