Наталья Загороднева - Ловцы душ

   - Загадай желание.

   Я загадала. Оно давно уже появилось у меня, и долго думать не пришлось. Дочку! С его глазами и ямочками на щеках.

   Мы переглянулись и вместе задули огонь. Но тут по одному из сердец пошла трещина. У меня в груди закололо, душу захлестнуло леденящее предчувствие беды. Но я справилась с собой, улыбнулась мужу и ничего не сказала.

   У дома, расплатившись с таксистом, Сережа подхватил меня на руки.

   - Хочу как тогда, после свадьбы, - шепнул он мне.

   Голова закружилась, я обхватила руками шею любимого, нежно целовала его прохладную щеку, а он легко нес меня на третий этаж.

   Дома опустил меня на пол, закрыл мне глаза руками и заговорщицки сказал:

   - Иди вперед!

   Я пошла, улыбаясь, чувствуя его за спиной, догадываясь, что идем мы в спальню.

   Там он отнял руки от моего лица.

   - Подожди, не смотри.

   Он щелкнул зажигалкой, чем-то пошуршал и, наконец, скомандовал:

   - Смотри!

   Я открыла глаза и ахнула: горели свечи, мягко освещая нашу комнату. На кровати, покрытой шелковым покрывалом, лежало бесподобной красоты белье - нежная шелковая сорочка и пеньюар. А рядом...

   - Ми-и-илый! - Я повисла на шее мужа, осыпая поцелуями.

   Он, посмеиваясь, легонько подтолкнул меня к тому, о чем я давно мечтала - упаковке дорогущих духов.

   - Ну зачем ты? - сокрушалась я, вертя в руках заветную коробочку. - Это же столько стоит!

   - Ты для меня бесценна! - шепнул он.

   Я подхватила подарки и убежала в ванную - примерять. Все подошло идеально, а духи опьянили и окутали восхитительным облаком, словно на мне было платье из экзотических цветов.

   Я вошла в спальню, и ощутила себя богиней, увидев в глазах мужа неподдельный восторг. Таким нежным я его еще никогда не видела. Он был лучшим любовником, чутким и умелым, а мысль о том, что он - мой, единственный, - вознесла на такие высоты блаженства, о которых, пожалуй, знают только боги.

   Мы уснули, обнявшись, усталые и счастливые, и угасающее сознание еще пыталось напомнить мне что-то тревожное, какую-то деталь, но я не обратила внимания.

   Я проснулась глубокой ночью, дрожа от страха. Это снова произошло. Тот самый сон, что не раз заставлял меня плакать и каменеть от ужаса. Каждый раз одинаковый, он мучил меня все чаще, и именно затем, чтоб понять, что это значит, я и ходила на лекцию профессора Кассальского. Выбор был прост: или туда, или к психиатру. Потому что оно убьет меня или сведет с ума.

   Я тихонько выскользнула из-под руки Сережи, на цыпочках пробралась в кухню, налила воды, и едва не расплескала, пока пила. Зубы стучали о стекло, пальцы не чувствовали холода. Сердце билось где-то в животе, а ноги, казалось, вот-вот сведет судорога. Я опустилась на корточки у стены и горько расплакалась, боясь признаться самой себе: мое счастье скоро закончится. Рыдания сотрясали меня, я на коленях подползла к холодильнику, над которым мама пристроила икону Спасителя.

   - Если ты есть, - зашептала жарко, - спаси, помоги! Защити меня от беды, отведи угрозу! А иначе, зачем все это? Зачем ты дал мне жизнь?

   Молилась, как могла, своими словами, пока не успокоилась дрожь, и голова стала тяжелой, мысли текли лениво, неторопливо, лик бога стал расплываться. И словно не я, кто-то в моем теле, поднялся, провел руками плавно, будто танцуя, и, повинуясь его желанию, зашевелились занавески, взмыли в воздух столовые приборы, завертелись вокруг меня, а мои губы шептали что-то шипящее, чего я и знать не могла. Я чувствовала возникшее в воздухе напряжение, он словно сгущался, сворачиваясь в кольцо, закручивался смерчем. Руки стали горячими, и в темноте комнаты стал виден слабый свет, сочащийся из ладоней. Я была спокойна и бесстрастна, выгибалась и закручивала невидимые, но ощутимые теплые нити воздушных потоков в подобие кружев, или сетей, и я знала, как выглядит этот узор - но откуда? Наконец, напряжение достигло предела, я в последний раз выгнулась, резко подняла и опустила руки, склонившись до пола. От них кругами разошлись волны обжигающего жара. Дом едва ощутимо тряхнуло, и все прекратилось. У меня поплыло перед глазами, голова закружилась, и последнее, что я запомнила - падающие на меня тарелки и стаканы.

 Сережа испугался, конечно. Проснувшись от грохота, он выскочил на кухню и нашел меня на полу, бесчувственную. Тут же кинулся звонить в "скорую", а пока ехали врачи, сбрызнул водой и похлопал по щекам. Я лежала безвольной куклой в его руках, ощущая, как он трясет меня, слыша, как он кричит мое имя, но не могла и шевельнуться. Мне просто хотелось спать, в голове лениво заворочалась мысль: "Что ж он так меня дергает, пусть оставит, я устала". Но вскоре пришли ощущения, сначала холода, потом боли. Я, наконец, почувствовала свое тело, хоть и это возвращение было не из приятных: нахлынула тошнота и желудок скрутило. Я закашлялась, задохнулась, а дрожащие Сережины руки крепко держали меня, и его голос звучал тревожно:

   - Девочка моя, как же ты меня напугала!

   Он поднял меня и перенес в спальню. Я стучала зубами от холода, закутывалась в одеяло. В прихожей застучали каблуки - прибыли врачи. В спальню вошла молодая шатенка в белом халате, вслед за ней - высокий парень с чемоданчиком в руках.

   - Что у вас случилось? - сонно поинтересовалась она у Сережи.

   - Не знаю. Она упала в обморок, я нашел ее уже без сознания.

   - Понятно, - кивнула она и взяла из рук медбрата тонометр.

   Пока она обследовала меня, проверяла давление, прослушивала сердцебиение, я вглядывалась в ее лицо и приходила в себя. Тревожность прошла, и от этой женщины веяло чем-то родным, позабытым. Умные карие глаза, поджатые губы, тонкий нос - где-то я уже видела ее, немного иначе одетую, и, возможно, с другой прической. Она расспрашивала меня, что я делала, что ела, чем болела в последнее время, а мне почему-то хотелось, чтоб она не отпускала мою руку - от ее пальцев по коже шло тепло, и дрожь унялась.

   - Ну, сейчас я не вижу повода для госпитализации, - обратилась она к Сереже, - обморок может быть вызван переутомлением или, возможно, гормональным сдвигом. Сердце в порядке, давление стабилизируется. Советую завтра же обратиться к своему участковому врачу. Сейчас мы сделаем укол, после него она поспит, но пусть резко не поднимается, может снова закружиться голова.

   Мужчины вышли из комнаты, а она постучала по шприцу, сгоняя воздушные пузырьки, помогла мне повернуться и мастерски вогнала иглу в мышцу.

   - Что ж вы так, Яна Витальевна? Беречь нужно себя, больше спать, бывать на свежем воздухе.

   - Да я и так бываю, - улыбнулась я, - с ребенком нужно гулять ежедневно.