Клайв Льюис - Принц Каспиан

Шум, очень похожий на гром, раздался откуда-то сверху, когда великан Смерчин издал один из тех не очень вежливых смешков, которым подвержены даже самые приятные великаны. Он мгновенно оборвал себя и посерьезнел, когда Рипичип обнаружил, откуда исходит шум.

— К сожалению, этого сделать нельзя, — без тени юмора сказал Питер, — некоторые люди боятся мышей…

— Я замечал это, сир, — вставил Рипичип.

— Это будет нечестно по отношению к Миразу, — продолжал Питер, — если он увидит что-нибудь, что может ослабить его храбрость.

— Ваше величество — зерцало чести, — Мыш грациозно поклонился, — но не все разделяют ваше мнение… Мне показалось, я слышал, что кто-то сейчас смеялся. Если кто-то хочет сделать меня предметом своей насмешки, я целиком к его услугам — с моей шпагой — как только у него будет время.

Гробовое молчание воцарилось вслед за этим замечанием, но Питер прервал его, сказав: «Великан Смерчин, медведь и кентавр Гленсторм будут нашими распорядителями. Поединок состоится в два часа пополудни. Обед ровно в полдень».

— Послушай, — Эдмунд отвел Питера в сторону, — а все ли правильно? Я имею в виду, сможешь ли ты победить его?

— Я и сражаюсь, чтобы узнать это, — ответил Питер.

Незадолго до двух часов Трам и барсук со всеми остальными уселись на краю леса напротив сверкающей линии армии Мираза, которая была в двух полетах стрелы. Посередине был отгорожен квадратный участок ровной травы. В двух дальних углах стояли Глозиль и Сопеспиан с обнаженными мечами. В ближних были великан Смерчин и медведь Толстяк: он, несмотря на все предупреждения, сосал лапу и выглядел, по правде говоря, необыкновенно глупо. В качестве компенсации Гленсторм стоял как вкопанный с правой стороны поля, лишь изредка ударяя задним копытом о землю; он выглядел куда более важным, чем тельмаринский барон, стоявший прямо напротив него с левой стороны. Питер пожал руки Эдмунду и доктору и направился к месту поединка. Это было похоже на начало важного состязания, но куда хуже.

— Мне бы хотелось, чтобы Аслан вернулся раньше, чем все это начнется, — сказал Трам.

— Мне тоже, — согласился Боровик. — Но погляди назад.

— Воры и вороны! — пробормотал гном, обернувшись. — Кто это? Огромные люди — прекрасные люди — как боги, богини и великаны. Их сотни и тысячи, прямо за нами.

— Это дриады и боги деревьев, — объяснил Боровик. — Аслан оживил их.

— Гм, — хмыкнул гном. — Это будет полезно, если враги затеют предательство, но вряд ли чем-то поможет Верховному Королю, если Мираз докажет, что ловчее управляется с мечом.

Барсук ничего не ответил, потому что в этот момент Питер и Мираз вступили на поле с противоположных сторон, оба пешие, в кольчугах, в шлемах и со щитами. Они шли вперед, пока не оказались почти рядом. Оба поклонились и, казалось, заговорили друг с другом, но слов нельзя было расслышать. В следующее мгновенье в солнечном свете блеснули два меча. Звон мечей был слышен одну секунду, и тут же заглушен, потому что обе армии начали кричать, как болельщики на футбольном поле.

— Отлично, Питер, отлично, — закричал Эдмунд, когда увидел, что Мираз отступил назад на полтора шага. — Преследуй его, быстрее!

Питер послушался, и несколько секунд казалось, что бой будет выигран. Но затем Мираз собрался и стал извлекать пользу из своего роста и веса. «Мираз! Мираз! Король! Король!» — взревели тельмаринцы. Лица Каспиана и Эдмунда побледнели от тошнотворного страха.

— Он наносит Питеру такие ужасные удары, — сказал Эдмунд.

— Эй, — воскликнул Каспиан, — что происходит?

— Оба разошлись в разные стороны, — объяснил Эдмунд, — запыхались немного, я думаю. Выжидают. А теперь начали снова, на этот раз более умело. Кружат и кружат, прощупывая друг друга.

— Боюсь, Мираз знает свое дело, — пробормотал доктор. Но его слова было трудно разобрать за оглушающим хлопаньем, лаем и стуком копыт старых нарнийцев.

— Что это? Что это? — спросил доктор. — Мои старые глаза изменяют мне.

— Верховный Король уколол его в подмышку, — Каспиан захлопал в ладоши. — Туда, где пройма кольчуги позволяет проникнуть внутрь. Первая кровь.

— А теперь снова плохо, — расстроился Эдмунд. — Питер совершенно не использует свой щит. Он, должно быть, ушиб левую руку.

Это была правда. Все увидели, как безвольно повис щит Питера. Крики тельмаринцев усилились вдвое.

— Ты видел больше битв, чем я, — спросил Каспиан, — есть ли еще какой-нибудь шанс?

— Небольшой, — ответил Эдмунд, — и надеюсь, что он его не упустит. При удаче.

— Зачем мы ему позволили? — сказал Каспиан. Внезапно крики с обеих сторон замерли. Сперва Эдмунд был в недоумении, а затем произнес: «О, я понял. Оба согласились отдохнуть. Пойдемте, доктор. Может быть, мы сможем что-нибудь сделать для Верховного Короля». Они побежали к полю, и Питер вышел из-за веревок навстречу им. Его лицо было красным и потным, грудь тяжело поднималась.

— Ты ранен в левую руку? — спросил Эдмунд.

— Это не совсем рана, — ответил Питер, — я принял всю тяжесть удара на свой щит — это было как вагон кирпича — и край щита ударил по запястью. Я не думаю, что оно сломано, но может быть вывих. Если вы туго перевяжете, я наверно смогу владеть рукой.

Пока они делали перевязку, Эдмунд тревожно спросил:

«Что ты думаешь о нем, Питер?»

— Выносливый, — ответил Питер, — очень выносливый. У меня есть шанс, если я смогу заставить его попрыгать так долго, что его вес и короткое дыхание обернутся против него — и к тому же жаркое солнце. Сказать по правде, у меня нет других шансов. Передай мою любовь всем… всем дома, Эд, если он справится со мной. Вот он снова идет на поле. Прощай, старина. До свиданья, доктор. И пожалуйста, Эд, скажи что-нибудь приятное Траму. Он молодец.

Эдмунд не мог произнести ни слова. Он пошел назад к их линии, чувствуя ужасную тошноту.

Началась новая схватка. Питер снова мог пользоваться щитом и куда больше бегал. Теперь он все время играл с Миразом в салки, держа его на расстоянии, уворачиваясь, заставляя врага работать.

— Трус, — свистели тальмаринцы. — Почему ты не дерешься лицом к лицу? Не нравится тебе? Вспомни, что ты пришел сражаться, а не танцевать. Эге-гей!

— Я надеюсь только, что он не слышит их, — сказал Каспиан.

— Не слышит, — заверил Эдмунд. — Ты не знаешь его… Ой! — В этот момент Мираз нанес наконец удар по шлему Питера, Питер зашатался, поскользнулся и упал на одно колено. Рев тельмаринцев поднялся, как шум моря. «Ну же, Мираз, — выкрикивали они, — ну же. Быстрей! Убей его». Но подстрекать узурпатора не было нужды. Он навис над Питером. Эдмунд прикусил губу так, что выступила кровь, когда над Питером сверкнул меч. Казалось, удар должен срубить ему голову. Но слава Небесам! — меч соскользнул по правому плечу. Сработанная гномами кольчуга была крепка и не порвалась.