Корона Тафелона (СИ) - Авербух Наталья Владимировна

Волчонок на руках у девочки смешно вякнул, а потом вдруг задёргался, да так, что Эрна его едва не выпустила. Удерживая свою добычу, она присела, прижимая детёныша к коленям… и вдруг в её объятьях оказался ребёнок. Обычный ребёнок, может быть, полугода от роду. Виль сплюнул.

— И зачем? — спросил он.

— Он хорошенький был! — отозвалась Эрна, избегая его взгляда. Магда подошла к дочери и взяла ребёнка на руки.

— Она, — произнесла ведьма.

— Мам? — не поняла Эрна.

— Это девочка, — пояснила Магда. Младенец у неё на руках замахал голыми ручками и ножками и скуксился.

— Сейчас орать начнёт, — предупредил Виль. — Заткни её, Маглейн, а то я сам заткну. Башкой о дерево — и будет тихо.

— Она же маленькая, — растерялась Эрна. — Ей же молоко надо!

— Да? — издевательски спросил убийца. — А мы бы и не догадались! Что ж ты, твоё дюкское высочество, козу на опушке не нашла?

Эрна наморщилась, сама с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать.

— Достань хлеба и чистую тряпицу, — мягко попросила Магда. Дочь торопливо повиновалась и ведьма сделала хлебную соску[2], которую сунула малышке в рот. Та умиротворённо зачмокала.

— И что же нам делать? — спросила Эрна.

— Выкинуть эту пакость в речку, — предложил Виль.

— Она же маленькая! — запротестовала девочка.

— Зато не вырастет.

— Так нельзя! Так нечестно!

— Смотри-ка, нечестно, — засмеялся убийца. — Эрлейн, это не человек. Это оборотень.

— Дядя Вир тоже оборотень! — с жаром отозвалась Эрна.

— И? — пристально посмотрел на неё наставник. — Что ещё скажешь? Он хороший? Пора бы тебе, Эрлейн, в хороших-то переставать верить. Виринея вон, хорошая была, а?

— Она притворялась, — насупилась девочка.

— Она не притворялась, — покачала головой Магда. Ей было жаль дочь, но в чём-то Виль был прав. — Она такая и есть. Добрая белая волшебница. Она уверена, что только она и знает, как правильно жить.

— Вон, гляди, как мамаша твоя поумнела, — кивнул на неё убийца. — Пора и тебе.

— А тот рыцарь, который меня защищал от Виринеи, он тоже был оборотень! — не сдавалась Эрна.

— Потому и сдох, — жёстко ответил Виль.

— Никого мы в реку бросать не будем, — прервала спор ведьма, прижимая к себе ребёнка. Девочка начала дрожать от холода, но почему-то не оборачивалась обратно в волчонка. Магда принялась закутывать её в свой плащ. Похоже, ребёнка просто выбросили на верную смерть. Убивать, небось, рука не поднялась, а так… или замёрзнет или в болоте утонет или кабан заест. Плохо дело. И ведь не подкинуть в чей-нибудь дом, ни ради милосердия, ни за плату. Кому нужен маленький оборотень?

— Добренькая, — сплюнул Виль. — Навязались тут добренькие на мою голову. Ну, коли не будем, так лезьте в телегу, да поехали. Нечего время терять.

Прежде чем выполнить его приказ, Магда заговорила ноги ледащей лошадёнки, чтобы не напала на неё копытная гниль. Ехать предстояло по самому краю реки: ил скроет следы. Эрна в это время укачивала девочку и недобро косилась на Виля. Тот выругался, сбросил свой плащ и накинул Магде на плечи.

— Замёрзнешь, дурында, — сказал он неласково. — Садись, поехали.

Эрне быстро разонравилось их приключение. Поначалу-то было весело. Мелкая оборотница, которую она спасла, телега и огромный мир, который раскрывался перед ними… Оказалось, что волчонка нечем кормить, в девочку она почти не превращается, а когда превращается, противно орёт. И ей надо менять пелёнки, причём взрослые почему-то считали, что Эрна с этим прекрасно справится. А малышка пиналась, извивалась и удержать её было почти невозможно. «Огромный мир» обернулся лесными тропами, где не всегда проходила телега, вонючими болотами и затерянными в лесу селеньицами, к которым их выводил то Виль, то ворожба Магды. Новые люди в них были невысокими худыми крестьянами, ничего не знавшими, кроме своих лесов и скудных полей. Дядюшка Виль врал в каждом лесном селении, будто бы они нагбарцы, вот он нагбарец, сестра — вдова брата — нет, родной дом разорили, они сбежали куда глаза глядят, человек он умелый, сестра тоже, а малец — Эрна была одета мальчиком, потому что не отросли ещё сбритые белыми волшебницами волосы, — понятливый и послушный. Язычники оказались люди простые, добродушные, а, может, им самим часто приходилось вот так вот бродить из селения в селение, но только гостей они принимали охотно. Виль платил рассказами, что делается в лесах оборотней, в Нагбарии[3] и у соседей. А потом пришла зима и надо было где-то остановиться, потому что по снегу телега не ехала, да и холодно было. В очередном селении их к себе пустила какая-то глухая бабка (она вскорости тихо и незаметно отошла в мир иной). Язычники поделились припасами и даже не стали задавать вопросы. Серебряных и золотых денег они не знали, когда хотели купить что-то или продать, менялись, а то платили шкурками и янтарём. Виль отдал им телегу и полудохлую лошадь, которую потом съели к середине зимы, давал полезные советы, не брезговал никакой работой. Как-то прожили.

В щели жалкой лесной хижины задувал ветер. Последний месяц зимы — месяц ветров, неспокойный и недобрый. Почти как сама Эрна. У девочки отрастали волосы, но в косу их заплетать было ещё рано. Она сидела у очага и жарила на веточке рыбу, мать пряла, а Виль что-то выстругивал ножом. Потом поднял взгляд на Магду — злой взгляд, полный пугающего ликования.

— А когда ты Эрну рожала, вот так же ветрено было, Маглейн? — спросил он.

Эрна придвинулась ближе к очагу. Не то от ветра, не то от слов дядюшки Виля в хижине будто стало холоднее. Мелкая оборотница прижала ушки и забилась в угол. Магда пожала плечами.

— Ветер дул всю неделю, — ответила она, с трудом вспоминая то время, — и стих, когда я рожала. А на следующий день снова завыла вьюга. Почему ты спрашиваешь?

— Так ведь срок вышел, Маглейн, — сказал Виль спокойно и поднялся на ноги. — Собирайся, Эрлейн. Теперь ты моя.

— Ты с ума сошёл, — нахмурилась ведьма и отложила веретено. — Куда она должна собираться?

— Ай-ай-ай, Маглейн, — покачал головой убийца. — Какая ты забывчивая стала. Ты с папашей Вилем как договаривалась? Отдашь ребёнка, когда тому исполнится семь лет. Срок вышел. Собирайся, Эрлейн, я повторять не буду.

— А я? — оторопела Магда.

— А ты оставайся, — пожал плечами Виль. — Ты мне не нужна.

— То есть как — не нужна? — глупо захлопала глазами мать и вгляделась в лицо названого брата. — Но ты же говорил…

— Можешь возвращаться к своему барону, — великодушно разрешил убийца. — Спросят, так и ответишь — забрал Эрну и ушёл.

— Одна?!

— Ай-ай-ай, Маглейн, — повторил убийца. — Привыкла на горбу у папаши Виля выезжать. Пора бы тебе повзрослеть. Вот теперь и поучишься.

— Повзрослеть?!

— Брось, Маглейн, — досадливо отмахнулся Виль. — Хорош спорить. Доберёшься как-нибудь. Придумаешь. А нет — останешься здесь. Тут, знаешь, тоже прожить можно. Замуж выйдешь. Здесь ведьм на кострах не жгут.

— Замуж?!

— Не хочешь — не надо, — пожал плечами Виль. — Эрлейн! Живо!

Мать шагнула вперёд, загораживая девочку.

— Она никуда с тобой не пойдёт, — отчеканила ведьма.

— А то что? — засмеялся Виль. — Брось, Маглейн. Давай расстанемся по-хорошему.

Магда снова вгляделась Вилю в лицо, но ничего не смогла там прочитать. Эрна прижала к груди веточку с недожаренной рыбой и тихонько отползла в сторону, пока взрослые не обращали на неё внимания.

— Чего ты хочешь? — прямо спросила ведьма.

— Я? — удивился вопросу убийца. — Я же сказал. Забрать своё и отделаться от тебя. У меня есть дела поважнее, чем возиться с глупой курицей, которая почему-то называет себя ведьмой. Ты разве не рада вернуться насиживать своего цыплёнка?