Сергей Злой - Путь темного мага

Вот только преимущество теперь было не на нашей стороне. Неожиданно я увидел, что на стороне Хогвартса сражаются домовые эльфы! И успешно сражаются! Не убивают, но гарантировано выводят из строя.

А вскоре подошла и кавалерия в виде кентавров и жителей озера. Мы оказались окружены.

Я отбивался сразу от четырех старшекурсников и двух эльфов. И это было сложно!

Приходилось прыгать и бегать, как обезьяне, чтобы не угодить под заклятье. Видя, что бой мы проигрываем, я стал потихоньку отходить назад, пропуская вперед более горячие головы. Я, конечно, готов к смерти, но не когда победа так близка!

И тут все прекратилось так же внезапно, как началось. А причина была проста: в центре битвы сошли Темный Лорд Волдеморт и Гарри Поттер.

Хотелось рвать и метать.

КАК?! КАК ЭТА СУКА ВЫЖИЛА?! ОН БЫЛ МЕРТВ, Я ЧУВСТВОВАЛ ЭТО!

Теперь я испытывал такую ненависть, что, казалось, был в состоянии убить всех в одиночку.

По рядам пронеслась одна фраза: «Гарри Поттер ЖИВ!».

Они о чем-то говорили. Я не слышал о чем — слишком далеко стоял, не смотря на царившую вокруг тишину. Да и интересовало меня совсем другое — меня интересовал результат их битвы. А их слова я и так могу предугадать: о любви, о скорой смерти, сам Поттер наверняка рассказал об уничтоженных крестражах. Все это было скучно.

Как будто услышав мои мысли, Поттер и Лорд одновременно вскинули палочки:

— АВАДА КЕДАВРА!

— ЭКСПЕЛЛИАРМУС!

Прокричали они синхронно. Палочка Волдеморта вылетела из его руки и зеленый луч попал ему самому в грудь. И Темный Лорд Волдеморт, Том Риддл, самый могущественный маг современности, умер.

Под рев радости защитников Хогвартса, оставшиеся в живых Пожиратели бросились убегать. А я остался на месте, внимательно наблюдая за телом, бывшее некогда Темным Лордом.

Я прекрасно видел, как из него вылетает какая-то дымка. И был уверен — другие ее не верят. Даже отсюда я почувствовал ее аппетитный запах и мой рот непроизвольно наполнился слюной. Не понимая, ЧТО и КАК я делаю, я потянул эту дымку на себя. Все получилось как-то само собой. Дымка сначала неохотно, но потом все быстрее полетела ко мне.

Когда она оказалась возле меня, я уже еле сдерживал желание ее сожрать. Я втянул в себя эту дымку, чувствуя тепло и вливающуюся в меня силу. Это было просто восхитительное чувство! Как будто глоток холодной воды для умирающего от жажды. Я почувствовал, как растут мои силы, как расширяется мое восприятие мира…. Это было не просто восхитительно, а божественно!

На некоторое время я просто выпал из реальности, забыл, где нахожусь. За что и поплатился. Меня попытался схватить какой-то кентавр. Возмущенный таким отношением, я, не задумываясь, ударил его Авадой Кедаврой. Кентавр упал замертво, а я оказался перед строем его собратьев с натянутыми луками.

— Твою же мать, — успел сказать я, перед тем как они выстрелили.

Меня пронзили сразу несколько стрел. В ноги, руки и корпус. Блядь, я даже не подозревал, что это так больно! Волшебная палочка выпала из моих враз ослабевших рук. Я пытался достать запасную, но не мог — руки не слушались. С пистолетом вышла такая же беда. А кентавры уже снова натягивали луки.

Второй залп добавил мне новых стрел в теле, одна пробила мне колено. Вот теперь я не удержался и упал на спину, захлебываясь собственной кровью. Страха я не чувствовал, даже боль ушла. На меня накатило какое-то иррациональное веселье. Я пытался смеяться, но изо рта вылетали только брызги крови и кровавые пузыри.

Я пытался подняться, добраться до оружия, но не мог. Не в силах ничего сделать, я продолжил хохотать и истекать кровью. Краем глаза я заметил бегущего ко мне Поттера, который размахивал руками и что-то кричал.

Последнее, что я увидел — это третий залп кентавров и приближающиеся стрелы.

А потом я упал в объятья Тьмы….

— Приветствую, Александр, — голос, сказавший это, был приятным.

Я очнулся… как бы безумно это не прозвучало, на платформе девять и три четверти. Вот только все здесь было белым: и стены, и скамейки, и перрон, и ждущий паровоз — всё. И не просто белым, кристально белым, ни малейшего пятнышка. Из-под одной скамейки доносился тихий детский плач.

Голос принадлежал девушке. Очень красивой девушки с черными короткими волосами. У меня было смутное дежавю, будто я ее когда-то где-то видел.

— Мы знакомы? — спросил я, поднимаясь с пола.

— Да, — кивнула девушка, — Но ты не помнишь этого. В тот раз Создателю было угодно изменить события, и ты забыл о нашей прошлой встрече.

Ничего не понял. Ну да ладно.

— Я так полагаю, ты Смерть….

— Верно, — улыбнулась девушка.

— Не такой я тебя себе представлял.

— Я являюсь для каждого в своем облике. Для кого-то маленькой девушкой, для кого-то старухой с косой, для кого-то в виде погибшего сослуживца.

— Понятно, — кивнул я, — Это значит, что я мертв?

— Еще нет. Твое тело еще живо, и я не знаю выкарабкаешься ты или нет.

— Живо? После того как меня превратили в подушку для булавок? Поразительно.

— У тебя крепкий организм. Крепче, чем у большинства твоих сверстников.

— Это радует, — я еще раз осмотрел перрон, — А что это за плач?

— Эта та душа, которую ты поглотил.

— Я поглотил?…

Вспомнил. Действительно. Душа Волдеморта. Искалеченная и разорванная им самим.

Я подошел к скамейке, из-под которой доносился плач, и поднял с земли сверток с ребенком. Самым обычным человеческим ребенком, который никак не желал успокаиваться.

— Ты ничего не можешь ему помочь, Александр, — голос был не Смерти!

Я резко развернулся. В десяти метрах от меня стоял…. Альбус Дамблдор.

— Ты последний, кого я бы хотел увидеть в своем предсмертном бреду, старик, — сказал я ему, отворачиваясь и садясь на скамейку.

— Не понимаю твоей агрессии, Алекс. Какой в ней толк сейчас, когда ты мертв?

— Это ты мертв, старый пердун, я убил тебя. А я еще жив. И буду жить.

— Ты, как и Том, боишься смерти? — грустно спросил Дамблдор.

— Думай, что говоришь, старик, — сказал я, откладывая ребенка, вставая со скамейки и подходя к Смерти, — Если бы боялся, сделал бы такое?

Я обнял Смерть за плечи и поцеловал ее. Она не сопротивлялась и даже ответила! Чем меня удивила, я думал врежет или сразу же отправит в Ад. Целовались мы долго — я слишком увлекся. Дамблдор все это время сидел и молчал.

— Ну, старик? — спросил я, прерывая поцелуй, — Боюсь я смерти?

Директор молча наблюдал за ребенком.

— А почему ты не врезала мне? — спросил я у Смерти, и не думая ее выпускать из объятий, — Это не богохульство или что-нибудь в этом роде?