Андрей Буревой - Одержимый. Книга пятая

— Нет, есть, конечно, среди наших заключённых и контрабандистки, но они здесь совершенно ни при чём! — рассмеялся обернувшийся начальник каторги. И чуточку снисходительно пояснил: — Стиарх здесь установлен исключительно для фиксации и сличения аур следующих этим путём людей. Чтоб ни одна из наших подопечных не совершила побег, спрятавшись в одном из отъезжающих от нас обозов…

— Ясно… — удовлетворился я этим объяснением. Нисколько не приоткрывающим, впрочем, завесы тайны над тем, почему казна пошла на такие расходы по установке здесь стиарха. Зная наших чинуш — известных крохоборов и жадюг, скорей можно было бы ожидать, что они просто повесили бы на местную охрану обязанность по тщательному досмотру следующих с каторги обозов…

«Пробивное видать здесь начальство…» — хмыкнув про себя, поделился я своими мыслями по этому поводу с бесом.

«Ага, без крупной взятки тут явно дело не обошлось!» — согласился со мной он. И, живо озираясь по сторонам, лапки потёр.

— Открываем! Запускаем! — меж тем отдал распоряжение начальник каторги отирающейся у решётчатых ворот четвёрке охранников в полных кожаных бронях. И один из них, повесив на плечо стреломёт — стоящий на боевом взводе! принялся сдвигать с нашего пути колючую преграду. Ворота‑то эти, вторые, — хитрые оказались, и нараспашку не открывались. Не иначе — чтоб их нельзя было выбить, бросив на них, к примеру, коня. Они влево сдвигались, скользя небольшими колёсиками по массивным металлическим жёлобам — упорам сверху и снизу.

Миновав и эти ворота, мы очутились уже во внутреннем дворе каторги. Огромном, надо заметить, дворе… Учитывая, что разместился здесь не один десяток здоровущих зданий — и всё равно простора осталось достаточно. Все, считай, строения наособицу из‑за этого стоят. Только одна пара — из числа самых больших, в которых по практически полному отсутствию окон легко угадываются склады, рядышком расположилась. А ещё хватило места и для немалой конюшни и некоего подобия гостевого дома, прямо у входных ворот…

— У вас тут что, настоящий постоялый двор поставлен?.. — с отчётливым удивлением вопросил я, когда ко мне из‑под навеса метнулся конюх, одетый вполне обычно, отнюдь не в форменный чёрный мундир, и попытался забрать повод моего коня.

— Да нет, что вы! Здесь только конюшня, да простенькая харчевня, где можно лишь слегка перекусить и чайком побаловаться, — живо ответил мне начальник каторги. — А на постой у нас, разумеется, остановиться нельзя. — И доверительно поделился: — Люди‑то ведь ладно, но животные определённой заботы требуют… Вот и пришлось место им обустроить, где они могли бы передохнуть, пока грузятся или разгружаются обозы. Ну и заодно уже для возниц харчевню поставили…

— А, понятно, — кивнул я, снимая с крупа коня перемётную суму и вручая уставшую животину заботам конюха.

— Не стоило, в общем‑то, беспокоиться — у нас не воруют, — мельком глянув на мои действия, тонко улыбнулся здешний набольший. И, не сдержавшись, рассмеялся: — Побаиваются, видя перед собой отчётливый пример того чем это грозит!

— Да я не из‑за каких‑то опасений о своём имуществе так поступил, — заверил я его, легко забрасывая тощую суму себе на левое плечо. И похлопал ладонью по ней: — Просто здесь все бумаги, включая удостоверяющие мою личность, лежат. Вдруг что понадобится при оформлении… — А о том, что там же находятся и практически все мои деньги, я своего собеседника понятно просвещать не стал. Ибо не настолько меня тревожит их сохранность. В отличии от документов… От которых зависит освобождение Энжель…

— А, ну если так то конечно, — легко принял мои объяснения начальник каторги, покосившись на моё явно недешёвое оружие, оставшееся в отличии от сумы притороченным к седлу, и кивнув. И вдруг предложил: — Не хотите ли с дороги перекусить?..

— Что? Перекусить?.. — изумлённо воззрился я на него, не поверив поначалу своим ушам. В уме просто не укладывалось, как вообще можно такое предложить, зная, сколь серьёзная причина меня на каторгу привела?! Неужто здесь в порядке вещей — приехать кого‑то вызволять, не спеша при этом особо свою подопечную забирать?! Вроде как — нет никому дела до того, нескончаемым часом больше она в столь жутком месте будет пребывать или целым мгновением меньше…

Мне стоило изрядных усилий не дать излиться охватившему меня возмущению. И охладило мой пыл, пожалуй, только нежелание портить так вот сразу отношения со здешним начальством. Потому, я лишь резко мотнул головой, отказываясь от поступившего предложения. А затем, не позволяя прорваться в голос эмоциям, бесстрастно заметил: — Давайте лучше сначала разберёмся с делом по которому я прибыл. А там уже можно будет и перекусить.

— Так эйра Риатиса всё равно пока нет, а без него ваше дело никак не разрешить, — ошарашил меня неожиданным заявлением мой спутник.

— То есть как это — нет?.. — тупо переспросил я, уставившись во все глаза на человека почитаемого мной за начальника коуриджской каторги.

— Ах да, я же совсем забыл представиться! — едва не хлопнул себя по лбу тот. И немедля отрекомендовался, склонив на мгновение голову и прищёлкнув каблуками, ровно как какой‑то гвардеец: — Оскар Бартинелли, старший триарх Надзорного ведомства. Сегодняшний ответственный по каторге.

— Так и что же теперь?.. — промедлив чуть, спросил я, растерянно глядя на него.

— Да ничего, — легкомысленно пожал он плечами. — Эйр Риатис на службу обыкновенно к девяти часам прибывает. Так что нужно лишь немножко его подождать.

— Вот как? — пробормотал я и потянулся было к затылку, чтобы почесать его, да вовремя опомнился и отдёрнул руку. Невместно ж, наверняка, благородному сэру так по — простецки на людях поступать…

— Именно так, — подтвердил Бартинелли. Добавив благожелательно: — Потому я и предложил вам перекусить, чтоб время скоротать.

— Ясно… — наигранно бодро протянул я, усилием воли скрывая своё расстройство возникшей проволочкой. Да тут же, встрепенувшись, с надеждой спросил: — А повидаться мне пока с леди Энжель нельзя?

— Сожалею, сэр Кэрридан, но нет, — сокрушённо развёл руками ответственный по каторге. — Свидания с заключёнными возможны только с разрешения эйра Риатиса или его заместителя, и лишь в строго отведённый для этого час — с двух до трёх пополудни. Таковы правила…

— Вот демон! — негромко ругнулся я. И всё же почесал озадаченно в затылке, размышляя над тем как же мне теперь быть. А затем осведомился: — Ну а тогда хотя бы просто уведомить леди Энжель о моём прибытии и её скором освобождении возможно?