Дэвид Ферринг - Конрад

Когда Вольф бывал в хорошем настроении, а это случалось после удачной вылазки против монстров, он выставлял Конраду выпивку. Одну кружку.

Однажды Вольф велел Конраду зайти за ним в таверну. Там было многолюдно, и, входя внутрь, Конрад столкнулся с каким-то дварфом, который нес в руках кружку эля. Эль пролился, плеснув Конраду на штаны.

– Дурак! – огрызнулся дварф.

Дварфы вообще не отличались особым миролюбием, и этот не оказался исключением. Он был менее пяти футов ростом, с длинными рыжими волосами и испачканным грязью лицом. Дварфы – горные мастера уже не могли отмыться от пыли и грязи, в которых им приходилось работать.

В отличие от других дварфов, этот был безбород. Его кожаная рубашка и штаны были протерты до дыр. Большинство местных обитателей носили за поясом нож, а этот имел при себе только молоток и набор зубил. За плечом у него торчала кирка, словно он как раз направлялся в штольню.

Конрад смущенно пожал плечами. Этого ему показалось достаточно. В конце концов, дварф ведь тоже был виноват.

– Ты расплескал мой эль! – сердито сказал дварф. – Покупай мне новую порцию!

В качестве помощника Вольфа Конраду нередко приходилось улаживать конфликты в поселке. Менее всего он хотел затевать ссору, а потому с радостью купил бы дварфу кружку эля, если бы не одно обстоятельство: у него совершенно не было денег.

Конрад оглянулся по сторонам, надеясь увидеть Вольфа. Дварф, решив, что Конрад хочет удрать, схватил его за руку. Конрад вырвал руку и прошептал одно слово – очень обидное ругательство, которому его научил один знакомый дварф.

Мгновенно разъярившись, дварф выплеснул в лицо Конраду остатки эля, за которым последовала и кружка. А затем…

Конрад, описав в воздухе дугу, зацепился за табуретку и с грохотом шлепнулся на спину. Он хотел подняться, но дварф уже приставил ему к горлу кирку.

«Да это же эль, – подумал Конрад, – всего-то разлитый эль». Он не раз видел, как человек погибал и за меньший проступок, и чуть не угодил в подобное положение сам. Конрад мог бы освободиться, нанеся два удара, и второй из них прикончил бы противника на месте, но он продолжал лежать неподвижно, глядя на дварфа. Их глаза встретились.

Что-то пробурчав, дварф отпустил Конрада. Тот встал и снова оглянулся, ища Вольфа.

Тот сидел в дальнем углу таверны, как Конрад и полагал. Взглянув на его залитые элем штаны, Вольф ничего не сказал. На столе стояла полная кружка.

Но едва Конрад протянул к ней руку, как за стол рядом с Вольфом плюхнулся кто-то маленький и коренастый.

– Это Анвила, – сказал Вольф. – А это Конрад.

За столом рядом с Вольфом сидел тот же самый дварф. На пристальный взгляд Конрада он, хлебнув из своей кружки, ответил столь же прямым взглядом. Конрад также глотнул пива.

– Ты, вероятно, догадался, – сказал Вольф, – что Анвила – дварф. А ты знаешь, что дварфы жили в этих местах еще тысячу лет назад? Горы Края Мира – их родина, хоть они и располагаются далеко на севере. Я правильно рассказываю?

Анвила пожал плечами и отхлебнул эля.

– Чем занимаются дварфы, Конрад? – спросил Вольф.

Конрад в свою очередь пожал плечами и тоже отхлебнул эля.

– Они копают ямы, туннели, проходы, – ответил за него Вольф. – Им нельзя это запретить. Они копают землю, как копали ее тысячу лет назад. Ты мог бы добраться отсюда до самого Караз-а-Карака и не увидеть дневного света. Отсюда к югу расходилась целая сеть туннелей. В молодости, когда я впервые оказался в этом поселке, я услышал о древнем храме дварфов. Ты что-нибудь о нем знаешь?

– Нет, – сказал Конрад.

– В нем хранятся сокровища. Вот почему я сюда и вернулся. Я знал, что за каждой легендой скрывается правда, и оказался прав. Там, в горах, нас ожидает целое состояние. Путь к нему отрезан теперь из-за землетрясений и извержений вулканов. Но это сокровище не должно принадлежать шахте, оно лично наше – твое, мое и Анвилы.

– О… – сказал Конрад.

– Вот именно, – сказал Вольф. – Мы с тобой поработали достаточно и на Кислев, и на компанию, и на всю Империю – они нам должны гораздо больше, чем мы им. Пришло время получить свою долю. Но для этого нам нужно пробраться на вражескую территорию. Конечно, мы могли бы пробиться силой, но тогда нам пришлось бы взять с собой много людей и, следовательно, делиться с ними – в смысле с теми, кто остался бы в живых. Но я считаю, что это ни к чему, маленькому отряду проскочить легче. Выезжаем завтра в полночь.

– У меня есть выбор?

Вольф хмыкнул, и Конрад понял, что нет.

– Еще что-нибудь ему сказать? – спросил Вольф.

– Нет, – ответил Анвила.

Он допил эль и встал из-за стола.

– Значит, до завтра, – сказал Вольф, салютуя дварфу кружкой.

Анвила молча повернулся и вышел из таверны.

– Вот этого я и ждал, – сказал Вольф. – Скажу честно, сперва все пошло не так, как мне хотелось.

Я тратил время на войну с монстрами, вместо того чтобы подумать о себе. Но теперь все налаживается. С дварфами трудно установить контакт, и с Анвилой мне пришлось повозиться. Наконец мы поделились знаниями и выяснили, где может находиться храм, так что она его найдет, если мы ее туда отведем.

– Она?

– Да, она. И чтобы доказать свое право находиться в поселке, Анвиле пришлось работать вдвое больше дварфов-мужчин и быть вдвое жестче, чем они.

– Но ведь она… всего лишь женщина.

– Ну и что? Это имеет значение для дварфов, но не для нас. Учти, Анвила очень умна. Она училась в каком-то университете в Караз-а-Караке и прочитала массу древних рукописей, касающихся туннелей.

«Если она такая умная, – подумал Конрад, – то почему работает на шахте?» Но вслух ничего не сказал.

Если бы его повалил дварф-мужчина, это еще куда ни шло, но дварф-женщина…

Конрад думал об этом, лежа рядом с Кристен.

Только теперь он понял, почему его грубость вызвала столь бурную реакцию дварфа, но ведь он-то думал, что имеет дело с мужчиной. Теперь Конраду было стыдно за непристойность, которую он адресовал Анвиле.

За окном было темно, в комнате горели свечи. Скоро ему уезжать. Он больше не вернется на шахту – и не вернется к Кристен. Жаль ее, он и перед ней виноват.

Но ведь раньше она без него обходилась, значит, обойдется и потом. Она никогда не называла его любимым. Они были просто друзьями, только и всего.

Осторожно, чтобы не разбудить девушку, он выбрался из постели. В зеркале на стене он увидел ее отражение. Это зеркало он привез ей из Праага. Она может его продать, если захочет, – зеркала стоят дорого. Он взглянул на ее обнаженное тело, на густые золотистые волосы, рассыпавшиеся по подушке. Как она хороша…

Потом он жалел, что подарил ей зеркало. Оно постоянно напоминало ему об Элиссе – как и сама Кристен постоянно напоминала ему о его первой любви, его единственной любви.