Виктория Бесфамильная - Когда пропадают дедушки (СИ)

— Все‑таки надо бы развести огонь и поесть, — пробормотал Оксидан, постепенно приходя в себя.

Лоре и Оксидан одновременно повернули головы и посмотрели на валяющегося рядом дракона. Коша покрытый целиком грязной тиной (как и они сами впрочем) лежал на спине, бессильно раскинув лапы, всем своим видом показывая, что он не имеет ничего общего с огнем и его добыванием. Оксидан тяжко вздохнул, Лоре потерла кончик замерзающего носа и села. Котомка с пожитками и едой валялась рядом, но с первого взгляда на нее становилось ясно, что пользы от нее и ее содержимого никакой. В смутной надежде Лоре перевернула котомку, вытряхивая на землю небогатое содержимое, которое, впрочем, не столько вытряхнулось, сколько выскользнуло на землю, в сопровождении воды и грязи. Гном снова тяжко вздохнул и с горя выдернул целый клок из без того уже порядком поредевший бороды. Его можно было понять. Вся их заботливо приготовленная и заготовленная в дальний путь еда лежала сейчас на земле неприятной пахнущей и малопривлекательной кучкой. Рядом грудой грязного старого тряпья валялось единственное оставшееся платье Лоре (второе взятой в дальний путь платье точно таким же грязным тряпьем было надето на саму Лоре). Лоре некоторое время изучала свое платье, а затем, решив, что его еще можно постирать и привести в порядок, положила назад в котомку. Еду, однако, спасти было нельзя, а сил добывать новую не было и после горестных раздумий и горьких вздохов, Оксидан и Лоре, обняв с двух сторон теплого, хоть и грязного дракона, легли спать, оставив добровольным стражем Фила, занявшегося чисткой перьев. Выбравшаяся из укрытия ночь окутала лес и мир вокруг.

В круглом домашнем старом дупле гнома нашлись две нужные вещи: старые, снятые когда‑то по причине маловатости штаны и рубашка и потрепанное, видавшее виды, но самое главное очень теплое и большое одеяло, в котором укутавшаяся с головой, Лоре сидела возле костра и шмыгала носом. Гном, одевший свой старый наряд, тот самый, что некогда был им отложен из‑за чрезмерной тесности в талии, а теперь слегка на нем болтающийся, сидел напротив Лоре и тоже смотрел на огонь. Мысли его были расплывчаты, но если кто‑нибудь дерзнул бы оформить их в речь, то они рассказали бы о том, что задумчивый Оксидан переживал сейчас обо всей еде, так щедро и любовно им поглощаемой с самого младенчества, заботливо отложенной в запасы по всему телу и бесславно потраченные за время их похода. Мыслящий образами Коша со всем пылом присущим растущим молодым драконам обрушивал свой гнев на холодную воду, из которой его только недавно вытащили и утробно рычал, жалуясь своему собрату огню. И только Фил вечный философ — пессимист ни о чем не думал, а, устроившись среди ветвей, убедившись, что в ближайшее время его юной подопечной ничего не угрожает, включая саму юную подопечную, сладко спал, отдыхая от волнений и забот. Да весело хлопали рукавами на самых верхушках деревьев отстиранные рубашки, подставляя полуденному солнцу свои бока. Громко чихнула Лоре и тут же закуталась в одеяло еще сильнее, оставляя снаружи только кончик покрасневшего носа. Встрепенулся во сне Фил, но поскольку продолжения не последовало, снова погрузился в сон. Мирно трещал огонь. Вездесущий ветер, хозяин леса, получив нагоняй от солнца, на цыпочках обходил полянку, на которой набирались сил уставшие герои. Впрочем, героям было от чего устать. Выбравшимся из трясины героям пришлось еще несколько дней провести грязными, замерзшими и голодными, потому что Оксидан никак не мог найти в этом знакомом, но изменившимся лесе свой старый дом. А после того как дом все таки был найден, они потратили еще некоторое время на поиски небольшого речки, протекавшей по уверениям гнома где‑то недалеко. И хотя купание осенью в холодной реке, это то, что Фил не стал бы советовать своей подопечной, покрытое болотной тиной и зудяшееся тело настоятельно требовало воды. Единственным, кто был бы не прочь избежать этой процедуры, был дракон, но его никто не спрашивал. И после того как Оксидан и Лоре привели себя в некое подобие порядка и чистоты, они вдвоем принялись за купание Коши, чья, ставшая за долгое время второй кожей, шерсть смываться не желала. Но мелкие камешки, прошлогодний затерявшейся в дупле гнома мыльный корень, а также упорство ревнителей чистоты сделали свое дело, и Коше был возвращен его изначальный вид. Заодно изначальный вид был возращен одежде, после чего чистые герои вернулись к оставленному дому, чтобы отдохнуть и в очередной раз решить, что делать дальше.

Лоре снова чихнула и Фил, окончательно проснувшийся, стал прислушиваться к сопению возле костра. Некоторое время было тихо, потом снова раздалось громкое и немного веселое чихание.

— Заболела, — сердито заявил он, приземляясь рядом с Лоре.

— Вовсе нет, — возмутился выглядывающий из одеяла красный нос.

И Лоре принялась мужественно бороться с вредным маленьким человечком, сидящим в ее носу и заставляющим чихать. Какое‑то время ей это удавалось, но потом битва был с треском проиграна и новый звонкий чих огласил окрестности. Под укоризненным взглядом Фила она закуталась в одеяло с носом и глазами и притаилась.

— Надо варенье малиновое, — тоном заправского лектора заявил Фил. — У тебя есть малиновое варенье?

— Малинового нет, — философским тоном заметил гном.

— Какое есть?

— Никакого нет. Есть ежовый сбор.

— Что еще такое? — в голосе Фила послышалось недоверие.

— Трава такая, я ее зимой пил, чтобы не болеть. Должна помочь, — и с этими словами Оксидан полез в свое родное дупло на поиски затерявшегося в его глубинах ежового сбора.

Сбор оказавшейся серо — бурой травой с голубенькими цветочками пах как рубашка трехдневной свежести. Немногие птицы и звери, наблюдавшие из укрытий за странными пришельцами, попав в поле запаха ежового сбора, сочли за благо покинуть родные дома, и только у Лоре, Коши и Фила выбора не было, и, обреченные на страдания, они сидели возле костра, ожидая, когда закипит заваренное в воде лекарство, смутно догадываясь, что на вкус оно будет примерно таким же приятным.

— Готово, — заявил Оксидан, закончив помешивать буроватую смесь и налив ее в нашедшуюся в дупле кружку, протянул все это Лоре.

— А может не надо? — попыталась возразить она, но стушевалась под тяжелым взглядом Фила и, мужественно закрыв глаза, протолкнула все это внутрь.

Следующие несколько минут Лоре сидела с широко открытым ртом, судорожно глотая воздух и вытирая бегущие из глаз слезы. Оксидан же, удовлетворенный полученным результатом не теряя зря времени, влил следующую порцию лекарства в горло Коши, справедливо рассудив, что профилактика лучше лечения (от полного уничтожения лес спасла только неопытность юного дракона, который от ужаса забыл, как надо плеваться огнем), а третью кружку выпил сам. После чего Коша и Лоре под командованием гнома забрались в дупло, завернулись в одеяло и прошлогоднюю листву и уснули, к своему счастью не услышав бормотания Оксидана о том, что «сбор хорошо бы еще раза два, а то и три выпить, чтоб точно не заболеть. Ну да утром видно будет». Почти отдохнувший Фил остался снаружи, наблюдать и охранять.