Дао Дзирта - Роберт Энтони Сальваторе

Думаю, что нет.

Дружба… У многочисленных рас и культурных сообществ королевств как Подземья, так и земной поверхности это слово означает совершенно различные вещи. В Мензоберранзане дружба в основном зарождается из обоюдной выгоды. Пока обе стороны выигрывают от союза, он нерушим. Но преданность не является нормой жизни дроу, и как только один из друзей посчитает, что добьется больше без другого, с этим союзом, равно как и с жизнью этого другого, будет тут же покончено.

В моей жизни у меня было мало друзей, и проживи я тысячу лет, подозреваю, что мое утверждение останется справедливым. Но причин сокрушаться по этому поводу у меня нет, поскольку те, кто называли меня своим другом, были достойными личностями; они обогатили мое существование, придав ему смысл…

Прежде всего это Закнафейн – мой отец и наставник, который дал мне понять, что я не одинок и что поступаю верно, отстаивая собственные принципы. Закнафейн спас меня как от острия меча, так и от безумной, жестокой фанатичной религии, которая висит проклятием над моим народом. Когда же я снова зашел в тупик, в мою жизнь вошел безрукий глубинный гном, свирф, которого я за много лет до этого спас от неминуемой смерти, от немилосердного клинка моего брата Дайнина.

Мой поступок был оплачен сторицей: когда этот свирф и я встретились вновь, причем на сей раз я находился в плену у его соплеменников, мне неминуемо грозила смертная казнь (хотя я сам хотел умереть), если бы не Белвар Диссенгальп. Мое пребывание в Блингденстоуне, городе глубинных гномов, было относительно непродолжительным. Но я отлично помню город Белвара и его народ, и эти воспоминания умрут вместе со мной. У гномов я впервые познакомился с обществом, сила которого была в единении, а не в безумном эгоизме и индивидуализме. Глубинные гномы сообща противостояли опасностям Подземья, сообща трудились в бесконечных горных разработках и сообща веселились, а веселье было неотъемлемой частью их насыщенной жизни.

Нет большего удовольствия, чем удовольствие, разделенное с другими.

Жить или выживать? До моего второго срока пребывания в дебрях Подземья, после Блингденстоуна, я вообще не понимал важности этого простого вопроса.

Когда я оставил Мензоберранзан, то думал, что выжить вполне достаточно; я верил, что смогу быть в согласии с самим собой, со своими принципами и буду удовлетворен тем, что сделал единственный приемлемый для меня выбор.

Альтернативой была мрачная реальность Мензоберранзана и подчинение тому безнравственному образу жизни, который вел мой народ. Если это называлось жизнью, то простое выживание казалось мне гораздо предпочтительнее.

И все же это «простое выживание» чуть не убило меня. Хуже того, оно чуть было не отняло у меня все, что было мне дорого.

Свирфы города Блингденстоуна показали мне иной образ жизни. Общество глубинных гномов, построенное и воспитанное на демократических ценностях и единстве, оказалось как раз таким, каким я всегда надеялся видеть свой Мензоберранзан. Свирфы не просто существовали, они жили, смеялись, работали. Все, что они добывали, делилось на всех, как и боль потерь, от которых они неизбежно страдали во враждебном подземном мире.

Радость умножается, когда ее разделяют с друзьями, но горе от этого уменьшается. Такова жизнь.

Поэтому, когда я покинул Блингденстоун и вернулся в пустынные пещеры необитаемого Подземья, меня переполняла надежда. Рядом со мной шел мой новый друг Белвар, а в моем кармане лежала магическая фигурка, вызывавшая Гвенвивар, моего испытанного товарища. За короткое время пребывания среди глубинных гномов я увидел жизнь, какой по моим представлениям, она и должна быть, и я не мог вернуться в состояние примитивного выживания.

Имея рядом друзей, я смел надеяться, что мне не придется этого делать.

Много раз в своей жизни я ощущал себя беспомощным. Это, пожалуй, самая острая боль, которую может познать любой, застигнутый отчаянием и безудержной яростью. Клинок, задевший руку воина в бою, не приносит и доли тех страданий, какие испытывает пленник при щелканье бича. Даже если бич пощадит тело, шрам в душе останется все равно.

Все мы в тот или иной период нашей жизни являемся пленниками, заложниками самих себя или ожиданий тех, кто в нас поверил. Это бремя, которое несут все люди, которое не принимается ими во внимание и которого лишь немногим удалось избежать. Я считаю себя счастливым в этом отношении, поскольку моя жизнь проходила, в известной степени, по прямо бегущей тропе совершенствования.

Начавшись в Мензоберранзане под неослабным вниманием свирепых верховных жриц Паучьей Королевы, моя карьера, как я полагаю, могла бы лишь измениться к лучшему.

В годы упрямой юности я верил, что могу оставаться в одиночестве, поскольку был достаточно сильным, чтобы одолеть своих врагов мечом и принципами. Моя заносчивая самонадеянность убедила меня в том, что истовой решительностью я могу одолеть саму беспомощность. Это был упрямый и глупый юнец, должен признаться, поскольку теперь, оглядываясь на те годы, я ясно вижу, что редко был одинок и редко обстоятельства вынуждали меня быть в одиночестве.

Всегда рядом были друзья – настоящие и преданные, дававшие мне поддержку, даже когда я считал, что не желаю ее, и даже когда я не понимал, что они оказывают ее.

Закнафейн, Белвар, Щелкунчик, Монши, Бренор, Реджис, Кэтти-бри, Вульфгар и, конечно же, Гвенвивар, ненаглядная моя Гвенвивар. Это были соратники, которые разделяли мои принципы, которые давали мне силу сражаться против любого врага настоящего или воображаемого. Это были соратники, и вместе мы одолевали беспомощность, ярость и отчаяние.

Это были друзья, которые подарили мне мою жизнь.

Дух. Он не может быть сломлен, он не может исчезнуть бесследно. Жертва в муках отчаяния способна поверить в обратное; ее мучитель тоже желал бы верить в это. На самом деле дух не вытравить; порой он запрятан глубоко, но дух всегда остается.

Это заблуждение самонадеянности Зин-карлы и уязвимое место подобных существ. Жрицы, которых мне приходилось знавать, утверждали, что дух-двойник величайший подарок Паучьей Королевы, повелевающей дроу. Я так не считаю.

Правильнее назвать Зин-карлу величайшим мошенничеством богини Ллос.

Жизненная сила тела не может быть отделена от рассудка и от сердечных переживаний. Они суть одно, некая слиянность единой сущности. Именно в гармонии этих трех начал – тела, разума и сердца