Стивен Дональдсон - Появляется всадник

— Стена наверняка не выдержит, — ответил он все так же смущенно. — Мы разрушим ее к вечеру, может быть даже к полудню. Ее возводили зимой. Каким бы хитрым и ловким не был Леббик, — Краген не жаловал сурового Смотрителя, — у него не было ничего годного для раствора. Даже если он забрал весь песок Гильдии и затем изрубил в куски всех Воплотителей, чтобы использовать их кровь для замеса, — стена все равно не выдержит нашего натиска. Леди поежилась.

— И когда она рухнет?.. — спросила она, снедаемая невысказанным беспокойством. — Что тогда?

— Когда удар будет нанесен, — ответил он с внезапной резкостью, — отступать станет некуда. Аленд окажется в состоянии войны с Мордантом. И мы не будем ждать, пока жажда и страх сделают за нас нашу работу. Пердон — единственное, что стоит между нами и верховным королем Фесттеном. Мы постараемся проделать еще бóльшую брешь и пойдем на приступ, чтобы захватить замок. — Но через мгновение он почувствовал жалость к ней и добавил: — Орисону будут предоставлены все мыслимые возможности сдаться. Я не хочу резни. Все мужчины, женщины и дети еще понадобятся нам в борьбе против Кадуола.

Бледная, обеспокоенная Элега посмотрела на него с благодарностью. Она задумалась, а потом кивнула:

— Смотритель Леббик никогда не сдастся. Мой отец за всю свою жизнь никогда не сдавался.

— В таком случае, ему предстоит этому научиться, — буркнул принц.

Он верил в то, что говорил. Он верил, что заплата в бреши долго не выдержит — поскольку, за исключением Воплотимого, у Орисона нет ничего, с чем противостоять его натиску. Но от сомнений, которым он даже мысленно не мог подобрать названия, сводило мышцы живота, и принц приказал капитану запускать первый камень.

Двое крепких мужчин дружно взмахнули молотками и ударили по крюкам по бокам катапульты; огромный рычаг метнулся вперед, выбрасывая камень со стоном и скрежетом, словно тяжесть кидал согнутый в три погибели человек. Выстрел вызвал взрыв восторга в рядах воинов, но принц мрачно следил за полетом снаряда. Резкий удар молотов, стон струн, стук удара о стопоры и протестующий скрип колес — он, казалось, ощущал это всем телом, словно удары, направленные против него, и уже по звуку мог определить, что камень не попадет в цель. Так и случилось.

Точнее, не совсем так: Орисон был слишком большой целью, чтобы промазать. Но камень ушел выше и левее, не попав заплату.

Удар оставил на стене замка отметину. А дальше произошло то, что и должно было произойти; снаряд разлетелся. Ничем не украшенный пурпурный штандарт, разновидность личного знамени короля, продолжал развеваться и трепетать на ветру, недоступный, невозмутимый.

Принц негромко выбранил ветер, хотя знал, что тот совершенно ни при чем. Честно говоря, промаха следовало ожидать; необычным было бы попадание. Командующему катапультами требовалось произвести несколько выстрелов, чтобы пристреляться и приноровиться к натяжению струн. Но принц Краген чувствовал необъяснимое раздражение, словно промах был дурным предзнаменованием.

Вероятно, так оно и было. Прежде чем люди капитана принялись вращать вороты, чтобы вернуть на место ложку катапульты, все войско услышало сигнал трубы. Это не походило на сигналы, объявляющие о посланнике или вызове; это был высокий душераздирающий стон на одной ноте, словно трубач не пытался что—то сыграть, а ему просто приказали привлечь внимание.

Краген посмотрел на леди Элегу, ожидая объяснения. Она пожала плечами и кивнула в сторону Орисона.

С того места, где находился принц, ворота замка не были видны. Но они, вероятно, открылись, потому что из—за поворота стены появился и поскакал в сторону катапульты всадник.

Это был небольшой человек — слишком маленький для своего коня, автоматически сделал выводы принц. И не привыкший к езде верхом, судя по осторожности, с которой держался в седле. Если он имел оружие или был одет в доспехи, то они скрывались под толстым плащом.

Но на его плечах, выбиваясь из—под плаща, была желтая мантия Мастера. Ветер развевал полы мантии, и ее невозможно было спутать ни с чем.

Принц задумчиво приподнял черную бровь, но не позволил себе никакое иное выражение чувств. Сознавая, что все сказанное им будет немедленно услышано и станет известно среди армии, он тихо пробормотал:

— Интересно. Воплотитель. Мастер Гильдии. Вы знаете его, миледи?

Она медлила с ответом, опасаясь ошибиться. Затем тихо сказала:

— Это Квилон, милорд принц. — Она нахмурилась. — Почему он? Он никогда не играл никакой роли, ни в Гильдии, ни при дворе.

Принц Краген, глядя на приближающегося Мастера, улыбнулся. И так, чтобы могла услышать лишь одна леди Элега, заметил:

— Подозреваю, что в самом скором времени мы узнаем ответ.

Мастер Квилон с покрасневшим лицом спешил к ним, смешной на своем жеребце. Глаза у него слезились, словно он плакал, хотя в его лице не было заметно печали. Нос подергивался, словно у кролика; губы открывали торчащие вперед зубы. И когда Мастер остановил лошадь перед принцем Крагеном и леди Элегой — когда Квилон наполовину сполз, наполовину свалился с лошади, словно сдутый ветром — алендский Претендент с трудом удержался от смеха. Но как бы комично ни выглядел этот Квилон, он был Воплотителем. Будь с ним зеркало, он бы успел причинить серьезный ущерб, прежде чем его захватили бы в плен или убили.

— Милорд принц, — начал он без особых предисловий, не взглянув на дочь короля Джойса и даже не кивнув в знак приветствия сыну монарха Аленда, — я спешил сюда предупредить вас.

Люди, окружающие принца, застыли; командующий катапультами положил руку на меч. Но поза Крагена свидетельствовала, что он не намерен реагировать на оскорбительное поведение.

— Предупредить нас, Мастер Квилон? — Его тон был спокойным, несмотря на блеск ярости в глазах. — Какое неожиданное благородство. Мне краем уха довелось услышать, что Смотритель Леббик грозился «обрушить на нас всю мощь Гильдии». Неужели я неправильно понял намерения вашего короля? Разве меня уже не предупредили? Или… — он проницательно взглянул в глаза Квилона, — ваше предупреждение несколько иного свойства? И ваше присутствие свидетельствует о том, что Гильдия больше не подчиняется королю Джойсу?

— Нет, милорд принц. — Воплотитель казался до того напуганным, что твердость в его голосе казалась неестественной, неожиданно зловещей. — Вы торопитесь с выводами. А это очень опасная слабость для человека, управляющего людьми. Если вы намереваетесь пережить эту войну, вам следует быть осмотрительнее.

— Мне следует?.. — спокойно повторил принц. — Прошу прощения. Вы, вероятно, поняли меня неправильно. Ваша собственная неосмотрительность, поспешность, с какой вы прибыли сюда, вызвала неосмотрительность с моей стороны и породила домыслы. Если в ваши намерения входит всего лишь повторить угрозы Смотрителя, вы могли бы не утруждать себя малоудобной скачкой.