Стивен Эриксон - Полуночный Прилив

Ему хотелось рыдать. По Поборнику. По королю. По Руладу, брату, которого терял снова и снова. По Траллу, которого ныне бросил перед выбором, недостойным любого воина.

Ибо он снова потерял Рулада. Тралл, конечно, заметит. Охватившую Фира трусость не сокрыть. Особенно от самого близкого, самого любимого брата. «Он озвучивал все мои сомнения, мои страхи, чтобы я смог отрицать их — чтобы все видели меня отрицающим слабость».

Все это… вылеплено Ханнаном Мосагом. Теперь он понял. С самого начала, еще до грубого объединения племен, был заключен тайный пакт с неведомым богом. Теперь это так очевидно. Король — Ведун повернулся спиной к Отцу Тень. Почему бы нет, если Скабандари Кровавый Глаз пропал. Ушел, чтобы не вернуться.

«Значит, не Ханнаном Мосагом все началось. Вот когда открылась эта тропа. Очень, очень давно».

Был некогда миг, когда все было простым. Он уверен. До рокового выбора судеб. На все, свершенное после, может дать ответ лишь один — сам Отец Тень.

Он шел по пыльным улицам, минуя трупы, валяющиеся тут и там словно остатки дикого ночного пира. Наступал на лужи крови, на сломанное оружие.

Он был… потерян. Они слишком многого требовали от него. В тронном зале. «Мы принесли его тело. Через все ледяные пустоши. Я думал, что послал Тралла на смерть. Так много ошибок, и все они совершены мной. Должен быть иной путь… иной…»

Он встал неподвижно, уставившись на одно из тел.

Майен.

Голод ушел с ее лица. Наконец оно выражало лишь покой. Он уже видел это выражение, когда она спала. И когда пела с другими девушками. И когда он поднес меч и вложил ей в руки, чтобы она похоронила его под порогом дома. Не хотелось вспоминать иные моменты, когда в очах виднелась тьма и он гадал о сложных путях ее разума — о том, чего не может и не должен понимать мужчина. Пугающие тайны, погружающие мужа в любовь, восхищение, а иногда и в благоговейный ужас.

Сейчас ее лицо выражало лишь покой. Спит, как и дитя внутри нее.

Фир нагнулся, встал на колени. Положил ладонь на костяную рукоять ножа, вытянул его из груди. Посмотрел на нож. Рабий инструмент. Около основания были вырезаны значки, и он узнал их.

Нож принадлежал Удинаасу.

Был ли это дар? Приношение мира? Или просто акт жестокой мести против поработившего его семейства? Тех, кто похитил его свободу? «Он покинул Рулада. Как и я. Потому у меня нет права на ненависть. Но… за это?»

Он поднялся, засовывая нож за пояс.

Майен мертва. Мертво дитя, которое он мог бы любить. Некая сила вмешалась и унесла все, что он любил.

И он не понимал, что делать.

Бесконечные рыдания, крики от лежащего на полу тронного зала покрытого кровью, скорченного тела. Стоявший на коленях в десяти шагах Тралл зажал уши руками, желая. Чтобы все кончилось, желая, чтобы кто-то пришел и положил всему конец. Этот миг… он был пойман и запечатан внутри себя самого. Конца не будет. вечный хор жалостных воплей, отдающихся эхом в черепе.

Ханнану Мосагу пришлось ползти к трону, таким уродливым и согнутым он стал. Продвинувшись на несколько длин руки, он уставал и вынужден был отдыхать.

В зале оставался один летериец. Непонятно как объявившись вновь, он стоял у дальней стены, с выражением спокойным, но внимательным. Молодой, миловидный и какой-то… мягкий. Не солдат. Он молчал, видимо, довольный ролью наблюдателя.

Где прочие Эдур? Тралл не понимал. Они оставили бесчувственного, но живого Бинадаса в конце коридора. Он посмотрел в том направлении, наткнувшись взглядом на скрюченные тела королевы и ее сына. Принц выглядел уснувшим или мертвым. Королева же следила за мучительным продвижением Мосага к тронному помосту, и зубы ее блестели в слюнявой улыбке.

«Нужно найти Отца. Он знает, что делать… нет, тут нечего знать. Как и нечего… делать». Совсем нечего, вот в чем ужас.

— Прошу… Тралл…

Тралл затряс головой, стараясь не слушать.

— Все, что мне нужно было… Ты, Фир и Бинадас. Я хотел, чтобы вы… приняли меня. Не как ребенка. Понимаешь? Вот и все, Тралл…

Ханнан Мосаг захихикал: — Уважение, Тралл. Вот чего ему нужно. Так откуда это все? Меч? Сокровище, припаянное к коже? Титул? Претенциозное, дурацкое МЫ, которое он вечно использует? Все ни к чему? А как насчет кражи невесты брата?

— Помолчи, — сказал Тралл.

— Не говори с королем подобным образом, Тралл. Это тебе… дорого обойдется.

— Я должен задрожать от ужаса, Король — Ведун?

Тралл позволил рукам оторваться от ушей. Бесполезный жест. Комната проводила самый слабый шепот. К тому же, к чему глухота внешняя, если ты не глух внутренне? Он уловил движение летерийца — тот повернул голову, прислушиваясь к звукам из коридора. Лицо его стало озабоченным.

Тралл и сам расслышал шаги. Тяжкие, шаркающие. Звяканье металла, вроде бы шум текущей воды.

Ханнан Мосаг изогнулся. — Кто? Что идет? Тралл — найди оружие, быстрее!

Тралл не двинулся с места.

Рулад возобновил причитания. Его ничего вокруг не интересовало.

Гулкие шаги приближались.

Еще миг — и в комнате показался жуткий выходец. Кровь стекала с его латных перчаток. Муж ростом почти с Тартенала был покрыт черными, ржавыми железными пластинами, скрепленными между собой позеленевшими заклепками. Лицо скрывал высокий шлем с забралом, на грудь и плечи свисала кольчужная сетка. Руки и ноги существа обросли водорослями и ракушками. В руке оно держало летерийский меч, по которому потоком лилась кровь.

Рулад прошипел: — Что это, Тралл? Кто пришел?

Монстр помедлил у порога. Со скрипом огляделся, сфокусировав внимание на трупе Поборника. Пошел к нему, оставляя следы крови на полу.

— Тралл! — завизжал Рулад.

Монстр оглянулся на лежащего императора. Из шлема раздался гулкий голос: — Ты тяжело ранен.

Трепещущий Рулад истерично засмеялся: — Ранен. О да. Порублен в куски!

— Ты будешь жить.

Ханнан Мосаг прогудел: — Изыди, демон. Иначе я изгоню тебя.

— Попробуй. — Существо снова двинулось вперед. Встало над телом Поборника. — Я не вижу ран, но он мертв. Достойный смертный.

— Яд, — сказал летериец.

Существо оглянулось: — Я знаю тебя. Знаю все твои прозвища.

— Думаю, что так, Страж.

— Яд. Скажи, не ты ли… подтолкнул его в этом направлении?

— Таков мой аспект, — пожал плечами летериец. — Я склонен к… едкости. Скажи мне, твой бог знает, что ты здесь?

— Скоро я поговорю с ним. Произнесу слова укора.

Человек засмеялся, скрестив руки на груди и опершись о стену. — Воображаю. Самое время.