Павел Буркин - Вернуться из смерти

  Пришлось бедняге вновь встречаться с бывшей женой горшечника, которую как раз собиралась бить толпа. В последний момент они успели поменяться, и выпорхнувшие на сцену девушки ("Группа подтанцовки" - будто поясняя Эвинне, подумала Артси) закружились вокруг главных героев. За жрецом тоже мчалась одетая в мужское платье танцовщица... Нет, всё-таки подросток, похоже, в "спектакле" участвовали и мальчики. В самый последний момент жрец успел передать жене горшечника её наряд, ему достались мужские штаны, рубашка, неизменная жреческая шапочка. Сопровождаемые дружным хохотом пирующих, "жена" и "жрец" умчались за дверь. За ними, с гиканьем и свистом, бежали остальные - будто толпа решила хорошенько проучить мошенников.

  Вскоре они вернулись, уже в первоначальных нарядах. Эвинна удивилась, как они быстро переоделись, но Артси подсказала: перед представлением они одели сразу два, а то и три наряда. Как и другие танцоры, игравшие по две-три роли.

  Музыка стихла, танцовщицы застыли в разнообразных, полных изящества и манящих позах. Несколько секунд стояла тишина, люди как будто ждали продолжения - а потом зал взорвался восторженными криками, на помост танцоров обрушился ливень монет и золотых украшений. Эвинна их понимала. Искусное представление, прошедшее по самой грани непристойности, но ни разу её не перешагнувшее, грациозные танцы и изящные наряды произвели впечатление. Особенно интересно было той её части, которая некогда была Артси. Как и все, девушка бросала трофейные алкские монеты на сцену и кричала:

  - Тайпти! Прекрасно! Молодец!

  О ней речь - она и навстречь. Куртизанка вынырнула из водоворота всеобщего восторга, всё такая же - усыпанная драгоценностями, в ярком, слишком ярком для жизни, но идеальном для сцены наряде, с ярко подведёнными губами и глазами, нарумяненными щеками, окрашенными охрой босыми ступнями и кончиками пальцев. Только в глазах, больших и глубоких, будто омуты на Эмбре, нет и намёка на веселье. Глаза очень усталого человека.

  - Счастлива видеть Артси-каттхаю, - с сильным акцентом, но на борэйнском, обратилась она к Эвинне. - Да будут Боги благосклонны к твоему делу. Поговорим, как условились?

  "К моему делу" - отметила Эвинна. Не к ней самой, но именно к делу. Это приветствие мудрой и повидавшей жизнь женщины, но не привыкшей ко всеобщему почитанию легкомысленной красотки. Кто же ты такая, Тайпти Янаян? Неужели правда именно от тебя зависят решения панчаята?

  - Что ж, выступаем мы не сегодня, время есть. Я в твоём распоряжении, каттхая.

  - Это ненадолго. Для начала - как вам представление?

  - Выше всяких похвал, - сказала Эвинна, не кривя душой. Та её часть, которая прежде была Артси, пребывала в восторге. - Мы, картиры, знаем эту историю, но там другие имена, и она не в стихах...

  - Стихи и музыку сочиняла я, - призналась Тайпти. - Чаще я исполняю свои песни. Имена тоже другие: не важно, как звали героев древности. Важен смысл истории, её мудрость. Быть может, когда-нибудь будут петь и о девушке-воине...

  - Если будет, кому, - буркнула Эвинна. - На юге - бойня.

  Вслед за Тайпти на сцену вышли менее именитые плясуньи и куртизанки, одна за другой они разыгрывали свои маленькие спектакли под музыку - то озорную и зажигательную, то грустную и протяжную. Соответственно, и зрители то приплясывали на месте, опасаясь уронить достоинство и всё равно не удерживаясь, то сидели, замирая и вслушиваясь в каждое слово: иные песни наполняли сердце светлой, лёгкой грустью...

  Тайпти и Эвинна-Артси шли по длинному коридору, вымощенному старинными мраморными плитами, и шум пирушки звучал всё глуше - как шелест гальки на берегу моря. На вид Тайпти годилась Артси в матери - но на самом деле они были равны. Обе - хлебнувшие лиха, обременённые ответственностью за других, обе - имеющие важную цель в жизни. Им не требовалось лишних слов, чтобы понять друг друга.

  - Алки против сколенцев? - покивала Тайпти. - Давняя история, одни главы в которой написаны кровью сколенцев, а другие - кровью алков. Чей кровью будешь писать свою историю ты?

  - Причём тут кровь?

  - Я должна понять, что ты такое. Даже так: что ты принесёшь Хорадону, Барску, да всему Северу. Куда пойдёт войско, которое ты собираешь, и кому придётся платить по твоим счетам?

  Эвинна заинтересованно взглянула на танцовщицу. Знавшие её жрецы и вожди племён в один голос отзывались о ней, как об умной женщине, её поведение на Большом Совете только подтвердило это мнение. Кто поумнее, предполагали даже, что её мнением никогда не пренебрегают члены панчаята, а уж народное собрание раз навсегда околдовано её красотой. Значит, разговор - вовсе не досужая болтовня удачливой плясуньи. В её власти помочь - или навредить.

  - По своим счетам я плачу сама, - ответила Эвинна. - Даже если цена... высока. - Пристальный взгляд больших умных глаз, казалось, сейчас прожжёт в Эвинне дыру. - Что до цели... Это касается только меня, моих воинов, и моих врагов. Вам достаточно знать, что Барск не является моим врагом и моей целью. Вашему городу ничего не грозит, пока вы блюдёте договор. Кажется, я об этом уже сказала, и вы поняли.

  - Хорошо. Но нашему городу уже угрожает опасность, - покачала головой Тайпти. - Идём в мои покои, тут слишком много ушей.

  "Кто бы мог подумать, что в резиденции правительства свила себе гнёздышко куртизанка?" - невзирая на серьёзность момента, в голову пролезла ехидная мысль. Не тратя времени, чтобы смыть грим и переодеть пышный сценический наряд, только просунув ноги в тёплые мягкие сапожки, Тайпти повела гостью по гулким, пустым коридорам, мимо запертых массивных дверей и через длинные галереи узорчатых малахитовых колонн, покрытых барельефами. Две женщины поднялись по бесконечной винтовой лестнице в башню, ненадолго вынырнули в снежную круговерть на крепостной стене, и снова скрылись в башне, спускаясь в неприметный домик, примыкавший изнутри к крепостной стене. Выход из крохотного двора преграждала задняя, глухая стена дворца. Попасть сюда другим путём было невозможно.

  - Далеко же приходится бегать "гостям", - намекая на профессию куртизанки, хмыкнула Эвинна.

  - Ни один из них даже не подозревает об этом месте, - ровным голосом ответила та. - Только я, а до того моя мать и многие поколения моих предков по женской линии, с тех пор, как построили Серую Цитадель. Тебе известно, что я не просто куртизанка. На самом деле и политика - не главное моё дело. Просто мне очень нужно, чтобы лирцам никто не угрожал.