Спящий. Прелюдия Пустоши (СИ) - Олегович Дмитрий

Они не кричали мне, не звали и ничего не требовали. Охотники просто ждали, когда я появлюсь. И я оправдал ожидания.

Лошадь предательски взбрыкнула, фыркнула, и Старик тут же громко сказал:

— Если это ты, Виктор, я предупреждаю: начнешь чудить — я перережу хрупкую шею этой девчушки без колебаний. Вот как мы поступим: ты бросаешь оружие и скромно заходишь внутрь. Мы тебя принимаем, а дальше, как решит судьба.

Я сцепил зубы и застонал от бессилия. Неужели придется уйти и бросить ее? Умирать за едва знакомого человека я точно не хочу. Это не героическая сага из мифов, где я главный спаситель красавиц.

— А пока ты думаешь, я развлекусь с ней. Давно мне не попадались такие аппетитные задницы. Проверю каждую дырку на пригодность, — добавил другой мечтательным тоном.

— И я не буду его останавливать, Виктор! Товар, конечно, портить нехорошо, но ты не оставляешь выбора. Если выйдешь сейчас, обещаю, что этого не случится, — участливо сказал Старик.

— Будет смешно, если гнедая просто так фыркнула, а вы тут тираду целую разыграли, — хрипло сказала охотница и хмыкнула.

Я прижался спиной к шершавой стене деревянной хижины, зажмурился и лихорадочно думал о том, что мне делать. И как бы Зи закатила глаза, видя мое сомнение. Сказала бы, что я идиот, и она кучу зим потратила зря, воспитав слизняка. Ее любимое ругательство.

Но если уйду, кхану́ точно не поздоровится, правда? Если же покажусь, может не поздоровиться нам обоим.

И все же без меня у нее точно нет шансов выбраться. А еще… еще я отрубил ей руку…

И пусть я не герой из историй, каким хотела видеть меня Катерина, но если сейчас уйду, то до конца своих дней не смогу нормально спать. Это не отряд неизвестных мужиков, которые знали какой работой занимаются. Их руки испачканы в крови не меньше тех гулей. Если сбегу — снова возненавижу себя за трусость. К тому же, я слишком упертый, чтобы оставить все как есть.

Какой из меня, к бесам, наемный убийца, Зи?

— Я вхожу, без оружия, — сказал я, пряча один дверс под рубаху за спиной так, чтобы быстро выхватить левой рукой. Главное выбрать удачный момент. Второй револьвер свесил на пальце, мол вот — я кристально чист.

Дверь скрипнула и на меня уставились дула винтовки и шустряка. Я застыл на месте, затем медленно вытянул вперед руку с дверсом и молил небеса, чтобы никакая ерунда не испугала напряженных людей.

В маленькой комнате было весьма скромно: две кровати, пара стульев и стол. На последнем стояли желтая лампа и красная свеча. "Клетка" была не очень яркой, но почувствовав мысли легиря я понял, что эта штука точно работает.

— Правильное решение, — наконец сказал Старик, цепко разглядывая меня. Он не наставил на меня оружие, а только держал у шеи девушки широкий кинжал. — Они мертвы?

Я сухо сглотнул, чувствуя, как капля пота скатилась по кончику носа и упала на верхнюю губу. Неуверенно кивнул.

Я точно принял верное решение?

Ки́мита лежала на спине, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, глаза открыты. Она просто смотрела в потолок, будто ее совсем не волновало происходящее. Жрицуля умом тронулась или у нее стальные нервы?

— Ну, дела, — поморщился Старик, и на миллиметр не отняв нож от горла девушки. — Что ж. Если они не смогли справиться с одним беглецом-пацаном, им нет места среди нас. А ты шустрый. Как очнулся?

— Просто открыл глаза, — сказал я, совсем не такой реакции ожидая от того, чьих людей я убил.

Он недобро улыбнулся:

— Просто, говоришь. А может принял противоядие? Сразу раскусил нас?

— Просто открыл глаза, — повторил я, вернув ему ухмылку. В голове же напротив — все вопило и кричало. Ублюдок не убирал кинжал, и сейчас начать стрельбу равносильно смертному приговору тэли.

— Бес с тобой. Лука, твой выход.

Белобрысый мужчина медленно двинулся ко мне, и я приготовился к худшему: напрягся, собрался выхватить дверс и использовать мужчину как щит. Немного везения и всадить в каждого по пуле не составит труда. Все идет совсем не так, как я рассчитывал, хотя и понимаю что шансы были. Но, главное, теперь я знаю, что попытался и если сейчас мне нужно выбрать между своей жизнью и жизнью жрицули, я, пожалуй, за первый вариант. Прости…

Но охотник замер в шаге от меня и перед тем, как резкая боль в затылке сомкнула мои глаза, я увидел как он смотрит мне за спину.

Разве их было шестеро?

Мне казалось, что я лечу внутри спирали на огромной скорости. Стены спирали заполнены образами из моей жизни, вплоть до момента, когда ко мне подошел Лука. Я проносился мимо них настолько быстро, что едва успевал различать сцены. Я знал, что на них, но не мог разглядеть детали. Все было смазано из-за скорости. И когда я добрался до хижины, внезапно очнулся, как это обычно бывает. Не было долгого пробуждения и зависшего между грезами и реальностью состояния. В голове в который раз за эти сутки зазвенело и в затылке заныла тупая боль. Я не чувствовал себя отдохнувшим или сонным. В теле осела дикая усталость, горло пересохло.

Бесовы отродья переиграли меня. Умник блин…

— Ты, быстро, раздевайся, — гаркнули над головой. — Я вижу, что ты очнулся. Снимай тряпье, говорю!

— Не понял, — пробормотал я, щурясь от яркого света. Ухватился за прутья… решетки и неспеша посадил себя на холодный пол.

Глаза быстро привыкли, и я бегло осмотрелся: каменное помещение, сложенное, на первый взгляд, из идеально подогнанных, маленьких, пожелтевших от времени блоков. Непонятные надписи и рисунки, вырезанные в стенах и потолке, разукрашенные облезлой краской намекнули на древность. Вероятно, храм. Остроухие всегда любили поклоняться высшим силам, скорее всего, их творение. Само помещение было убранным, ухоженным.

Я же находился в небольшой комнатке, примерно четыре на три метра, с перегородкой в виде стальной решетки. Будто в тюремной камере при штабе законников. По другую сторону решетки надо мной нависал крупный бородатый мужик в черной форме. На поясе связка ключей, "шустряк" и длинная палка, толщиной с большой палец, за которую он ухватился.

— Ща поймешь! — рыкнул он в ответ и выхватив палку, ловко огрел меня по вцепившимся в прутья пальцам. Я невольно отпустил и упал на спину. — Если сам не стянешь шмотье, я зайду внутрь.

Тихо стукнула дверь и в помещение вошел еще один мужчина, судя по виду, напарник бородатого. Он приманил его и о чем-то оживленно начал рассказывать.

В помещении таких углублений с решеткой было еще несколько, в одной были только женщины. В моей только мужчины. Пять человек распределились по покрытым сеном и грязными тряпками каменным кроватям и старались смотреть куда угодно, только не друг на друга и не на надзирателей.

Недалеко у стены зала стоял большой стол с горой одежды, а на пленниках было только прикрывающее промежность белье. Я единственный еще не разделся, и чтобы действительно не нарваться на неприятности раньше времени, начал неспеша стягивать рубаху, выискивая глазами ту, ради которой сдался тем ублюдкам. Не обнаружив среди скрючившихся в своей комнатке нагих женщин знакомую остроухую, я открыл рот, чтобы спросить, где она, но мне на плечо легла рука.

— Лучше молчи и делай, как он говорит, — шепнул мужской голос. — Поверь горькому опыту, я уже очень долго здесь и тоже сначала был смелым.

Я медленно обернулся, стягивая штаны, и спросил, тоже шепотом:

— Что это за место?

— Преисподня. И опережая твой следующий вопрос: мы здесь в качестве горняков, — ответил немолодой мужчина с заросшим сухим лицом и резко отвернулся.

— Разделся? Хорошо, — гаркнул довольный стражник, видать, хорошие новости принес второй. — Выброси все за решетку и сиди смирно. С шеи дешевку эту тоже сними.

— Нет, пожалуйста, это память о матери. Он ничего не стоит, — скорчил я жалостливое лицо.

Он зарычал и выжидательно протянул руку:

— Снимай сказал!