Алинна - Ключ от радуги

Музыкант уже пересмотрел почти все его рисунки, и на одном, где было изображено одинокое дерево на скалистом склоне, заметил чью-то фигуру.

- А кто это тебе на камнях позировал, я его что-то не узнаю? Да это не… Это же человек! Только какой-то не такой? Улли, кто это такой?

- Это из Каравача, есть там один. Он тоже рисует. А еще он мастер сновидений, рисует не только картины, но и сны.

- Улли, что я слышу? Ты вздыхаешь о каком-то пятипалом! У тебя с ним что-то было?

- Совсем не то, что ты думаешь!

- Мой юный друг, ты уже знаешь, что я думаю? Не так часто встречается эльф, который грезит человеческим юношей. Хотя на рисунке он вроде ничего, даже что-то эльфийское в нем есть. Хотя люди всегда перенимали наши привычки.

- Нет! Все было не так.

- А как? Ну, расскажи, мне правда интересно. Вдруг он действительно особенный.

- Да, он необыкновенный.

- Что же в нем такого необыкновенного?

- Он Белый принц. Да, не смотри на меня, я не выдумываю, это действительно он.

- Улли, ведь это же сказка, как про дерево Дедеагач(2). Сколько не ищут, найти не могут. Все ждут чуда, а чудеса больше не случаются. А ты со своими фантазиями еще не то напридумываешь.

Вдруг словно тишину нарушили серебряные трубы, сверху донеслись нежные, отрывистые и переливные звуки, это перекликались птицы, предупреждая о грядущей зиме и тяжелых невзгодах. Раздался шум крыльев, на скалистый уступ садился клин агулов.

- Невероятно! - воскликнул Улли, - Разве такие бывают, снежно белые?

И кинулся зарисовывать танцующих птиц среди танцующих деревьев.

- Это стерхи, мне еще мой учитель Гринвардиэль рассказывал про них. Это птицы самого Стерга, бога свободного ветра, песен и фатазий. Это у него мы должны просить ниспослать нам вдохновение.

- А ты говорил, что чудес уже не бывает.

Музыкант заворожено наблюдал за движениями священных птиц, даже потерял счет времени…

Вожак стерхов издал призывный клич, и клин собрался в свое путешествие по небесной дороге. Снова шум крыльев над головами и птицы растворились в воздухе, стихла их тревожащая песня. Беззвучно слетали осенние листья, и как лист с неба спустилось на гриф инструмента серебристое перо. Музыкант настроил струны и спел, спел во след улетевшему клину, спел не по заказу, не для услаждения высоких особ, а потому что песня рвалась на свободу:

Кто ты бродящий в мирах

Сплетающий путы из снов?

Взмах, руки тонкой взмах

Накроет сетью оков.

Ты бродишь, летишь сквозь туман

Не ведая… помня про сон

Ты пьешь тумана обман

И правда не правда…все сон

Придумаешь новый канон

Был вымысел - станет исток

И новым станет закон

Но вновь розовеет восток

Сна чары опять опадут

Рассыпятся в белую пыль

Вдыхая сна чашу до дна

Гадая…, что правда…, где быль…

(Маргарита Сказ)

Шумит бескрайняя степь… Ревут варги, кричат орки, звенит упряжь, скрипят повозки, скворчат над кострами мясные туши, да варится в огромных котлах мясо. Кругом пыль и мелькание ярких шатров и одежд. Такого столпотворения нет даже на знаменитой Каравачской ярмарке, да и не были орки, что собрались на общий совет родов, на ярмарке. Скоро, впервые за последние двести лет, должен собрался Большой Совет - кылгын. Много, много лет шаманы вопрошали у Танис разрешение собраться на Большой Совет, чтобы выбрать улу-кагына, но ответом была тишина, а в этом году Темноокая богиня дала, наконец, свое соизволение. Вот и собрались орки со всей степи и шумят, пытаясь выбрать Большого военного вождя, и ждут назначенной ночи - ночи темного светила - ночи Таниса.

Нет места на Лари для двух народов: для орков и эльфов, кто-то из них должен уйти, и это НЕ орки. Пришло время для Великикого Похода на длинноухих родственничков, пришло время убрать эту ушастую поросль с Лари. Скоро, если будет такова воля Темноликой, будет избран Большой военный вождь улу-кагын и поведет соплеменников в Великий Поход.

Радуются орки, будет большой поход - значит, будут варги и шатры для выкупа невесты и не угаснет Род. Да, многие погибнут, но остальным достанется больше добычи и калым будет больше. Выбирать лучших будут, конечно, полногрудые и веселые орчихи, но что лучше всего может растопить сердце девушки, как не богатое подношение? А где его взять, если не в походе?

Вот и сидит верховный шаман на многослойном войлочном ковре и смотрит внимательным взглядом на посланного богиней враана(3). А враан ухватился крепкими когтями за плечо полногрудой и крутобедрой статуи и тоже смотрит на шамана то одним, то другим круглым птичьим глазом. Стар верховный шаман, очень стар… Он уже и не помнит, сколько он видел восходов темной луны, но не помнит он, чтобы рассказывал ему его учитель, предыдущий Верховный шаман, что посланец Великой богини может быть так молод. "Вон у клюва еще желтое виднеется и кожа на лапах тоже еще желтая, а не цвета старой кости. Но сколько я его не проверял, все приметы показывают, что это посланец. И прилетел на зов и с прошлого камлания сидит на статуе ждет. Только поесть слетает, а потом опять, обратно на плечо богини. Хоть ты тресни, посланец! Ох, не кончится этот кылгын ничем хорошим, не кончится. А тут еще эти мелкие разлетались! " И верховный шаман стегнул длинным бичом по крутящимся у его шатра чик-чикам(4), пара птичек упала, поджав лапки, растеряв окровавленные перышки.

И в то же мгновение в полудне пути от стойбища Верховного шамана, в темной, заросшей колючими кустами балке, упал перекошенный от боли человеческий маг, желтый - специалист по животным.

- Гарим, Гарим! Ты что? - стал трясти его за плечи товарищ.

Маг застонал и открыл глаза.

- Пить дай… Как он меня бичом… старый пень… чтоб его самого так приложить… - и маг стал пить теплую воду из флажки. Пил он воду экономно, подолгу держа во рту каждый маленький глоточек, наслаждаясь чудным мигом течения воды по языку.

- Ну, что увидел?

- Да все также… Орки собираются, а этот старый пень сидит перед этой расплывшейся от жира каменной бабой и с врааном взглядом бодается. Придется сидеть здесь и ждать ночи Темной богини. До этого я больше туда ни с чик-чиками, ни с враанами не полезу. Я после стрелы, что орки забили в грудь моему враану, я туда не сунусь. Сколько там у нас чик-чиков осталось?

Его напарник посмотрел в заботливо укрытую в кустах клетку.

- Два…

- Вот, поэтому давай отдыхать, отсыпаться и ждать. У нас там съедобное что-нибудь осталось?

- Почти ничего… Сухари все кончились, вяленного мяса осталось дня на два. Есть крупа, но костер разводить нельзя. Орки нас по нему на раз учуют… Что делать-то будем? Может, приманишь кого?