Клайв Льюис - Серебряное кресло

При появлении Лужехмура со всех сторон раздались возгласы: «Да это же квакль! Это старина Лужехмур! Старина Лужехмур с Восточных болот! Куда ты пропал, Лужехмур? Тебя же искали! Лорд Трампкин развесил повсюду объявления – даже награду обещал!». Но все мгновенно утихли – как в интернатской спальне, когда входит директор – как только увидели принца.

Никто не сомневался, что это был именно он. Многие говорящие звери, а также дриады, карлики и фавны помнили его еще со старых времен, до похищения принца колдуньей. Самые старые из них видели короля Каспиана в молодости и признали в принце сходство с отцом. Но я думаю, все в любом случае узнали бы принца. Да, он был бледен, утомлен и растрепан. Но в лице его сквозило нечто, присущее всем законным королям Нарнии, кто правил по воле Аслана и восседал в Кэр Паравале на троне короля Питера Славного. Все тут же обнажили головы и преклонили колена – а еще через миг начались такие крики радости, такие прыжки и кувырки, все принялись так обнимать и целовать друг друга, что у Джил на глаза навернулись слезы.

– Ваше высочество, – произнес самый старший из гномов, вон в той пещере есть скромный ужин, приготовленный по случаю Снежного танца…

– Охотно, отец мой, – произнес принц. Ибо никогда еще ни один принц, рыцарь, дворянин или путешественник не был так голоден, как мы!

Вся толпа направилась к пещере. Джил слышала слова Лужехмура, обращенные к сгрудившейся вокруг него толпе: «Да что вы, моя история может подождать. Даже и рассказывать нечего. Лучше расскажите, какие у вас новости. И не понемножку, а все сразу. Не попал ли король в кораблекрушение? Лесных пожаров не было? На границе с Калорменом спокойно? А драконы не появлялись?» И все создания вокруг со смехом повторяли: «Ах, квакли, квакли, все на один лад…»

Дети чуть не падали с ног от усталости и голода. Тепло пещеры, сам ее вид – с отблесками, пляшущими по стенам, шкафам, чашкам, тарелкам и по гладкому каменному полу, словно в деревенской кухне – придавал им новые силы. И все же они задремали в ожидании ужина. А принц Рилиан, собрав вокруг себя самых пожилых и мудрых карликов и говорящих зверей, рассказывал им о своих приключениях. Теперь все стало ясно: и как злая колдунья (несомненно, из той же породы, что та Белая Ведьма, которая в незапамятные времена наслала на Нарнию великие холода) замыслила свое черное дело, поначалу убив королеву, а потом заколдовав и самого Рилиана, и как вела она подкоп под Нарнию, собираясь захватить ее и править с помощью принца, и как он даже не подозревал, что страна, где он должен был стать королем (а на самом деле – рабом колдуньи), – его родина. А из рассказа о приключениях детей они поняли, что она была в сговоре со злыми великанами из Харфанга.

«Урок же из этого, ваше высочество, можно извлечь такой, – сказал самый старый карлик. – Цели у этих северных колдуний всегда одинаковые. Но в каждом столетии действуют они разными способами.

Проснувшись наутро в пещере, Джил на одну страшную секунду почудилось, что она снова в Подземье. Но стоило ей заметить, что она лежит на вересковом ложе, укрытая меховым плащом, что в каменном очаге играет веселое, будто только что разожженное пламя, а в устье пещеры льется утреннее солнце, как она сразу вспомнила всю счастливую правду. Чудный был ужин вчера, когда пещера была набита битком, и ничего, что они заснули, не дождавшись конца. Она смутно помнила шипение и восхитительный запах сосисок, которых было прямо-таки несметное количество. И не тех противных и длинных, состоящих наполовину из хлеба и соевой муки, а самых настоящих, из мяса, с перцем, толстых, огненно-горячих, со шкуркой, самую малость обгоревшей. А еще подавали огромные кружки пенистого шоколада и жареную картошку, и каленые орехи, и печеные яблоки, нафаршированные изюмом, и мороженое, чтобы освежиться после горячего.

Джил присела и огляделась. Лужехмур и Юстас спали неподалеку.

– Эй вы, вставать не намерены? – крикнула она.

– Шу! Шу! – раздался голос откуда-то сверху. – Пора ложиться. Пора отдохну-уть. Ту-у!

Батюшки! Джил вскинула глаза и увидала большой пушистый ком перьев, взгромоздившийся на старинные стенные часы в углу пещеры. – Да это же наша Сова!

– Угу, угу! – зашумела сова, высовывая голову из-под крыла и открывая один глаз. – Я прилетела часа в два и привезла послание для принца. Мы узнали, что он свободен. И он уже отправился в пу-уть, ух-тух! Спешите за ним. Всего доброго! – И ее голова вновь исчезла в перьях.

Поскольку никаких надежд разузнать у совы что-то еще не было, Джил встала с постели и начала искать, где бы ей умыться и позавтракать. Но тут в пещеру вошел, цокая козлиными копытами по каменному полу, маленький фавн.

– А! Ты проснулась, наконец, дочь Евы! – сказал он. – Поскорее разбуди сына Адама. Через несколько минут вам нужно отправиться в дорогу. Два кентавра любезно согласились доставить вас верхом в Кэр Параваль. – Понизив голос, он добавил, что ездить на кентавре – неслыханная и небывалая честь. – Я никогда не слыхал, чтобы кентавры кого-то возили. Нельзя заставлять их ждать.

– Где принц? – спросили Юстас и Лужехмур, едва проснувшись.

– Отправился встречать отца в Кэр Параваль, – отвечал фавн, которого звали Оррунс. – Корабль его величества должен с минуты на минуту прибыть в гавань. Кажется, король повстречал Аслана – не знаю, во сне или наяву – еще не успев отплыть далеко, и лев велел ему отправляться назад, обещав, что потерянный сын будет ждать его в Нарнии.

Юстас уже встал и вместе с Джил помогал Оррунсу готовить завтрак. Лужехмуру было велено оставаться в постели. К нему должен был прийти кентавр Облакон, знаменитый лекарь, чтобы осмотреть его обожженные ступни.

– Ага, – сказал квакль не без удовлетворения. – Не удивлюсь, если ногу придется по колено отрезать. Наверняка лекарь захочет именно этого! – В постели, впрочем, он остался с радостью.

На завтрак подали яичницу с гренками. Юстас набросился на нее так, будто это не его среди ночи накормили обильным ужином.

– Слушай, сын Адама, – фавн уважительно посмотрел на набитый рот Юстаса, – пожалуй, не стоит ТАК УЖ страшно торопиться. Я думаю, кентавры еще не успели позавтракать.

– Неужто они так поздно встали? – спросил Юстас. – Уже ведь, небось, одиннадцатый час.

– Что ты, – отвечал Оррунс. – Они встают до зари.

– Так чего же они ждали своего завтрака так долго?

– Они и не ждали. Они начали есть, как только встали.

– Ну и ну! Сколько же они пожирают за своим завтраком?

– Разве ты не понимаешь, сын Адама? Ведь у кентавров два желудка, человеческий и лошадиный. И оба, конечно, требуют еды – каждый своей. Так что первым делом они едят кашу, почки, омлет с грудинкой, бутерброды с ветчиной и мармелад, запивают все это пивом и кофе, а потом заботятся о своих лошадиных желудках: часок с чем-то пасутся, заедают свежую травку пареными отрубями и овсом, а под конец получают пакет сахару. Вот почему приглашать к себе кентавра в гости – очень серьезное дело.