Тимофей Печёрин - Росстань Таэраны

А мешать так и вообще глупо. Кому мешать — двум воинам, спешащим на войну же? Так война между Светлыми Эльфами и приверженцами Света среди рхаванов поборникам Тьмы даже выгодна. Чем больше «светлячков» перебьет друг друга, тем этим, последним, лучше. Ну так и пусть себе убивают. Мешать ни с руки.

На эту отповедь принц промолчал. Хотя суждения попутчика его, мягко говоря, покоробили. Со слов князя-наемника война Перворожденных с рхаванами выглядела чуть ли не семейной ссорой. Для Леандора же эта война была прямо-таки священной. Где на кон ставилась честь эльфийского престола и его подданных. Не говоря уж о том, сколь нелепо звучала для принца эта фраза: «приверженцы Света среди рхаванов». Примерно как «свинья, обученная грамоте».

Но спорить было некогда. Следовало совершить последний рывок до стоянки войска Перворожденных. Тем более что в эту ночь их лагерь пришел в движение. Еще на подходе Леандор и Квендарон видели, как строятся в боевые порядки их соплеменники; как разворачиваются знамена. А от множества горящих факелов ночная темнота превратилась чуть ли не в простые сумерки.

Над окрестностями Вестфильда разносились звуки эльфийских боевых труб. Для рхаванских ушей они наверняка воспринимались, как изысканная мелодия. Ну а с переднего края доносился уже совсем не музыкальный грохот.

Похоже, опасаясь Рассеивающего Скипетра, эльфы решили обойтись без чар. И потому призвали из Дорбонара энтов. Громадных существ, похожих на деревья, но умеющих ходить… а также бить. Причем очень сильно. И хотя каменные стены Вестфильда оказались слишком крепкими даже для энтов, в штурме замка именно лесные исполины сыграли решающую роль. Они забрасывали казавшуюся неприступной твердыню огромными валунами, проламывая стены и сбивая верхушки башен. И десятками скидывали со стен защитников.

Но и гибли тоже — хоть и нечасто. Ибо с простыми деревьями энтов роднила и в том числе способность гореть. Хоть от смолы, а хоть и от подожженных стрел.

— Вы кто такие? — с холодной спесью осведомился командир ближайшего из отрядов, завидев Леандора и Квендарона. Опасности он не ждал — с первого взгляда распознав в подошедших именно эльфов.

— Добровольцы, — останавливаясь и переводя дух, ответил принц, — прибыли сражаться во славу Хвиэля и Дорбонара.

— Допустим, — командир окинул обоих еще более холодным и презрительным взглядом, — а хоть оружие-то у вас есть… добровольцы?

— Мой меч всегда при мне, — не остался в долгу Квендарон, положив руку на эфес.

— Как понимаю, второй не может похвастаться тем же, — взгляд командира сосредоточился теперь уже целиком на Леандоре.

Тот кивнул — несколько смущенно.

— Зато я владею боевыми чарами, — не слишком уверенно парировал принц.

Командир усмехнулся.

— Чары — дело хорошее, — молвил он, — но только до тех пор, пока битва не перешла в свалку. Иначе можно положить много своих. А если рхаваны еще и доставят сюда этот проклятый Скипетр, про чары вообще придется забыть. Так что… чародей, иди-ка лучше вон к тому обозу. Может, что-то и выдадут. А коли нет — убирайся. Мясо здесь без надобности.

Леандор едва успел добежать до указанного командиром обоза, где обзавелся простым коротким мечом. В то время как в осаде Вестфильда наступил долгожданный перелом. Эльфийское войско устремилось к огромным пробоинам, оставленным в стенах энтами. На ходу сводя разрозненные отряды в единый живой поток.

Принцу оставалось только влиться в него. Делая ровно то же, что и все остальные. Махать новообретенным мечом, разя подвернувшихся рхаванов. И не забывать в нужный момент увернуться от их оружия. Вот Леандор размахивал и уклонялся — на протяжении всей ночи. Сперва под стенами замка, затем во дворе, и наконец в одной из уцелевших башен. Где ему довелось схватиться сразу с тремя противниками. И победить… пускай и не без использования чар. Благо, Рассеивающий Скипетр к сражению так и не поспел.

К утру все было кончено. Владетеля Вестфильда и членов его семьи повесили во внутреннем дворе. Как ни умоляла о пощаде супруга владетеля, захватчики были непреклонны. Проливший кровь Перворожденного должен был умереть. А оной пролиться успело уже немало — и при штурме, и с начала войны. Потому, овладев замком, эльфы не взяли ни единого пленника. Не делая различий между воинами и мирной прислугой.

И во дворе же, среди трупов и каменных обломков, войско было выстроено уже по окончании битвы. К нему, взойдя на широкое крыльцо донжона, обратился сам король Сириний.

— Перворожденные! Славные воины! — воскликнул он, — достойные сыны благородных родов и дети Золотого Леса. Сегодня мы все одержали славную победу над наглыми захватчиками. Над дикарями, столетия назад согнавшими нас с наших земель…

Король говорил, а Леандор поймал себя на том, что едва узнает отца. Сказалась здесь перемена и в облике самого Сириния — последствия Зова Тьмы… да и войны, видно, тоже. Король осунулся, лицо его покрылось морщинами, а голос, некогда звучавший твердо, теперь едва заметно, но подрагивал. Дребезжал.

Но главное: принц не чувствовал в Сиринии родную кровь. В короле он видел правителя, полководца — кого угодно, но только не любящего родителя. И подумал невзначай, что едва ли его величество хоть недолго оплакивал незадачливого сына.

«Право у тебя есть только на успех», — вспомнил Леандор те слова, которыми напутствовал его отец. Тем самым более чем прозрачно намекнув: наследник-неудачник ему без надобности.

— …да, мы только в начале пути, — все говорил и говорил король, — еще много битв предстоит нам, прежде чем мы очистим Хвиэль от вонючих рхаванов. Но все равно… пусть сегодняшнее событие послужит уроком всем народам, обитающим на землях Таэраны. Древний клинок Перворожденных не заржавел и не погнулся. Древний клинок Перворожденных поднялся вновь. Он снова блистает в лучах солнца… и он остер как никогда!

Последние его слова потонули в нестройном, но громогласном хоре эльфийских воинов. Когда же хор затих, из строя неожиданно вышел немолодой эльф. И широким шагом направился прямиком к крыльцу. Длинные рыжие волосы, суровое лицо и одеяния цвета сочной листвы выдавали в нем выходца из Дорбонара. Если вообще не члена Лесного Братства.

— Ваше величество, — произнес он сухо, — и все, здесь собравшиеся. Мне жаль омрачать этот миг… нашего торжества. Но мой долг, верность Перворожденному Народу и его обычаям не оставляют мне выбора.

Немного переведя дух, Лесной Эльф продолжил, возвысив голос. Тот звучал теперь как рык хищного зверя:

— От имени Лесного Братства, клянясь перед королем и Лесным Хозяином, я, Гелеворн, говорю вам: в рядах нашего славного воинства оказался враг… страшнее, чем даже рхаваны. Потому как рожден был эльфом… более того, наследником престола Хвиэля и Дорбонара!

Тревожно нахмурился король. Воины в строю вполголоса переговаривались. А Гелеворн едва ли не срывался на крик:

— Он родился сыном короля, но втоптал в грязь его честь. Он якшался с рхаванами… и даже с презренными хтониками — и потому недостоин зваться Перворожденным. Но главное: он, рожденный эльфом, был отмеченным Хаосом. Превращен в безвольное орудие силы, стремящейся разрушить весь мир!

Наши чародеи и провидицы не ошибаются. Продолжая притворяться эльфом, это существо погубит нас всех. А прежде посеет смуту и раздоры в наших рядах. Поэтому я… от имени всего Лесного Братства вызываю его на поединок. Выходи… если у тебя осталась хоть капля чести!

Последние фразы Гелеворн произнес, простирая руку к строю. После чего добавил, обращаясь, скорее, к королю:

— В случае же отказа… Лесное Братство считает недостойным себя сражаться в одних рядах с этим существом. И сегодня же вернется в Дорбонар.

Тревожно гомонящий строй затих. Замолчал и предводитель Лесного Братства. А затем слово взял сам Сириний Первый:

— Леандор, — произнес он усталым голосом, — если ты слышишь меня… Ты уже подвел наш народ… один раз. И подвести его вновь я тебе не позволю. Особенно теперь, когда Перворожденные как никогда близки к победе.

— Не волнуйтесь… ваше величество, — выкрикнул, выходя из строя, тот, кто родился принцем, — Гелеворн… я принимаю вызов.

И он отсалютовал королю мечом.

Затем произошло то, чего менее всего ожидали и Леандор, и Сириний, и наверняка все остальные. Следом за отверженным сыном короля строй покинул князь Квендарон. И встал рядом с Леандором — прямо напротив крыльца.

— Смотрю, здесь заговорили о чести, — начал князь с ноткой нахальства, — что ж, посмею заметить, что не одному лишь Гелеворну известно это понятие.

— Квендарон Изменник, — узнав его, сквозь зубы проговорил король.

— Всегда к вашим услугам, — наиграно раскланялся князь, — заодно напомню вашему величеству, чем обязан своему прозванию. Мой род — один из древнейших в Хвиэле. Он мог бы претендовать на престол… если бы не лесная погань, чей вожак стоит сейчас перед королем.