Питер Дэвид - Сэр Невпопад и Золотой Город

К счастью, я имел изрядный опыт лесного существования — это был один из моих немногих талантов, кроме, соответственно, таланта к побегам, спасению собственной шкуры и искусства непревзойденной трусости. Лесной опыт я приобрел в юности и не утратил его с течением лет, ушедших на мое возмужание. Когда мы нашли временное прибежище в Утомительном лесу, мне было без малого двадцать. Мы отыскали пещеру, где могли поселиться, — она была надежно укрыта от случайных взглядов как снизу, с земли (воров), так и сверху, с ветвей деревьев (арфистов-затейников). Мы решили передохнуть там несколько дней, а затем податься дальше на запад, чтобы между нами и людьми Рунсибела легло как можно большее расстояние. Я проводил время на охоте, ловил мелкую дичь, Шейри же попеременно то предавалась медитации, то вела себя так, словно у нее имелась возможность тратить время гораздо лучше, чем в общении со мной.

Впрочем, что там ни говори, а уживались мы с ней неплохо. Я, к примеру, намекнул Шейри, что не прочь бы обучиться какой-нибудь магии, и она стала учить меня карточным фокусам. Понятно, это никакая не магия, и поначалу я на нее очень сердился. Но вскоре стал получать от карт настоящее удовольствие. Я очень быстро учился, а заодно приобрел определенную ловкость рук, позволявшую сбивать зрителей с толку и вытаскивать карту как бы из воздуха. Честно говоря, последнее — не такой уж и сложный трюк. Надо просто вытянуть руку прямо, удерживая верхние углы карты на тыльной части ладони между пальцами, а затем быстро выбросить карту вперед. Создается впечатление, что карта появляется из ниоткуда. Как я уже отмечал, прием не бог весть какой, но порою качество нашей жизни мы измеряем количеством бездумных забав, которые изобретаем, чтобы развлечь себя на пути к могиле.

Что касается охоты, то, повторяю, сначала я охотился на мелкую дичь. Но однообразная диета из кроликов и белок быстро приелась, и я переделал и перенастроил ловушки на более крупную добычу, надеясь поймать небольшого оленя или даже отбившегося от стада единорога. Бессмертные они или нет, но эти существа, если им быстренько свернуть шею, умирают не хуже других лесных обитателей, а мои ловушки были предназначены именно для такой цели. Понятно, я не ставил их поблизости от дорог, которыми могли бы воспользоваться редкие путешественники, — разве что произошел бы несчастный случай.

И вот он-то как раз и произошел.

Однажды я с присущей мне осторожностью пробирался по лесу. Может, это прозвучит хвастливо или тщеславно, но, если я решаю остаться в лесу незамеченным, обнаружить меня почти невозможно. Это одно из немногих занятий, не считая плавания, когда хромая нога мне не мешает. Скрытность зависит не от скорости, а от экономии движений. Скоростной марафон — предприятие для меня безнадежное, но если вы ищете человека, который мог бы двигаться не быстрее улитки много дней подряд, то я в вашем распоряжении.

Подбираясь к одной из своих ловушек, снабженных петлей, я вдруг услышал испуганный вскрик, который, правда, тут же и оборвался. Звук был определенно произведен человеком. Мига мне хватило понять, откуда мог идти звук — конечно же, из моей ловушки, — и еще мига, чтобы с ужасом осознать, что он означает.

Наплевав на скрытность, я буквально вломился в подлесок, надеясь, что у меня еще есть время выправить ситуацию.

— Неужели…

Вид, который передо мной предстал, был до жути отталкивающий, но притом и редкостно привлекательный — в извращенном, понятно, смысле, самом что ни на есть извращенном.

Небольшая кучка еды, служившая приманкой, была развалена. Туго затянутая петля болталась над землей в трех с половиной футах. И в этой петле висел, оставив между ногами и почвой промежуток в добрых шесть дюймов, вышеупомянутый карлик.

Выглядел он до чертиков странно. Голова его свешивалась на сторону и была совершенно круглой, при этом черты лица выглядели на удивление сплюснутыми, словно кто-то сел ему на лицо. Руки были непропорционально длинны, что часто встречается у таких существ, однако и ноги у карлика оказались длиннее, чем водится, и были не такими кривыми, как это обычно бывает. Но что самое удивительное, это его ступни. Сначала я подумал, а не обут ли он в какие-нибудь волосатые тапки, но потом понял, что карлик бос, просто его нижние конечности были такой степени волосатости, какой я не встречал ни у одного экземпляра представителей породы бесхвостых.

В паху существа имелось изрядное вздутие, которое не могли скрыть даже его широкие штаны. Я никогда не присутствовал на казни через повешение, но слыхал, что жертвы подобных инцидентов в момент смерти обычно имеют потрясающую эрекцию, и это всегда меня поражало своей загадочностью. Ведь если что-то и можно считать надежным средством против полового возбуждения, так это перелом шейных позвонков. Но вот он я, своими глазами наблюдаю подобное удивительное явление, так что все это чистейшая правда. Кто бы мог подумать?

Я все еще чувствовал некоторую вину за то, что раньше срока оборвал жизнь прохожего существа, но помочь ему не мог все равно, раз событие уже совершилось. Так что я занялся наиболее разумным в таких обстоятельствах делом: проверил его карманы. Веревку я обрезать не стал: как ни печальна сцена, а в подвешенном состоянии обыскивать тело легче. Когда выпуклость на штанах карлика начала опадать, я охотно освободил его еще от одной — изрядных размеров кошелька, висевшего у него на поясе и набитого золотыми монетами, подобных которым я никогда раньше не видал. Впрочем, в отличие от монет, в каждом королевстве несущих профиль своего монарха, выбитого на их поверхности, золото остается золотом, чья бы личность его ни украшала.

Потом под болтающимися ногами карлика в траве что-то блеснуло в лучах заходящего солнца и засияло, словно подмигивая мне. Я нагнулся и поднял предмет. Это оказалось золотое кольцо, слишком, правда, большое, чтобы носить такое на пальце. Я легко мог продеть в него три своих. Возможно, это была серьга — хотя какое-либо специальное крепление отсутствовало. На ощупь кольцо оказалось теплым, и я вертел его в руках, внимательно разглядывая. Тогда-то я и заметил на внутренней стороне кольца некую надпись. Не так-то легко было ее разобрать, к тому же, как ни странно, буквы, казалось, таяли, а кольцо остывало. Там было написано вот что:

"Штуковина, чтобы их всех иметь".

Я не знал, кто такие эти "они", которых "всех" за что-то надо было "иметь", и что это за "штуковина", я тоже не знал, поэтому назначение кольца оставалось для меня темным. Жаль, что мое неведение не продлилось вечно.

В этот момент в лесу я услышал шум. Судя по звуку, ко мне приближалась группа людей, человек с полдюжины, если не больше. Они шли не скрываясь, их мог бы услышать и глухой. К несчастью, они находились на пути между мной и пещерой.