Фергус - Мальчик

Люций снова посмотрел на женщину. Она больше ничем не напоминала его жену, кроме глаз. У Реи они более мягкие, с голубым оттенком, но в общих чертах разрез и расцветка были похожи. Для того чтобы произнести следующие слова, Люцию потребовалось собрать всё своё мужество.

- Убейте его.

- Господин князь, - женщина неожиданно заговорила. - Пожалуйста, не губите ребёнка. Убейте меня, я знаю, я заслужила наказание. Но разве вы не видите, какой он слабый? Он и так умрёт через несколько дней. Пусть хоть немного подышит воздухом.

Люций застыл в нерешительности. Безумством было бы выполнить её просьбу. Да и какой в этом смысл? Ребёнок всё равно умрёт, от меча или от собственной слабости, раньше или позже, не имеет значения. Но всё-таки что-то мешало ему отказать ей в этом последнем желании.

Выход, как ни странно, нашёл секретарь.

- Господин, - позвал он. - Нашему доктору любопытно было бы изучить ребёнка. Младенец не зверь, в лес не убежит. А убить его вы всегда успеете.

Крестьянам этот совет не понравился. Они глухо заворчали. Но князь уже принял решение.

- Да, так и поступим. Отнесите его к доктору! - приказал он. Секретарь вытащил ребёнка из рук крестьянина. Младенец проснулся и запищал, но так слабо, что на него никто не обратил внимания.

На секунду в потухших глазах женщины мелькнула благодарность, и от этого Люцию стало только хуже. Зачем благодарить, если ребёнок всё равно погибнет? Но пусть уж она хоть немного порадуется перед смертью. Он незаметно кивнул обречённой и махнул рукой стражникам.

Двое одетых в кольчуги мужчин подхватили хрупкую женщину и потащили её из зала. Крестьяне, мрачно ухмыляясь, последовали за ними. Люций не сомневался, что все эти люди утром придут посмотреть на казнь.

В пустом тронном зале остался только он да секретарь с плачущим младенцем на руках. Князь жестом велел секретарю подойти ближе. Прежде чем взглянуть на ребёнка, он на мгновение заколебался. Любопытство боролось в нём с опасением.

Вблизи младенец выглядел точно так же, как издалека. Самый обыкновенный ребёнок, только чересчур хлипкий. Он был лысым и сморщенным, как орех, и таким тощим, что князь мог бы пересчитать каждую косточку. Слабые кривые ножки, слабые ручонки. С таким телом он обречён.

Будто почувствовав чужой взгляд, младенец внезапно прекратил плач, широко распахнул глазёнки и посмотрел прямо на князя. Люций похолодел.

Глаза ребёнка были серыми, как и у его матери. Только не серебристыми, а очень светлыми, почти белыми, и холодными, словно зимний день. Но князя насторожило не это, а его зрачки.

Они были узкими и горели расплавленным золотом.

Корвус I

- Ты хотел бы уметь летать? - спросил ворон.

Корвус не ответил. Ворон часто болтал всякие глупости, поэтому мальчик особо не прислушивался к его словам.

- Я знаю, что хотел бы, - сказал ворон, не дожидаясь ответа. Иногда мальчику казалось, что этой птице вообще не нужен собеседник и что она с таким же успехом могла бы болтать сама с собой.

- Вот только ты не умеешь, - продолжил ворон. - Эта болезнь тебя убивает. И делает слабаком.

В этом Корвус был с ним согласен. Он болел с самого детства, сколько себя помнил. Малейший порыв ветра вызывал у него озноб, купание в холодной воде заканчивалось тяжелейшей лихорадкой, после поедания немытых овощей неизбежно наступало отравление.

Сам Корвус думал, что его беда в том, что он слаб. Он редко общался со своими сверстниками, но всё же успел заметить, как они отличаются от него. Нормальные дети не валятся с ног от любого чиха. Нормальные дети могут играть с утра до вечера на ветру, могут гулять под дождём и шлёпать босиком по лужам, могут купаться в быстром и холодном Флюмене.

- Да, ты слабак, - согласился ворон. Последнее утверждение вызвало у Корвуса раздражение.

- И что с того? - запальчиво выкрикнул мальчик. - Зачем ты мне это говоришь?

- Может быть, я хочу помочь? - вопросом на вопрос ответил ворон. Корвус не придал его словам значения. Эта птица только и умеет, что говорить, и ничего не делает. И вообще она всего лишь сон.

- Ты хотел бы стать здоровым? - снова спросил ворон.

Корвус пожал плечами. Конечно же, он хотел играть с другими детьми под дождём и купаться во Флюмене. Но с другой стороны, Корвус болел всю жизнь и просто не мог представить себе, каково это - быть здоровым.

- Так ты хотел бы летать? Хотел бы быть свободным?

- Замолчи! - закричал мальчик. Эти бессмысленные вопросы порядком надоели ему. Зачем эта птица каждый раз приходит во сне и мучает его?

Но болтливое пернатое даже и не подумало замолчать.

- Я знаю тебя. Ты хотел бы стать здоровым. Ты хотел бы уметь летать. И ты хотел бы быть свободным. Так сделай это! Чего ты ждёшь? - внезапно он придвинул клюв к голове мальчика и заорал ему на ухо. - Корвус! Корвус! Вставай!

Хриплое воронье карканье как-то незаметно перешло в визгливый женский крик. Корвус распахнул слипающиеся глаза и увидел, что ворон исчез, а над ним склонилась тётка Пульхра.

- Доброе утро, соня! Хорош дрыхнуть! - пропищала она. Корвус поморщился. Голос тётки напоминал ему скрип ржавого металла.

- Уже встаю, - пробормотал он, опуская ноги, замотанные в плотные шерстяные носки, на пол.

- Ну так быстрее! В бане нагрета вода, можешь умыться, - проскрипела тётка Пульхра и ушла на кухню. Ёжась от холода, Корвус вылез из-под одеяла.

Корвус со своими тётками жил в северной части княжества Грейс, в самом предгорье кряжа Монтес. В доме было три комнаты и веранда. В одной комнате находилась кухня, во второй - спали его тётки, а в третьей - хранились всякие нужные и ненужные вещи, в том числе и Корвус. Рядом с домом были ещё три пристройки - баня, нужник и кладовка. Не самое богатое хозяйство.

Когда Корвус зашёл на кухню, там хлопотали обе его тётки - и Пульхра, и Бона. Когда мальчик сел за стол, тётка Бона смерила его таким взглядом, что ему захотелось немедленно сползти на пол.

- Явился, не запылился, - её голос не был таким раздражающе скрипучим, как у Пульхры, но зато гораздо более ядовитым. - Ешь быстрее и скройся. Скоро клиенты придут.

Пульхра и Бона зарабатывали на жизнь ведовством. Приворотные зелья, лечебные мази, амулеты на удачу, талисманы от сглаза - они занимались всем понемногу. Крестьяне из соседней деревни за глаза звали тёток ведьмами и боялись их, но всё равно бегали к ним по каждому поводу.

Внешность у них, прямо скажем, была, как у натуральных ведьм. Обе старые, злобные и уродливые. Из двух старух особенно безобразной была Пульхра. У неё на спине вздымался горб, глаза сбились в кучку, а из огромного носа с вывороченными ноздрями торчали седые волоски.