Анастасия Левковская - Три желания для художника

– Как скажешь, – покладисто согласился рыжий джинн. – Условие банальное и предсказуемое – если у тебя не получится расколоть этого парня, ты выйдешь за меня замуж. При любом исходе я останусь в плюсе.

Так-так-так… И что, никаких подводных камней и скрытых нюансов? Не верю. Сейчас мы его расспросим…

– Каковы сроки?

– Я в сроках тебя не ограничиваю, – невозмутимо отозвался Хайлар. – Но сразу предупреждаю, что может ограничить вышестоящее начальство. Вернее, отозвать заявку, если это все затянется слишком надолго. Впрочем, думаю, до полугода у тебя есть. Вот только сразу честно предупреждаю: ни одна из наших девушек в его доме не протянула дольше двух недель. На редкость неприятный типчик. – Он цокнул языком.

– Если уж я тебя выдерживаю, то он мне точно будет нипочем, – фыркнула я, а затем решила еще немного понаглеть. – Характеристику на него ты мне предоставишь?

– Разумеется. – Он откинулся на спинку кресла. – Ты получишь все, что должен знать сотрудник при такой работе. – Затем вдруг резко подался вперед и хищно оскалился: – Ну так что, рискнешь?

Я некоторое время молчала, взвешивая все «за» и «против».

С одной стороны, связываться с Хайларом мне не хотелось. Нет, при всех его недостатках он не был подлым, но даже призрачная вероятность выйти за него замуж… напрягала. С другой – это мой единственный шанс стать полноценной джиннией и исполнить свою мечту. Что до того противного человека… У меня пять старших братьев и один недожених, которые меня всю жизнь терроризируют. Что, я не справлюсь с каким-то мужчиной? Да он у меня эти желания загадает, только чтобы я куда подальше от него свалила, клянусь! Ибо не стоит становиться на дороге у девушки, которая мчится навстречу своей мечте!

– Договор принеси – я его почитаю и подумаю, – сладко улыбнулась я Хайлару.

– Значит, считай – согласилась, – рассмеялся он.

Ольмейр был типичным городом, коих достаточно рассыпалось вдоль побережья Арвейлинского моря. Находясь в верхней границе субтропиков, он отличался довольно теплым климатом, круглый год обеспечивающим приток туристов, желающих поплескаться в теплых синих водах и обзавестись бронзовым загаром. Но помимо этого Ольмейр славился как город поэтов, музыкантов, художников и прочих творческих личностей, прозвавших его Городом семи муз. Почему именно семи, кстати, история умалчивает. Но видимо, для красного словца.

Именно в Ольмейре, на улице Вишневой в двухэтажном бежевом домике под красной черепицей и жил искомый художник.

Я остановилась напротив кованых ворот и, сняв солнцезащитные очки, с интересом осмотрелась. Чистенькие опрятные домики, ровная брусчатка под ногами, тишина и спокойствие. Мне нравится. Пожалуй, после шумной столицы джиннов Шейрихарта приятное разнообразие – пожить в таком месте.

Улыбнувшись своим мыслям, я толкнула калитку и покатила чемодан по дорожке, вымощенной желтым кирпичом, по вишневому саду прямо к высокому крыльцу. Попутно воскрешала в памяти все данные о моем подопечном.

Итак, Леонард О’Брайен. Двадцать три года, сирота. Мать умерла десять лет назад, отец – за год до этого пропал без вести. Гениальный художник, который толком не умеет пользоваться дарованной Творцом искрой. Собственно, именно из-за этого в нем столько божественной энергии… Что сразу означает проблемы: вероятны вспышки агрессии, резкие перепады настроения, общая неуравновешенность. Характер язвительный, вспыльчивый. Не женат, девушки нет. Что неудивительно при его неуживчивости. Джиннов, кстати, терпеть не может.

Короче, ничего такого, с чем бы я не справилась.

Так что я радостно улыбнулась заходящему солнцу и решительно нажала кнопку дверного звонка.

За дверью раздался приглушенный грохот, затем несколько отборных ругательств, а следом я все же увидела хозяина этого дома. И едва сдержалась, чтобы не ахнуть.

Мамочка, какой мужчина! Все, я влюбилась, заверните мне его!

Художник был на голову выше меня. Худощавый, с изящными кистями рук и длинными пальцами, выпачканными в краске, в которых сейчас он вертел кисточку. Русые волосы растрепались, словно их не раз и не два ерошили. Причем, судя по синим пятнам, ерошили в порыве творческого вдохновения. Мягкие черты лица, легкая светлая щетина, пронзительные голубые глаза, опушенные длиннющими темными ресницами. Божественная энергия переполняла его, отчего весь облик казался выразительнее и ярче.

Ну просто принц из сказки, честное слово!

– Эй, ты кто такая? – спросил художник совсем не принцевым глубоким баритоном. – Я вроде бы сегодня девочку не заказывал. Впрочем… – Оценивающий взгляд скользнул по мне, задержавшись на груди и бедрах, которые красиво обрисовывал летний сарафан. – Ты в моем вкусе. Сколько берешь?

Вот и закончилась любовь. Что вообще с этими мужиками? Стоит им открыть рот… Режим «придурок» включен.

– Вынуждена разочаровать, я вовсе не жрица любви, – сладко улыбнулась я, внутренне готовясь к своей первой битве. – Меня зовут Шаира Дерхивари, и я…

– Джинния, – скривился Леонард и презрительно сплюнул. – Проваливай откуда взялась.

И попытался захлопнуть дверь перед моим носом.

Ага, так я тебе и позволила.

Чемодан был молниеносно впихнут в дверной проем, и я покачала головой:

– У меня разрешение на проживание. Так что будь добр, наскреби остатки воспитания и покажи, где я буду жить.

– Как вы меня достали, – фыркнул он. – А я уж понадеялся, что от меня отвалили окончательно. Может, ты тоже свалишь? Так сказать, заранее… – спросил без особой надежды. – Нет в этом мире такой силы, что заставила бы меня связаться с тварями, подобными тебе.

Ой-ой, какой ты у нас грубый. Но, дорогуша, не на ту нарвался.

– Не дождешься, – сурово проговорила я. – Заруби на носу – ты моя последняя надежда получить диплом, так что я с тебя не слезу.

– Мало того, что девочка-припевочка, так еще и недоучка, – издевательски расхохотался парень, а затем наклонился ко мне и, заломив бровь, спросил: – А не боишься, что злобный и неадекватный художник доведет тебя до нервного срыва своими шуточками? От меня, знаешь ли, не одна джинния уже пострадала.

– У меня пять старших братьев, – широко улыбнулась я. – И один идиот, который вбил себе в голову, что он мой жених. У меня на любые мужланские шуточки иммунитет. Посторонись.

Он окинул меня долгим взглядом, а затем скорчил недовольную мину и махнул рукой:

– Да делай что хочешь, только меня не трогай.

И, широко зевнув, развернулся и ушел в глубь дома.