Сергей Гомонов - Пройти неведомой тропой...

Насекомое быстро нашло способ подняться. Это был полый стебель бамбука, по которому в комнаты наверху подавалась вода. Скорпион воспользовался им и вывалился из трубы в большой медный чан. Здесь люди часто омывали свои тела. Даже сегодня: вода на самом дне еще не успела высохнуть.

Кто угодно — будь это паук, многоножка или простой скорпион — оказался бы здесь в ловушке. Но этому посетителю хватило одного прыжка, и он выбрался наружу.

Дверной проем в комнату малыша закрывал льняной полог. Скорпион проник внутрь и забрался в колыбель.

Ребенок проснулся. Нянька по-прежнему спала.

На краю колыбели сидело странное черное животное и шевелило клешнями. Мальчик улыбнулся: тело гостя красиво блестело при свете луны и делало его похожим на забавную игрушку…

…Нищенке приснился дурной сон и, со всхлипом втянув в себя воздух, она очнулась. Прячущийся в ее утробе младенец тревожно забился.

"Он сейчас сделает это!.. сделает это!.. сделает это! Она заслужила!.. заслужила!.. заслужила!" — отзываясь протяжным свистом, шептали в ушах похожие, но все-таки различные голоса.

— Кто? Кто из вас?! — нищенка привстала на циновке, озираясь.

Голоса смолкли.

— Я спрашиваю — отвечайте! Кто из вас?!

"Теф-ф-ф-ф-ен!" — фыркнула ночь, всколыхнув сухую траву, устилавшую глиняный пол жилища.

— Ал-Демифово порождение! Тефен! — забормотала бродяжка. — Откуда ты только взялся на мою голову? Ведь говорила я вам всем: "Я пойду одна и даже забуду ваши имена. Не знайте Черного, не приветствуйте Красного, не смотрите на богатых женщин в их домах! Пусть ваши лица будут опущены на дорогу, пока мы не достигнем убежища!" И что наделали вы, богомерзкие твари?! Где он теперь?

"Ты знаеш-ш-ш-ш-шь!"

Когда поднялась женщина, огнем полыхнул ее стан, а губы забормотали в небо:

— Приди ко мне, приди ко мне, несчастная! Уста мои владеют жизнью! Я — та, кто поможет тебе! Мой отец научил меня знанию, ибо я его родная и любимая дочь!..

…Маленькая ручонка потянулась к забавной шевелящейся игрушке. Скорпион не сбежал. Напротив — даже подполз поближе к малютке и слегка встряхнул воздетым над спиной хвостом. Его панцирь походил на вороненые доспехи воина.

Ребенок засмеялся и ухватил насекомое неловкими пальчиками. И тотчас злое жало пронзило его нежную кожу…

…Ненхут заметалась на своем ложе: ей все мерещился чей-то призывный голос, который пришел на смену тревожному шепоту, похожему на ветер, шелест травы и скрип старых ветвей.

Ночную мглу пронзил дикий крик. Человек так не кричит, и все же Ненхут почувствовала сердцем, что это молит о помощи ее сын. Маленький Са-Ункар в беде.

Все, кто был в доме, бросились в комнату наследника хозяина.

— Я видела его! — вопила служанка, прижимая к себе пылающее тело младенца и указывая в темный угол комнаты. — Это скорпион! Он сбежал вон туда! Туда! О, боги!

— Лекаря! Скорее! Спасите его! — Ненхут от горя рвала волосы, а сын ее уже не мог плакать: яд убивал его.

"Приди ко мне, приди ко мне, несчастная! Уста мои владеют жизнью! Я — та, кто поможет тебе! Мой отец научил меня знанию, ибо я его родная и любимая дочь!.."

— Господин Изур уехал из Персуэ сегодня…

— Помогите!

И Ненхут, завернув сына в простыню, бросилась по соседям. Но куда бы ни стучалась она, повсюду ее гнали прочь, не веря, что сына знатной Ненхут мог укусить скорпион и не желая говорить с обманщицей или воровкой, представляющейся именем Ненхут. Лишь соседка напротив отворила ей ворота, но, увидев отекшее лицо младенца, тут же захлопнула перед несчастной ворота:

— Уходи, Ненхут! Я не хочу, чтобы демоны болезни, вселившиеся в твоего Са-Ункара, вошли в меня и моих детей! Прочь!

— Но это всего лишь скорпион!

— Я не верю тебе! Твой сын болен проказой или болотной лихорадкой! Прочь!

— Кто вылечит моего малыша?! — закричала женщина, выбегая на главную площадь, но никто из тех, кто звал себя друзьями Ненхут и Ункара, не пожелал помочь ей.

"Приди ко мне, приди ко мне, несчастная! Уста мои владеют жизнью! Я — та, кто поможет тебе!"

Ноги, не повинуясь больше отчаянным мыслям Ненхут, понесли свою владелицу на болота и вывели к маленькой покосившейся хижине. Тростниковая дверь сама собой распахнулась перед гостьей. Старая женщина — встретившая Ненхут обитательница лачуги — махнула рукой в комнатушку со словами: "Она ждет тебя!"

И едва не ослепла Ненхут, увидев ту, что ожидала ее прихода. Вспыхнул и сгорел в немыслимо ярком огне облик нищей побирушки. И пред несчастной, прижимающей к груди безжизненное детское тело, предстала та, которой жена купца столько раз молилась, раскладывая на алтаре у подножия гранитной статуи гирлянды цветов.

— О, Исет! Прости меня! Прости, что не признала тебя! Я готова понести кару, я готова заплатить чем угодно… Только спаси моего сына!

— Ты уже испытала свои уста и теперь молчи! — сурово молвила вечно юная богиня, принимая на руки Са-Ункара. — О, яд скорпиона Тефен! Приди, выйди из тела на землю, не броди, не проникай! Я — Исет, богиня, владычица чар, творящая чары, превосходная изречениями! Слушает меня всякий гад! Пропади, рана укуса, по слову Исет, которой Геб дал свою силу, чтобы отвращать яд в его мощи! Отступи! Беги! Назад, по слову возлюбленной дочери солнечного Ра и жены Усира3!

_______________________________________________________

3 Усир — др. египетская транскрипция имени Осирис (греч.) или Озирис (римск.).

_______________________________________________________

И вздохнул ребенок, и заплакал он.

— О, жив мой ребенок и мертв яд! — вскричала Ненхут, простирая свои руки к целительнице. — Огонь потух, и небо спокойно из-за уст Исет, богини! Ты помогла мне, ибо ты знала, каково быть в несчастье. О, горе мне! Я была слепа, я была глуха! Как искупить мне свою вину пред тобой, вечно юная?!

Исет молча освободила одну из своих грудей и напитала молоком ожившего младенца.

— Приди и принеси сюда свои богатства, и пусть они наполнят дом обитательницы болот, ибо она открыла мне свою лачугу, а ты оставляла просящих страдать. Ты испытала свои уста: твой сын был укушен злым скорпионом. Язык твой был жалом скорпиона, и ты сама навлекла беду на себя и свою семью…

— Прости!

И Ненхут бросилась сзывать слуг, дабы те перенесли ее имущество в дом бедной крестьянки. Она поняла: кара Исет будет жестокой, ведь не окажись та богиней и не случись беды с маленьким Са-Ункаром, богачка не образумилась бы никогда и осталась бессердечной, как и ее заносчивые соседи.

Когда последняя драгоценность была принесена в хижину растерянной жительницы болот, богиня Исет отдала матери ее ребенка и, вытащив из нищенской котомки ячменный хлеб, протянула его Ненхут: