Клайв Льюис - «Покоритель Зари», или Плавание на край света

– Нет, ваше величество, – ответил Рипичип так громко, что многие услышали. – Да и что мне говорить? У меня всё идёт как надо. До сих пор я плыл на корабле, а если он повернёт назад, поплыву на своей лодке. Если она утонет, я поплыву просто так, сам по себе. А не смогу больше плыть, не увижу страны Аслана – утону носом к восходящему солнцу, и во главе говорящих мышей станет Пичичик.

– Слыхали?! – воскликнул матрос. – И я готов сделать то же самое, разве что лодка меня не выдержит! – И тихо добавил: – Чтобы какая-то мышь переплюнула человека… Да ни за что!

Тогда вскочил Каспиан.

– Друзья! – сказал он. – Мне кажется, вы не совсем поняли, чего мы хотим. Вы говорите так, словно мы, подобно нищим, просим вас из милости остаться на корабле. Мы не просим ни о чем. Мои августейшие друзья, их родственник Юстэс, славный рыцарь Рипичип, лорд Дриниан и я, ваш король, отправляемся на край света. Из тех, кто захочет продолжить с нами плавание, мы отберём достойнейших. Не думаю, что всякий подойдет. Словом, я повелеваю лорду Дриниану и боцману Ринсу тщательно отобрать самых отважных, самых благородных, самых верных и самых примерных. Список будет передан мне, а я просмотрю его и одобрю. – Он помолчал и продолжил: – Клянусь Львиной Гривой! Неужели вы думаете, что где-нибудь можно снискать такую славу? Каждый, кто отправится с нами, получит титул Покорителя Зари и передаст его своим потомкам. А когда мы вернёмся в Кэр-Параваль, ему дадут столько золота и земли, сколько нужно человеку, чтобы быть богатым до самой смерти. Теперь идите. Через полчаса лорд Дриниан принесёт мне список.

Воцарилась тишина. Матросы отвесили королю поклон, разошлись по двое, по трое и тут же принялись обсуждать королевскую речь.

– Теперь займёмся лордом Рупом, – сказал Каспиан.

Но, обернувшись к столу, увидел, что тот уже здесь. Руп подошёл незаметно и сидел теперь рядом с лордом Аргозом. Дочь Раманду стояла рядом с ним, а сам Раманду – позади, возложив обе руки на седую голову несчастного. Даже при свете дня было заметно, что из рук старика струится серебристый свет. На измождённом лице лорда Рупа появилась улыбка. Он протянул одну руку к Люси, другую – к Каспиану, словно хотел им что-то сказать. Потом его лицо озарилось радостью, с губ слетел глубокий вздох, голова наклонилась вперёд, и он уснул.

– Бедный Руп, – сказала Люси. – Как я рада за него. Наверное, он очень много мучился.

– Лучше об этом не вспоминать, – сказал Юстэс.

Тем временем речь Каспиана (возможно, не без помощи волшебства, царившего на острове) оказала на команду как раз то воздействие, на какое он рассчитывал. Почти все матросы, роптавшие прежде, теперь думали только о том, как бы остаться на корабле. Всякий раз, когда еще один матрос говорил, что хочет плыть дальше, те, кто пока не решился, чувствовали себя всё неудобнее и хуже. Словом, не прошло и получаса, как за Дринианом и Ринсом ходили по пятам матросы и подлизывались к ним (так это называлось, когда я еще учился), чтобы их внесли в список. Скоро из всей команды осталось лишь три человека, которые упорно не хотели плыть дальше и изо всех сил старались переубедить прочих. А еще немного погодя остался всего один человек, да и он в конце концов испугался, как бы его не покинули на острове одного, и переменил решение.

Когда истекло полчаса, матросы снова собрались у стола, а Дриниан и Ринс показали Каспиану список. Каспиан согласился взять в плавание всех матросов, кроме того, который переменил решение последним. Он оставался на острове Звезды, пока другие искали край света, и очень жалел, что не отправился вместе со всеми. Его не занимали беседы с Раманду и его дочерью (как, прибавим, их не занимали беседы с ним), да и погода была дождливая, и, хотя каждый вечер на столе Аслана появлялось превосходное угощение, оно его мало радовало. Позднее он рассказывал, что у него мурашки по коже бегали, когда ему приходилось сидеть за столом с четырьмя спящими лордами. Когда же корабль вернулся, ему стало так стыдно, что он сбежал на Одинокие Острова, а оттуда перебрался в Тархистан, где и рассказывал о своих приключениях на краю света, пока, наконец, сам в них не поверил. Так что, в некотором смысле можно считать, что и он стал счастливее, чем прежде. Но мышей он терпеть не мог.

Вечером все собрались за столом Аслана, на котором чудом появилась еда, и пировали всласть, а наутро, когда прилетели и улетели птицы, на корабле подняли парус.

– Госпожа моя, – сказал Каспиан, – я надеюсь продолжить нашу беседу, когда сниму заклятие. – А дочь Раманду улыбнулась, глядя на него.

Вскоре после того, как наши путешественники покинули остров Раманду, они поняли, что плывут за пределами этого мира. Всё стало другим. Во-первых, они заметили, что для сна нужно теперь гораздо меньше времени. Им не хотелось спать, не хотелось есть, да и разговаривали они очень мало и негромко. Во-вторых, что-то случилось со светом. Его стало слишком много. Восходящее солнце казалось в два, а то и в три раза больше, чем обычно. И каждое утро (это больше всего удивляло Люси) огромные белые птицы, поющие песни человеческим голосом на незнакомом языке, пролетали над ними и исчезали далеко за кормой, направляясь к столу Аслана. Через некоторое время они возвращались и исчезали на востоке.

– Какая здесь прозрачная вода! – удивилась Люси на второй день пути, склоняясь над бортом.

Так оно и было. Потом Люси заметила тёмный предмет, с башмак размером, и решила, что он плывёт по воде. Но тут кто-то выбросил из камбуза кусок чёрствого хлеба, и он проплыл над загадочным предметом; тогда Люси поняла, что тот – под водой. Внезапно он увеличился и сразу уменьшился снова.

Люси вспомнила, что нечто подобное она уже встречала, но где? Она приложила руку ко лбу и высунула язык, изо всех сил стараясь вспомнить, и, наконец, вспомнила. Если в ясный солнечный день смотришь из окна купе, можно увидеть, как тень поезда несётся по полям с той же скоростью. Вот поезд попадает в ложбинку – и тень мгновенно подпрыгивает вверх, приближается, увеличивается и, не отставая, летит по косогору. Вы миновали ложбину – тень обретает прежние размеры и, как прежде, несётся по полям.

– Это наша тень! – воскликнула Люси. – Тень корабля бежит по дну моря! Она стала больше, когда попала на склон подводной горы. Значит, вода здесь ещё прозрачнее, чем я думала! Господи, я вижу самое дно, да ещё на такой глубине!

Едва она так сказала, как тут же поняла, что серебристое поле, которое она давно видела, не обращая на него внимания, не что иное, как песок, а тёмные и светлые пятна – не блики на воде, а предметы на дне. Сейчас, например, корабль плыл над какой-то мягкой лиловатой зеленью, по которой извивалась светлая полоска. Зная, что это – морское дно, Люси вгляделась получше и различила тёмные пятна, медленно раскачивающиеся взад-вперёд. «Словно деревья на ветру! – подумала она. – Наверное, так и есть, это подводная роща!»