Смерть Идола (СИ) - Энис Дункан

Келмиура привлёк отдел с последними сохраненными записями. Он жаждал узнать, что же случилось с их миром.

Он выбрал раздел «История», далее — «Последние записи». Он открыл безымянную сводку, сохранённую сто девятнадцать лет назад. Вот её текст:

«Это последний день моей империи. Меня зовут Уинстон Кабат, более известен как Восемьдесят шестой. Я проиграл из-за своих ошибок. Я был слишком гениален для этой реальности. И теперь моё наследие умирает. Но выслушайте же мой рассказ, чтобы помнить того, кто сотворил невозможное.

Я создал то, что люди называют Доктриной. Это была последняя метаморфоза моего грандиозного проекта. Нет ничего странного в том, что я управлял Доктриной, при том, что эта же Доктрина скинула Восемьдесят шестых. Человека очень легко обмануть. А общество ещё проще. Когда я понял, что дни Восемьдесят шестого сочтены, я перестал появляться на публике и создал проект Доктрина — новую политическую силу, которая должна была стать освободителем в глазах каждого члена общества. И у меня получилось. Я и только я скинул правительство Восемьдесят шестого и занял своё же место под бурные аплодисменты толпы. Никто и не понял, что я всех обыграл.

Самым простым после этого было остаться у власти — отменяешь незначимые ограничения и тотчас же поднимаешься в глазах стада ещё выше.

Вы наверняка захотите узнать мою мотивацию. Зачем я так издеваюсь над бедными людишками? Да потому, что они не достойны жизни. Потому, что они не вписывались в мой план Нового Божественного Царства. Его суть — в полном уничтожении бесполезных и бессмысленных жизней ради сотворения идеального мира для лучших из лучших. Мне не нужны бестолочи, просиживающие впустую свои жизни. Те, кто не имеет ни таланта, ни желания. Те, кто ничего не делает. Те, без кого этот мир станет лучше. И я был на пути к Божественному Царству.

У меня сейчас не хватит времени, чтобы описать все свои методы, но знайте, что всё делалось не просто так. Не было ни одного непродуманного действия. Все эти обязательные путевки на отдых, эти промывки мозгов — всё это незаметно уничтожало того, кто не был достоин жизни.

Должен отдать себе должное, я пошёл против всех устоев и правил — дал сброду утопию, в которой каждый из них не был обременён тяготами жизни. Ешь да спи сколько влезет. Человек становился слишком ленив и беспомощен, чтобы хоть что-то предоставить мегамашине, которую я создал. Да и не могло быть недовольства — всего было в избытке. Бери, что хочешь. Но никто не хотел.

И даже в моём феноменальном плане нашлась дыра. Каким-то образом группа умственно отсталых смогла объединиться в Повстание. Мало того, они ещё и уничтожили дело всей моей жизни. Знаете, как? Моими же руками.

Аппарат пропаганды работал настолько безотказно, что мог внушить народу что угодно. И они этим воспользовались. Убедили народ в том, что враг захватил управление Доктриной, и чтобы ему помешать, нужно уничтожать его изнутри.

Начались бомбардировки всех стратегически важных городов. Люди выползали из своих мерзких нор и громили всё на своём пути. Они убивали меня, потому что верили, что таким образом защищают меня. Это величайшее противоречие в мировой истории! И здесь вспомните, что формально я считался предателем народа, да ещё и мёртвым. Я не мог просто явиться перед всеми и сказать, что обожаемая ими Доктрина врёт им. Все мои гениальные ходы сыграли против меня.

Сейчас я сижу в бункере и доживаю свои последние… не знаю, может дни, а может и часы. Мир уничтожен. Остаётся только надеться на то, что роботы, на которых держался весь этот мир, не протянут долго без надлежащего ухода. Тогда и Повстание умрёт.

Если доживу до завтра, то сделаю ещё одну запись, в которой расскажу о том, как я завладел всем миром. Если не убью себя раньше, чем до меня доберутся эти придурки. Передавайте привет потомкам. Расскажите им о моем величии. О моём гении. Я гениален!»

Келмиур переживал целую бурю эмоций. Его идея, за которую он сражался, победила — Доктрина пала. Но, как и сказал Восемьдесят шестой, пало и Повстание. Без Доктрины, инженеров и заводов роботы перестали работать. А неприспособленные люди не смогли заменить их. Повстание проткнуло сердце Доктрине, но забыло, что оно у них одно на двоих.

Рядом с этим сообщением был ещё один безымянный файл, у которого был статус «В процессе». Восемьдесят шестой не успел.

Келмиур упёрся руками в шкаф. Правда бывает слишком болезненной.

Пока Келмиур принимал реальность, Девин пытался найти информацию об Уинстоне Кабате. «Очаг Кабата. Доктрина. Восемьдесят шестые. Уинстон Кабат. Что ещё стоит за этим человеком?» — незнание тревожило разум Девина. Он хотел получить ответы. Но Келмиур приказал уходить:

— Всё, идём отсюда, — сказал он, отстранившись от шкафа.

— Ещё немного, — ответил Девин.

— Мы уходим. Сейчас! Вернёмся сюда позже. Живо, Девин! — огрызнулся Келмиур, повысив тон.

Девин неспешно отошел от монитора, находясь уже в разделе «Персоны». Он надумал вернуться сюда немного позже. Сам.

Справа от того места, откуда они вошли, находился выход. Келмиур потянул рычаг, и перед ними открылся выход наружу, в обход всех Скитальцев внутри здания. Они пошли домой.

Слишком долго тянулись двое суток после их возвращения. Девин испытывал маниакальное желание вернуться в Архив. Он должен был узнать всю правду. Раз уж его реальность оказалось ложью, он хотел узнать всю правду об этой лжи. Вся его жизнь — пустая выдумка, не имеющая ничего на спиной. И сам он — бессмысленно рождённый раб, потомок других рабов. Даже в новом мире его преследовал призрак прошлого.

Его желание походило на ломку, он не мог спокойно заниматься обыденными вещами, зная, что в этом мире есть место, бережно хранящее правду лишь дня него одного.

Нужно было действовать до того, как Келмиур решит рассказать обо всём Фонсу. До того, как он решит разобраться, почему Девин смог открыть тайник со знаниями. Сейчас ему было не до того. Он на время отложил проблемы прошлого, чтобы справиться с настоящим — пока они были на вылазке, дома случился перебой питания. Электричество отключилось из-за окончательного опустошения резервов. И вот уже два дня они жили практически без энергии.

Почти всё время люди проводили на улице, чтобы не израсходовать ценный кислород, которого там внизу осталось очень мало. Вентиляция тоже была отключена и включали её лишь на несколько часов ночью, чтобы спящие там люди не задохнулись.

Нужно было найти решение. И оно было. В голове у Эммануэля. Лишь он знал, как включить больше турбин для выработки электричества. Но он не хотел делиться этими знаниями, потому что встреча с Родителем для него была страшнее смерти. Как ни пытались его уговорить, как ему не угрожали, он наотрез отказывался помогать. И это было идеальное время для Девина, чтобы сбежать и самому сходить в Архив. Пока Келмиур и Фонс заняты поисками инструкций, пока налаженная система временно выведена из строя, никто и не заметит, что Девин пропал. Этим он и воспользовался.

На третью ночь после возвращения он остался ночевать на улице, как и многие его сожители. Предварительно он проник в незащищенный арсенал и взял оттуда пистолет. С наступлением темноты он просто встал и ушёл. Никто ничего не заметил.

На улице было прохладно, пахло морем, а в ногах буйствовала свобода. Свежий воздух разогнал его сонливость. С чувством того, что он всех обыграл, Девин бежал к Архиву, иногда останавливаясь, чтобы отдохнуть.

Он добрался до Архива без происшествий. На вершине башни мигала красная лампа. Здесь-то электричество не закончилось и за сотню лет. Кое-где у стен постройки даже светились фонари. Пробираясь тем же путём, что и в первый раз, он видел в заборе большие дыры, а некоторые его части вообще были повалены. Подбираясь ближе к зданию, он едва не наступил на труп Скитальца, спрятанного тьмой на земле. Девин насторожился и вооружился пистолетом. Так спокойнее.