Даррен Шен - Охота в темноте

— Я умею обращаться с вещами, — улыбнулась она. — Я принесу костюм и сниму с тебя мерки. Сегодня вечером я не успею подготовить костюм, но к завтрашнему представлению все будет в порядке. Приходи ко мне через час на примерку.

Ванча вдруг стал ревновать, услышав это. — А как же я? — ворчливо спросил он. — Я тоже знаю фокусы. Почему я не могу выступать?

Мистер Джутинг внимательно посмотрел на зеленоволосого Князя с грязными босыми руками и ногами, одетого в грубые звериные шкуры, на звездочки у него на поясе. Он фыркнул. Шестью ночами ранее Ванча принял дождевой душ, и больше не мылся с тех пор. Мистер Джутинг сморщил нос. — Вы не созданы для сцены, сэр.

— А что со мной не так? — спросил Ванча, внимательно осматривая себя и не видя ничего предосудительного.

— Человек должен быть утонченным, выходя на сцену, — сказал Джутинг. — Вам не хватаетje ne sais quoi.

— Я ничего не знаю об этом, — сказал я. — Но ему есть что показать.

— Вот! — просиял Ванча. — мальчик дело говорит.

— Он мог бы выступить в начале, вместе с Человеком-волком, — сказал я, с трудом удерживая серьезное лицо. — Мы могли бы сказать, что они братья.

Ванча уставился на меня, мистера Джутинга, Эвру, Хорката и Шенкуса. Все просто катались по земле от смеха. — Ты стал слишком умным! — прошипел он и быстро пошел прочь, видимо искать новых друзей.

В назначенное время я пошел к Труске на примерку, стрижку и маникюр. Эвра и Шенкус пошли со мной, чтобы подготовиться к представлению, а Хоркат помогал мистеру Джутингу экспериментировать с фокусами.

— У тебя все хорошо? — спросила Труска, отрезая прядь не так давно выросших волос.

— Могло бы быть хуже, — сказал я.

— Ванча сказал мне, что ты стал Князем вампиров.

— Он никому не должен был говорить, — пожаловался я.

— Не бойся. Я не разболтаю. Ванча и я старые друзья. Он знает, что я умею хранить секреты, она опустила ножницы и странно посмотрела на меня. — Ты видел мистера Карлиуса после отъезда?

— Странный вопрос, — сказал я осторожно.

— Он был здесь несколько месяцев назад. Прибыл, чтобы повидать Хиберниуса.

— Ааа, это, должно быть, было перед его поездкой на Гору Вампиров.

— После этого визита Хиберниус был сам не свой. Он сказал мне, что темные времена наступают. Он сказал, что я могу уйти домой к своему народу. Сказал, что там я буду в большей безопасности.

— А он говорил что- нибудь о… — я понизил голос до едва различимого шепота. — Властелине вампирцев или Боге Теней?

Он покачала головой. — Он просто сказал, что темные безлунные ночи наступают. Много людей потеряют свои жизни в борьбе, прежде чем кончится этот кошмар.

И она снова вернулась к моей стрижке, а потом сняла с меня мерки.

Я долго думал о нашем разговоре, когда вышел из ее фургона и отправился на поиски мистера Джутинга. Возможно, погруженный в свои мысли, я зря доверился ногам, которые сами привели меня к фургону мистера Длиноута, а может быть, это получилось случайно. В любом случае, я вдруг понял, что уже несколько минут стою тут и обдумываю ситуацию, должен ли я спросить его об этом.

Пока я стоял и думал, открылась дверь и вышли мистер Длиноут вместе с Эванной. Ведьма была одета в черный плащ, делающей ее практически невидимой в сумерках наступающей ночи.

— Я не хочу, чтобы ты так поступала, — сказал мистер Длиноут. — Вампиры были нам хорошими друзьями. Мы должны помочь им.

— Мы не можем занять какую-либо сторону, Хиберниус, — ответила Эванна. — Мы не можем вершить судьбу и принимать решения.

— Однако, — и его длинное лицо вытянулось еще сильнее. — Схватить этих и заставить… мне это не нравится.

— Мы должны оставаться нейтральными, — настаивала она. — У нас нет ни союзников, ни противников среди созданий ночи. Если мы с тобой займём чью-то сторону, мы все разрушим. Мы должны одинаково помогать тем и другим, ибо нет ни хороших, ни плохих.

— Ты права, — вздохнул он. — Я слишком долго дружу с Лартеном. Я позволил нашей дружбе встать выше объективности.

— Нет ничего плохого в том, что мы помогаем им, — сказала Эванна. — Но мы не должны слишком увлекаться, чтобы не повлиять на будущее, к которому мы причастны.

С этими словами она поцеловала мистера Длиноута в щеку — не знаю, как такой коротышке удалось это сделать, а после убежала из лагеря. Мистер Длиноут наблюдал за ее уходом с несчастным видом, потом закрыл дверь и заговорил о делах.

Я остался на месте и еще раз мысленно прокрутил беседу. Я был не совсем уверен, что случилось, но мне показалось, что Эванна собиралась сделать что-то, что не нравилось мистеру Длиноуту; что-то, что может навредить вампирам.

Как Князь, я должен был дождаться Эванну и открыто сообщить ей, что слышал ее разговор с мистером Длиноутом. Это мне не нравилось, так как беседу я подслушал, и не хотел красться за Эванной как вор. Это было бы грубо. Но вежливость и благовоспитанность никогда не стояли на первом месте в моем списке приоритетов. Лучше уж пусть Эванна меньше знает обо мне — даже накажет меня за мою дерзость — но я хочу знать, что она задумала, чтобы потом посмотреть на ее удивленное вытянувшееся лицо.

Сняв ботинки, я поспешил прочь из лагеря, успев увидеть ее тень, исчезающую за деревом — она двигалась очень быстро — и пошел за ней так быстро и тихо, как только мог.

Трудно было поспевать за Эванной. Она быстро и уверенно двигалась вперед, почти не оставляя следов. Если бы преследование затянулось, я бы наверняка упустил ее. Однако через три или четыре километра она остановилась и стояла молча, вдыхая прохладный ночной воздух, потом подошла к кромке деревьев, громко посвистела и вступила в рощу.

Несколько минут я ожидал ее появления. Когда она не вышла, я решил последовать за ней. Я подошел к самой границе рощи и тихо стоял, прислушиваясь к безмолвной темноте. Не услышав ничего, я осторожно пошел меду деревьев. Земля была влажной и приглушала звуки моих шагов, но все равно риск был велик: слух Эванны был столь же остер, сколь вампирский, одной сломанной ветки будет достаточно, чтобы подготовить ее к встрече гостей.

Идя все дальше и дальше, я вдруг услышал тихий разговор. Впереди было несколько человек, но они говорили настолько тихо, что я ничего не мог расслышать. Мне надо было подойти еще ближе. Испытывая все больший страх, я осторожно пополз вперед. Наконец я был достаточно близко, чтобы различить темные силуэты во мраке.

Я решил не двигаться дальше, сел на корточки, чтобы лучше слышать и видеть происходящее. Они говорили шепотом, различить можно было только отдельное слово или фразу. Время от времени они начинали говорить громче, когда смеялись, например, но даже тогда они боялись смеяться слишком громко.