Джон Марко - Очи бога

Когда он пошевелился, странный рубиновый отблеск снова упал на лицо Миникин. Лукьен посмотрел вниз и увидел: удивительный блеск исходит от его собственной груди.

— О, Небо…

У него на шее висел сверкающий амулет — Око Господа.

— Что это? Миникин, что ты сделала?

— У нас был единственный способ, — быстро заговорила женщина. — Твоя рана оказалась смертельной. Без этого ты бы умер.

— Умер? Да я хотел умереть! — закричал Лукьен.

Он схватил амулет и попытался снять его с цепочки. Но Око обожгло пальцы. Он вскрикнул, а Миникин проворно убрала его руку.

— Не надо, Лукьен, — взмолилась она. — Позволь мне все объяснить.

— Что ты хочешь объяснять? Эта штука убила Кассандру. Она разрушила мою жизнь, Миникин. Она всех нас разрушила!

— Ты неправ, — возразила она. Миникин продолжала крепко держать Лукьена за руку. Он откинулся назад и тяжело вздохнул.

— Сними ее с меня, — попросил он. — Я не хочу. Не желаю так жить! Я лиириец!

— Лукьен, послушай меня. Дух амулета отблагодарил тебя за твой подвиг. Ты не будешь проклят. Станешь его священным владельцем. Можешь пойти с ним куда угодно, и всякий сможет видеть тебя.

— Но в нем зло, Миникин.

— В нем нет зла. Оно не убивало Кассандру. Оно спасло ее! Не Око виновато в твоих бедах. Это Акила вызвал их, — Миникин присела на край кровати. — Можешь снять амулет в любой момент. Это твой выбор. Но…

— Здорово, — проворчал Лукьен. — Тогда убери его от меня.

— Но, если ты это сделаешь, в твое тело вернется инфекция, как это было с болезнью Кассандры. И она убьет тебя, а Гримхольд потеряет своего защитника.

Лукьен нахмурился.

— О чем это ты?

— Ты нужен Гримхольду, Лукьен. Мне самой не под силу защищать его, а без Кадара мы все под угрозой. Нас обнаружили. Обычный мир теперь не оставит нас в покое. А ты обещал Кадару. Помнишь?

Лукьен отлично помнил.

— Я защищал Белоглазку от Акилы. Это и было моим обещанием.

— Вероятно, это так. А может быть и нет. Если ты умрешь, мы все потеряем тебя. Нам придется столкнуться со многими бедами без тебя. Всем, включая Белоглазку. А как насчет джадори? Ты им тоже нужен. Теперь ими будет править Белоглазка, но ей нужен защитник. И Гилвину, между прочим.

— Гилвину?

Миникин кивнула.

— Он же один из нас, Нечеловеков. И не уйдет отсюда. Теперь его дом — здесь. И если я не ошибаюсь, у тебя нет никакого дома, и тебе некуда идти.

Для Лукьена это было уже слишком. Он отвернулся и почувствовал, как его согревает тепло амулета. Она знал: то был дух Ока, и сейчас он с ним, их связывают невидимые узы.

— Но я же не один из вас, Миникин, — пробовал возразить он. — Я не являюсь Нечеловеком.

— Пока ты носишь амулет, ты один из нас. Ты можешь быть нашим защитником. Амараз желал этого.

Лукьен поднял глаза и увидел загадочную улыбку Миникин. Она выглядела так же, как в тот, первый день — уверенная в себе. Как хорошо, что она осталась жива, а с ней — и все Нечеловеки. Лукьен понял, что его план сработал, что битва на горе спасла им жизнь. Он мог умереть в мире, но будущее осталось бы неизвестным, оно могло содержать угрозу. Он сел прямо и сплел пальцы. И ощутил в них могучую силу — такими они не были уже много лет. Повязка все еще была на глазу, но он прекратил чесаться и слезиться.

— Значит, Гилвин остается в Гримхольде? — спросил он.

— Да. Они теперь очень близки с Белоглазкой. Он не оставит ее, — маленькая леди усмехнулась. — А ты, Лукьен?

Лукьен с минуту поразмышлял, вспоминая обещание Кадару. Он нарушил не одно обещание в своей жизни, и не был уверен, сможет ли выполнить это. Он спустил ноги с кровати, пробуя их силу. Затем поднялся. Сделал глубокий вдох. Воздух, попавший в легкие, был сладок.

Миникин не вставала.

— Лукьен, ты не должен отвечать мне ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Но подумай о моих словах, хорошо?

Лукьен оглядел комнату в поисках одежды, нашел ее на кресле. Миникин наблюдала, как он одевается. Он встал и спросил:

— Где Гилвин? Я хочу его видеть.

Миникин больше не мучила его вопросами.

Гилвин в одиночестве ехал по аллее между деревней и крепостью. Он был рад вырваться из удушающей атмосферы Гримхольда. Он знал, что планирует Миникин, и представлял, как огорчится Лукьен. Юноша отчаянно желал, чтобы план сработал, ведь амулет может спасти Лукьена. Изумруд размашисто бежал вперед, улавливая страх и замешательство хозяина. Не было нужды командовать крилом, и Гилвин позволял везти себя куда угодно, радуясь теплу большого друга.

На западе виднелось селение. Люди вновь сновали по дорогам и тропкам. На полях трудились фермеры. К востоку высилась крепость, все еще кишевшая донельзя занятыми Нечеловеками. Многих из них есть за что благодарить. По крайней мере, Белоглазка осталась жива, да и другие — тоже. И Торин. Если Лукьен умрет, у Гилвина останется еще старый барон.

— Нет, — перебил он себя. — Лукьен не умрет.

Лукьену хватит сил, чтобы выжить. Лишь бы он сам этого захотел. Юноша поглядел на солнце: пожалуй, он уже далеко отъехал. Не в силах сдерживать нетерпение, он развернул Изумруда. Он уже проехал полпути до крепости, как вдруг вдалеке показался скачущий навстречу всадник.

— Лукьен!

Бронзовый Рыцарь выглядел здоровым и полным сил. Он галопом скакал по пустыне. На шее у него сверкал золотой амулет.

— Работает, — прошептал Гилвин. — Работает!

Преисполнившись радости, он пустил крила вскачь. Тот помчался, поднимая тучи песка.

Увидев Гилвина, Лукьен натянул поводья и помахал ему рукой. Гилвин подъехал поближе и хлопнул рыцаря по руке своей здоровой рукой.

— Ты вернулся! Ну и вид же у тебя!

Лукьен сделал глубокий вдох и радостно выдохнул.

— Я теперь совсем как новенький, Гилвин!

— Но ты же был почти мертв! О чем ты думал, когда сцепился с Трагером? Ведь он мог запросто убить тебя!

Лукьен пожал плечами.

— Рискнуть все же стоило, — он удовлетворенно обвел взглядом Гримхольд. — И ведь получилось!

— Да, получилось, — Гилвин подбородком указал на амулет. — Честно говоря, я не надеялся увидеть на тебе это.

— Я тоже, — сказал рыцарь. Лицо его стало задумчивым. — Миникин так много дала мне, если вдуматься. Если я сниму амулет, то, без сомнения, умру.

— Знаю. Но ты теперь один из нас, Лукьен. Тебе не понадобится жить взаперти, как Кассандре. Тебе вручили амулет по доброй воле.

Лукьен тихо промолвил:

— Мне никогда не стать ничьим пленником. Я уже служу этому амулету. Ты не слышал? Я теперь должен буду стать защитником Гримхольда.

— Только если ты сам решишь, Лукьен, — сказал Гилвин. Он с надеждой поднял бровь. — Ты ведь выберешь это, правда?