Роберт Сальваторе - Попутчик

— О чем ты? — спросил он. Мне показалось, что он знал, что я имею в виду, но просто хотел заставить меня размышлять дальше. Он заставляет меня думать, уже зная ответ, но желая, чтобы я сформулировал его сам. Потому что лишь после того, как мысль была произнесена вслух, я в действительности понял, что имел в виду.

— Я имел в виду, — начал я, — вы не боитесь, что он где-то там, в клетке, до смерти переживает за то, что вы и ваша семья — его семья — попробуете спасти его, но потерпите неудачу? Ведь этот человек может убить вас из-за него?

Дзирт кивнул. Его лицо выражало нечто среднее между мрачной решимостью и надеждой.

— Я уверен, что он именно так и думает.

— Но тогда зачем?

— Потому что он заботиться о нас больше, чем о себе. И мы были бы ужасными друзьями, если бы не ответили ему тем же, — с этими словами он слегка кивнул головой и направился к лестнице в трюм.

— Дзирт! — крикнул я ему вслед. — Если вы умрете, где они должны похоронить вас?

— Это не важно. Мои друзья будут знать, где искать это место.

Инстинктивно, моя рука потянулась к сердцу — потому что, разумеется, он имел в виду, что его друзья просто прислушаются к себе. Но по пути к сердцу моя рука ударилась о нечто иное. Нечто, размером с детский кулак и лежавшее в кожаном мешочке. О камень.

Следующие несколько дней слились в единое пятно. Я проводил часы, носясь по кораблю, чтобы передать небольшие свитки пергамента или устные приказы для моряков, которые не могли читать. Я носил еду с камбуза до каюты Дюдермонта, за что был награжден правом есть вместе с ним. В эти часы Дюдермонт, верный своему обещанию, учил меня морскому ремеслу, рассказывая мне о том, как водить судно — когда и как ставить парус, где заходить в порт, знаки, способные рассказать о погоде и прочие вещи, которые должен знать капитан. Когда я был свободен, я на практике изучал, как управлять кораблем. Часами сидя на палубе, я наблюдал за экипажем, занятым своими делами. Я запоминал узлы, которые они завязывали. Наблюдал за тем, как они сворачивают и разворачивают паруса, чтобы поймать ветер. Я слышал слова, доносившиеся от руля. Как правило, это были только цифры, которые говорили о том, как нужно изменить курс. Вскоре я был уверен, что в состоянии выполнить любую работу на корабле. Впервые в своей жизни я чувствовал себя дома.

Я познакомился с большинством членов команды, а также узнал часть их историй, но держался особняком и они не тревожили меня. Я переживал, что мне снова придется рассказать мою историю и снова соврать. Я беспокоился, что Счастливчик соберет воедино некоторые факты, и меня обвинят в нападении пиратов. Но даже он был очень дружелюбен ко мне, ни разу даже не спросив о камне на моей груди.

Пролетели дни, и прежде, чем я успел это осознать, мы уже плыли в Мемнон.

Я считал великим городом Врата Бальдура, но даже он мог десять раз уместиться на месте огромного Мемнона. Как самый северный порт Калимшана, город был построен там, где пустыня Калим встречалась с океаном. Там морской бриз мог развеять зной песчаных пейзажей. Разросшийся город напомнил мне самые бедные районы Врат Бальдура, перемешанные с богатейшими поселениями верхнего города. Словно всех жителей запихнули в кастрюлю и хорошенько перемешали. Покосившиеся хижины, построенные из коряг примыкали к дворцам из белого мрамора. Вдоль доков, как и во Вратах Бальдура, тянулись низкие доки, но они пустовали, и судя по огромному количеству людей, которые бегали снаружи и внутри строений, я полагал, что большинство зданий служили домом для тех, кто не имел другого убежища, а не для того, чтобы хранить в них товары.

Город тянулся к гавани. Более ста кораблей стояли на якоре в заполненных до отказа доках. Большие торговые галеоны смешивались с крошечными суденышками рыбаков. Флаги сотни портов и дюжины королевств взвивались в воздух на мачтах кораблей.

Между судами мелькали баркасы, каждый из которых вмещал дюжину мужчин, отталкивающихся веслами. Все лодочки имели на носу сигнальный фонарь, а флаг, развевавшийся на корме говорил об их принадлежности к судам города Мемнон. Капитан Дюдермонт сообщил мне, что это портовая стража города, которая рыскает тут в поисках контрабандистов. А если быть точнее, они заставляли корабли, пойманные на контрабанде, платить взятки. В противном случае, судну будет запрещен вход в порт.

Также они примут пиратов, которых мы захватили в плен. За доставку плененных морских разбойников в Мемнон была назначена награда. Но Дюдермонт сказал, что портовая стража вполне могла найти причину, по которой эти деньги не смогут быть выплачены. Они были экспертами в вымогательстве денег, и крайне неохотно с деньгами расставались. В любом случае, по крайней мере в течение суток они не станут проверять наш корабль.

В первый же день, который мы провели в порту, Дзирт и его друзья приготовились отбыть.

Дзирт разговаривал с капитаном Дюдермонтом в капитанской каюте, и я не был приглашен на эту беседу. Я пытался подслушивать под дверью, но их голоса были низкими, и я не мог разобрать ни слова. Выходя, Дзирт взглянул на меня.

— Мы увидимся снова, — сказал он — и положил руку на сердце, в знак почтения. Его кожа была светлой, он снова выглядел, как солнечный эльф. Точно так, как тогда, когда я увидел его в первый раз. И хотя я знал, что это — просто иллюзия, мне было все еще странно видеть его в этой волшебной маскировке. По крайней мере он выглядел не таким смущенным, каким был в прошлый раз. Я чувствовал странное родство, наблюдая за тем, как он уходит. Что-то изменилось для него здесь, на борту Морской Феи, так же, как и для меня.

Дзирт и его друзья сели в наемную лодочку и заскользили прочь, плывя через гавань по направлению к докам. И все, что мне осталось от него — это тот взгляд.

На следующее утро меня разбудили крики, доносящиеся с палубы. Я быстро оделся и рванул наверх, чтобы обнаружить трех одетых в форму представителей портовой охраны Мемнона, поднимавшихся на борт. Капитан Дюдермонт выскочил из своей каюты, чтобы встретить их. Он выглядел несколько растрёпанным, явно удивленный скорым прибытием инспекторов. Он говорил мне, что их стоит ожидать либо поздним вечером, либо завтрашним утром.

Я быстро направился к капитану. Как только я оказался рядом, он сказал мне:

— Мэймун, иди, поднимай экипаж. Скажи, что мы передаем пиратов.

Я открыл рот, чтобы что-то ответить, но Дюдермонт махнул рукой и вернулся к разговору с инспекторами.

Я сделал так, как мне сказали, и вскоре пираты колонной начали подниматься из трюма, связанные друг с другом за лодыжки и запястья. На захваченном пиратском корабле происходило то же самое, но я заметил, что палубу судна пересекает больше, чем две дюжины пиратов. Наверное, тюрьма на пиратском корабле побольше, чем на Морской Фее.