Нил Гейман - М значит Магия

– Я? Я не знаю такого волшебства, чтобы перенести тебя из запертой комнаты, мальчик.

Бод нагнулся и посмотрел в замочную скважину. Там торчал ключ. Бод подумал, широко улыбнулся, и его лицо засветилось, как электрическая лампочка. Он достал из коробки скомканный лист бумаги, тщательно расправил его и просунул под дверь, оставив на своей стороне лишь небольшой уголок.

– Что ты намереваешься делать? – нетерпеливо спросила Лиза.

– Мне нужно что-то вроде карандаша, только потоньше… – сказал Бод. – Вот, нашел. – Он взял со стола тоненькую кисточку, просунул один конец в замочную скважину и надавил.

Ключ, чуть звякнув, упал на бумагу. Бод подтянул лист с ключом на свою сторону.

Лиза довольно рассмеялась.

– Весьма ловко, молодой человек, – похвалила она. – И мудро.

Бод вставил ключ в замок, повернул его и распахнул дверь кладовки.

Посреди разгромленной антикварной лавки лежали два тела. Мебель была перевернута, повсюду валялись сломанные стулья и разбитые часы. Прямо посередине лежал огромный Том Хастингс, под ним виднелась маленькая фигура Эбенезера Болгера.

– Они мертвы? – спросил Бод.

– Куда там! – ответила Лиза.

Рядом с телами лежала сверкающая серебром брошь. Переливающийся оранжевым цветом камень, зажатый в металлических клыках, был окружен серебряными змеиными головами. Казалось, змеи исполнены алчности и упиваются своим триумфом.

Бод сунул брошь в карман, где уже лежали пресс-папье, кисточка и тюбик краски.

– И это тоже возьми, – посоветовала Лиза.

Бод посмотрел на карточку с черной рамкой и именем Джек. Она почему-то беспокоила его. Что-то в этой карточке казалось знакомым и опасным, что-то бередило старые воспоминания.

– Нельзя оставлять ее у них, – сказала Лиза. – Они воспользуются ею, чтобы навредить тебе.

– Я не хочу, – сказал Бод. – Она плохая. Сожги ее!

– Нет! – закричала Лиза. – Не делай этого! Нельзя.

– Тогда я отдам ее Сайласу, – проговорил Бод. Он положил маленькую карточку в конверт, чтобы больше ее не касаться, и сунул конверт во внутренний карман старой садовой куртки.

Где-то в двухстах милях от этого места человек по имени Джек вдруг проснулся и понюхал воздух. Он встал с кровати и спустился вниз, на первый этаж.

– Что случилось? – спросила его бабушка, помешивая содержимое огромного чугунного котла, стоявшего на плите. – Почему ты встал?

– Не знаю, – сказал он. – Что-то произошло. Что-то… интересное. – И хищно облизал губы. – Пахнет вкусно, – добавил он, – очень вкусно.

Вспышка молнии осветила мощеную улицу. Бод бежал со всех ног, забираясь все выше и выше на холм, где находилось кладбище. Пока мальчик сидел в кладовке, пасмурный день сменился ранними осенними сумерками. Бод совсем не удивился, заметив в свете фонарей знакомый вихрь. Мальчик остановился, всполох черного как ночь бархата приобрел человеческую форму.

Сайлас встал у него на пути и скрестил на груди руки.

– Итак? – проговорил он.

– Прости, Сайлас, – сказал Бод.

– Ты меня разочаровал, Бод. – Сайлас укоризненно покачал головой. – Я начал искать тебя сразу, как проснулся. От тебя пахнет неприятностями. Ты же знаешь, тебе не разрешено выходить сюда, в мир живых.

– Знаю, прости меня. – Дождь мочил лицо мальчика, слезами стекая со щек.

– Прежде всего нам нужно доставить тебя обратно в безопасное место. – Сайлас нагнулся и завернул мальчика в свой плащ. Бод почувствовал, что земля ушла у него из-под ног.

– Сайлас, – прошептал он.

Сайлас не ответил.

– Я немного испугался, – продолжил мальчик, – но я знал, что ты придешь за мной, если будет совсем плохо. А еще там была Лиза. Она мне очень помогла.

– Лиза? – Голос Сайласа внезапно стал резким.

– Ведьма. С бедняцкого кладбища.

– Говоришь, она тебе помогла?

– Да. Она научила меня Исчезновению. Теперь я это умею.

Сайлас хмыкнул.

– Ты расскажешь мне обо всем, когда вернемся домой.

Бод молчал до тех пор, пока они не приземлились рядом с церковью. Они вошли внутрь, в пустынный зал, дождь хлынул с удвоенной силой, на огромных лужах вздулись пузыри.

Бод вытащил из кармана конверт с карточкой, обрамленной черной рамкой.

– Хм… мне показалось, что я должен отдать это тебе. Вернее, так решила Лиза.

Сайлас взглянул на конверт, потом открыл, достал карточку, рассмотрел ее, перевернул, прочитал инструкции, написанные рукой Эбенезера Болгера, в которых подробнейшим образом было описано, что делать с карточкой.

– Расскажи мне все, – велел Сайлас.

И Бод рассказал все, что смог припомнить о сегодняшнем дне. Когда он закончил, Сайлас задумчиво покачал головой.

– Я в опасности? – спросил Бод.

– Знаешь что, Некто Оуэнс, – ответил ему Сайлас. – Ты действительно в большой опасности. И тем не менее вопрос о твоем наказании за этот проступок я решил оставить на усмотрение твоих приемных родителей. Мне надо заняться этим.

Карточка с черной рамкой исчезла в недрах черного плаща, и Сайлас испарился.

Бод, накинув куртку на голову, поднялся по скользким ступенькам на холм, а потом спустился вниз, глубоко-глубоко и еще глубже.

Он кинул брошь к кинжалу и кубку.

– Вот, – сказал он. – Я отполировал ее. Теперь она красивая.

– ОН ВЕРНЕТСЯ, – едва уловимым, как дым, голосом прошептал с удовлетворением Черный Страж. – ОН ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЕТСЯ.

Ночь была долгой, но все-таки подошла к концу.

Сонный, но не теряющий осторожности Бод шел мимо могилы женщины с чудным именем мисс Либерти Карась. То, что она тратила, утрачено, то, что давала, осталось с ней навечно. Читатель, занимайся благотворительностью! Потом мимо последнего пристанища Гаррисона Вествуда, сельского пекаря, и его жен, Марион и Джоан, к бедняцкому кладбищу. Мистер и миссис Оуэнс почили в бозе за несколько столетий до того, как было решено, что бить детей непедагогично, поэтому, к несчастью, мистер Оуэнс сделал то, что считал своим долгом. Мягкое место Бода болело весьма чувствительно. И все-таки тревога на лице миссис Оуэнс расстроила Бода гораздо сильнее, чем телесное наказание.

Он подошел к железной ограде бедняцкого кладбища и пролез сквозь прутья.

– Эй! – позвал он. Но ответа не было. В кустах боярышника тоже ничего не шелохнулось. – Надеюсь, у тебя не было неприятностей из-за меня?

Ничего.

Бод переоделся – ему было гораздо удобнее в своей серой одежде из развевающихся лоскутков, – но оставил себе куртку. Ему очень понравились карманы.

Из будки он прихватил еще небольшую ручную косу, висевшую на стене. С ее помощью он расчищал себе дорогу в зарослях сорняков.

Мальчик достал из кармана большое пресс-папье, переливающееся всеми цветами радуги, тюбик и кисточку.