Ольга Ильина - Особенные. Элька - 2

— Знаешь, я никогда не любила, как она. И даже представить не могу, что она чувствует все эти годы. Эль, а ты?

А я… я знаю, что такое любовь. Только мой герой вовсе не герой оказался. А я все равно его жду, все равно не могу забыть, и если бы был хоть один маленький шанс вернуть все назад, исправить… я бы рискнула.

— Ты не слушаешь, — в очередной раз пытался достучаться до меня Диреев. Да, я и в самом деле не слушала его. Вчера мы с Катей, наконец, выяснили, что это за странная эмблема была нашита на форме портье. Такие носят только работники фешенебельного пражского отела Аматти. Пять звезд в Европе отличаются от пяти звезд какой-нибудь Турции или Египта, потому что в Европе пять звезд — это пять звезд, со всеми вытекающими. Цена за номер от тысячи евро в сутки, обслуживание на высшем уровне, номера как в замке и карточная система входа. Туда очень сложно попасть тем, кто не соответствует уровню. И практически невозможно заказать номер. Мы пытались, но там все забронировано на недели вперед. А со временем у нас как раз была напряженка.

Мы выяснили, что 22 июля, дата из буклета на картине, состоится семинар нескольких крупных международных компаний, на котором предположительно и будет он. Наш мистер Х. И как же хочется обследовать это место подробнее. Выяснить, сколько там этажей, куда заселят нужных нам гостей и как, в конце концов, заманить туда Олеф. Задачка не из лёгких. Катерина обещала подумать. Поскольку у меня идеи отсутствовали напрочь.

Ой, что-то я отвлеклась и слишком сильно в себя ушла. Диреев решил, очевидно, во мне дырку прожечь своим фирменным взглядом: «а-ля я всем недоволен». Ну и пусть.

— О чем таком важном ты думаешь, что позволяешь себе меня игнорировать?

— Да, прости, — неискренне покаялась я. — Ты прав, с моей стороны это…

— Если тебе не нужны уроки, тогда зачем я здесь? — перебил он меня. — Если ты забыла, то я напомню, при каких обстоятельствах мы заключили наше соглашение.

— Не утруждайся, я помню, — резко проговорила я.

— Тогда будь добра, перестань себя вести как обиженный ребенок. Меня вся эта ситуация радует не больше тебя.

Я поморщилась, сознавая его правоту, и решила дальше слушать более внимательно.

Он всегда так делал, рассказывал теорию, особо болевые точки разных рас, а потом мы отрабатывали все это на практике. Например, у оборотней самой опасной и в то же время уязвимой точкой был хвост. Когда я приму сторону и снова стану видеть их реальную сущность, то смогу этим пользоваться. У вампиров, естественно сердце и голова. Но тут уж все понятно. Никто не выживет, если ему снести голову, будь ты вампир, оборотень или даже хранитель. Вопрос только, как до этой головы добраться? Да и сердце у них настолько защищено, что даже если будешь стрелять из арбалета, не попадешь. Но это уже меня сериал Дневники Вампира научил. Сколько там ни стреляли в братьев Сальваторе, сколько кол в сердце не втыкали, все равно они живее всех живых. А еще Кэтрин. Когда же ее прикончат, наконец? Вот живучая гадина.

Так, о чем это я? Ах да. Вампиры. Вот их убийство мы сейчас и изучали. А после изучения началась практика. Мы поочередно изображали вампира. Только я была хилым и трясущимся, а Диреев ничего, то есть ого-го. На маты меня кидал, к стене за шею приставлял, кол к груди прижимал и все время кривился. Ну, что поделать. Плохая я ученица.

— Ты можешь хоть раз разозлиться?

О, не выдержал.

— Да ты скажи, что я делаю не так? Только и делаешь, что кричишь, — обиделась я. Сделала попытку подняться с мата, но он одной рукой уложил обратно и придержал.

— Хорошо. У тебя есть враг? Тот, кого ты ненавидишь?

Я уверенно покачала головой. А он удивился и неожиданно для меня спросил:

— Даже его?

— Да что ты заладил… — возмущенно воскликнула я и разозлилась. — Это не твое дело. Ясно.

— Хм. Он забрал у тебя силу, использовал тебя, а ты…что? Простила?

— Я же сказала. Это не твое дело, — рявкнула в ответ и оттолкнула его руку. Сама подивилась, как резко я поднялась, а этот тип продолжил меня доставать.

— Если бы он был сейчас здесь, рядом с тобой, простила бы? Позволила бы снова целовать себя, ласкать или сама на него набросилась.

— Заткнись ты. Ты ничего обо мне не знаешь.

— Неужели? Знаешь сколько у него было таких как ты, глупых, наивных, верящих в сказки идиоток. Пачками собирал. И каждая верила, что единственная. Ты просто одна из многих. Хм, конечно, более аппетитная, чем остальные. Искра. Уверен, он наслаждался, когда вы…

Мне хотелось убежать, спрятаться, зажать уши и не слышать, не слушать его. А он все говорил и говорил, проникая в сознание, разъедая мозг. Поднимая где-то глубоко изнутри такую волну гнева и ярости, что даже тело затряслось.

— Как это у вас произошло? Тебе понравилось? Ты не пожалела, что позволила ему себя…

— ЗАТКНИСЬ.

У меня снесло башню, а разум полностью отключился. В голове была только одна мысль: «Наказать, заставить замолчать, уничтожить». И я просто била, сама не зная, куда и чем. В какой-то момент эта ярость начала выплескиваться даже из глаз. Словно разряды молнии кружили вокруг меня. Запахло озоном, грозой и кровью. Не помню чьей. Моей, его, не важно. Главное, что он больше не говорит.

— ЭЛЯ?!

Меня кто-то схватил и буквально оторвал от Диреева. Зажал в тисках — объятиях и тогда я поняла, что натворила.

Он был не просто избит, а казалось истерзан. На лице не было живого места. От рубашки остались одни лохмотья, а на теле множество точечных ран. Словно кто-то тушил об него окурки. Меня замутило. Голова кружилась, ноги не держали, и я то и дело пыталась свалиться в обморок.

— Диреев, твою мать, что ты натворил?

Крик бабушки окончательно меня добил, и я обмякла в руках того, кто меня держал, потеряв сознание.

Очнулась от писка. Да что за черт, неужели я опять в больничке? А, нет. Это Крыс. Странно, перед кем ему мышь-то изображать? Все люди разъехались. Остались только свои. Я открыла один глаз, второй. Точно, я в своей комнате.

— Вы уверены, что с ней все будет в порядке? — бабушка. Опять волнуется. Непутевая у нее внучка, все время норовит на тот свет отправиться.

— Да. Сердце восстанавливается. Но я бы рекомендовала постельный режим как минимум неделю, — кто-то незнакомый, похоже врач — женщина говорила с бабушкой о моем состоянии.

Я повернулась к Крысу. Сидит рядом, прислушивается.

— Напугала ты нас, Элька, — прошептал в самое ухо.

Да я и сама напугалась. До сих пор потряхивает.

— А чего ты пищишь?

— Докторица — человек.