Возмездие (СИ) - Злобин Михаил

— Спасибо, — без малейшего акцента поблагодарил гость, и с царственным достоинством расположился в предложенном ему месте. — Меня предупредили, что вы готовы уделить мне лишь пять минут, поэтому, я перейду сразу к делу, вы не возражаете?

Дождавшись утвердительного наклона головы, Сафаров продемонстрировал поразительное умение заинтересовать собеседника с первой же фразы, и Полукар с непонятным ему разочарованием понял, что пяти минутами дело ну никак не обойдется.

— Я слышал, что вы очень интересовались Сергеем Секириным?

— Откуда вы слышали? — Подозрительно смерил взглядом Тугая хозяин кабинета. — Это не того рода информация, которая находится в открытом доступе.

— Прошу вас, не подумайте ничего дурного, я узнал об этом совершенно случайно. Так я прав?

— Возможно, — уклончиво ответил собеседник, не решаясь быть до конца откровенным с незнакомцем, — мы много кем интересовались в свете последних событий.

— Что ж, почту это за «Да», — невозмутимо пожал плечами азербайджанец. — Думаю, вам будет интересно узнать, что некоторое время назад, уже после смерти Секирина, ко мне пришел странный человек, который горячо убеждал меня в том, что он на самом деле жив.

Полукар безмолвно выдержал небольшую паузу, виртуозно вплетенную в разговор Сафаровым, ведь стоило ему сейчас проявить хоть каплю интереса, то гость бы понял, что хозяин кабинета заглотил наживку. Но Николай не был новичком в ведении переговоров, поэтому прекрасно знал, как себя нужно вести. Человек пришел и попросил внимания, так пусть этот человек и говорит.

— Вы знаете, я достаточно хорошо разбираюсь в людях, — продолжал Тугай, ни капли не изменившись в лице после того, как его маленькая уловка провалились, — чтобы уверенно заявить, что он был свято уверен в своей правоте, будто видел Секирина перед приходом в мой дом.

— А вам, простите, до Секирина какое дело? — Решился все-таки уточнить Николай, чтобы лучше понимать мотивы сидящего напротив него визитера.

— Я буду предельно откровенным, Николай Илларионович, — Сафаров прямо и даже будто бы слегка вызывающе посмотрел в глаза собеседнику, — я тоже разыскиваю Секирина. Я подозреваю его в похищении моего сына.

— Почему вы тогда пришли с этим не в полицию, а ко мне? — Приподнял бровь Полукар, выказывая недоумение.

— Оставим это пока за кадром, потому что отмеренные мне пять минут не бесконечны, — изысканно ушел от ответа иностранец, ткнув здешнему хозяину в им же и установленное ограничение. — Тот человек, который пришел ко мне, представился Далханом, но фамилию, к сожалению, он не посчитал нужным назвать. Помимо прочего, он говорил разные вещи, которые одновременно можно назвать и смелыми, и безрассудными.

— А побольше конкретики?

— Как скажете. Он предлагал мне голову Секирина.

В кабинете повисло тяжелое молчание, которое Полукар не сразу решился нарушить, понимая, что идет на поводу у гостя.

— И что было дальше?

— Ничего, — огорошил односложным ответом Тугай. — Он исчез после этого разговора, и больше я его не видел.

— Тогда простите, но смысл нашей беседы ускользает от меня.

Николай уже собирался было намекнуть магнату, что отмеренное на их встречу время вышло, и что тому пора покинуть этот гостеприимный кабинет, но азербайджанец, словно почуяв это, поспешил изложить окончание своей истории.

— Вижу, вы не совсем понимаете, к чему я клоню, но прошу меня за это простить. Всему виной моя непоследовательность. Дело в том, что этот Далхан собирался выманить Секирина с помощью Виктории Стрельцовой.

— М-м-м… боюсь, что я не имею понятия, кто это.

— Если опустить все прочие подробности, — терпеливо пояснил Сафаров менторским тоном, — то это женщина Сергея. И знаете, насколько я слышал, её недавно похищали. Готов побиться об заклад, что это было дело рук именно моего странного гостя.

— И вы это все рассказали для того чтобы… — Николай сделал приглашающий жест ладонью, прибегая к не самому утонченному приему. Теперь у Тугая уже не было выхода, кроме как прекратить ходить кругами и высказаться напрямую о своих намерениях.

— Чтобы навести вас на мысль, что Секирин жив. Я не знаю всех подробностей, но Виктория вернулась, пусть и несколько пострадавшая. А вот некто Далхан пропал бесследно, хотя при встрече он клятвенно обещал поделиться всем, что сможет узнать о медиуме. И я думаю, он просто не успел это сделать. Поэтому я и делаю вывод, что Секирин все-таки добрался до него раньше, жестоко наказав за подобное посягательство.

— Это все? — Не очень мягко уточнил Николай, внутренне надеясь, что Сафаров сейчас явит ему еще какой-нибудь любопытный факт, но тот лишь виновато развел руками.

— Боюсь, что да. Я понимаю, что это выглядит лишь как мои домыслы, но у вас, по крайней мере, проверить их истинность гораздо больше возможностей, чем у меня. — Сафаров поднял ладонь, видя, что Полукар хочет что-то сказать. — И я не жду от вас ничего взамен. Ни информации, ни уж тем более ответной услуги. Мне просто было необходимо с вами поделиться.

— В таком случае спасибо вам, я приму вашу информацию к сведению.

Да, просто к сведению. Никаких обещаний, никаких обязательств или, упаси господь, долгов вешать на себя Николай не собирался. Не того положения он человек, чтобы вот так легко разбрасываться словами. Сафаров, похоже, прекрасно его понял, но все же не выглядел хоть сколько-нибудь расстроенным или задетым. Напротив, магнат благодарно кивнул, будто именно такого ответа своим посещением и пытался добиться.

— Вижу, что я немного подзадержался, отняв несколько больше отведенных мне минут. — Все с тем же неизменным достоинством повинился иностранец. — Прошу меня простить. Всего хорошего, Николай.

— До свидания, Тугай.

Когда за посетителем закрылась дверь, Полукар, выдохнул, только сейчас заметив, в каком напряжении провел последние несколько минут. Сафаров оказался на редкость профессиональным переговорщиком и дипломатом, и Николай даже не подозревал, что такая короткая встреча сможет настолько его взбудоражить. И дело даже не в том, какую информацию он принес, а в том, каким азербайджанец был человеком.

Слегка помешкав, Николай взял телефонную трубку. Если история магната подтвердится, то ему, пожалуй, не следует торопиться со своим увольнением.

— Алло, господин премьер-министр? Да, это Полукар. Извините за беспокойство, но не могли бы мы сейчас обсудить мою отставку? Нет, просто у меня состоялся один любопытный разговор, и теперь я не совсем уверен в своем решении. Да. Конечно. Понял, сейчас подъеду…

Виктория сидела в светлом и просторном кабинете психотерапевта на мягкой бежевой софе и неуютно ёжилась, словно вокруг находился мрачный и сырой осенний лес. У девушки это была уже вторая встреча с врачом, и нельзя было сказать, что первая ей сильно понравилась. Психотерапевт заставляла Вику вспоминать и рассказывать все чудовищные подробности произошедшего с ней кошмара, а девушке, откровенно говоря, было страшно это делать. Возвращаться в тот ужас даже мыслями было для Стрельцовой чем-то совершенно запредельным, мерзким и отвратительным. Эти воспоминания порождали внутри неё нечто такое, что ей было противно ворошить, будто кишащий опарышами вздутый труп животного, о чем хотелось просто забыть навсегда, оставив в тех глубинах памяти, куда она больше никогда не заглянет.

Но у врача было совсем иное мнение на этот счет, и она вынуждала не просто касаться этого «трупа», а прямо-таки нырять в его смрадное червивое лоно, переживать эти полные боли, страха и непонимания дни заново. Поэтому вполне ожидаемо, что Виктория была не в восторге от перспективы еще одной такой встречи, хоть и пыталась мириться с её необходимостью. Она прекрасно понимала, что нельзя всегда жить с этим страхом внутри, нужно его перебороть, принять, привыкнуть к его пребыванию в собственной голове и оставить позади, как любой другой пережитый жизненный эпизод. А иначе неизвестно, какими психическими проблемами это способно обернуться в будущем, и какими страхами или фобиями обрасти в дальнейшем.