Сергей Лукьяненко - Мелкий дозор

— Почему? — не унимался я. — Если рассуждать разумно, то я фантазирую, будто маленький. Ко мне на улице подошел человек и заявил, что он волшебник, что я тоже будущий волшебник, и сейчас мы вместе войдем в Сумрак…

— Извини, но прежде чем ответить, я тоже кое-что спрошу. Твоя первая мысль?

— Маньяк-извращенец, конечно. «Мальчик, я отведу тебя в Сумрак…» Тьфу.

— Почему же ты продолжил разговор?

— Место было вполне безопасное. Возле метро, очень много людей. Какие-то пацаны тусовались, пиво пили, их человек двадцать было, и им хотелось подраться. Надо быть самоубийцей, чтобы в таком месте пристать к ребенку. Я стоял так, что он не мог меня схватить, и в любой момент мог позвать на помощь.

— Разумно. — Отец, прищурившись, посмотрел на ограду парка, за которой плавно катилась черная «Волга». Водитель у папы замечательный, машина шла с нашей скоростью, как приклеенная. — Хорошо, Виктор. Я доволен тобой.

— Спасибо, папа.

— Я верю твоим словам, потому что мы знаем о существовании Иных.

Внутри у меня что-то вздрогнуло. Взаправду! Все это действительно взаправду!

— И у нас, и у американцев, и у других крупных служб есть свои люди… ну, или Иные, в так называемых Дозорах. Иногда случается так, что Иные вербуют наших сотрудников… и, как правило, те подают докладную о случившемся. Так что мы знаем, давно уже знаем о существовании параллельной ветви человечества: магов, оборотней, вампиров. Но я никогда не думал, что мой собственный сын… — Отец замолчал.

— Папа, я все сделаю как надо…

— Да ничего не надо, — отмахнулся он. — Будешь ходить… в ихний Хогвартс… учиться магии и чародейству.

Когда папа начинает коверкать слова и говорить «ихний», или «ложить», или «приехамши», или нарочно неправильно ставит ударение — это значит, что он всерьез разволновался. Я это знаю. И он знает, что я знаю. Время экономится, и не надо ничего лишнего говорить.

— Но если надо что-то узнать…

— Виктор, информация не бывает лишней. Но основная задача наших людей в Дозорах… Предположи?

Я подумал и сказал:

— Что-то очень странное. Не навредить Иным… не разведать их тайны… Дозоры — это вроде как их спецслужба, которая охраняет людей от Иных…

— Очень разумно, — произнес папа. И я понял по голосу, что он мной гордится.

— Если наши миры соприкоснутся — то это будет вредно для всех, — продолжил я. — И для Иных… и для нас, наверное. Я думаю, что наши заняты тем же самым, что и Дозоры. Препятствуют разглашению информации.

— Разумно, — согласился папа. — Да, Виктор. Именно так. Это наш маленький, человеческий дозор. Есть Дозоры со стороны Иных… Хотя, если честно, я назвал бы их двумя отделениями одного Дозора. А есть и наш Дозор.

— Мелкий, — невесело пошутил я,

— Отставить нюни, — велел папа. — Молодость — тот недостаток, который проходит. А то, что ты выглядишь несколько инфантильно, — он никогда не старался смягчить выражения, — так это огромный плюс. Для людей нашей с тобой профессии. Внушает доверие и заставляет недооценивать. Ты и дальше веди себя как ребенок.

— Смешно. — Я развел руками. — Вроде как я их обманул. Проник в их тайны. А получается — буду делать то же самое, что и они!

— О нет. — Отец покачал головой. — Нет, Витя. Ты будешь делать то, чего они сделать не могут — по своей природе.

Он присел на скамейку, достал портсигар, в котором лежали две сигареты. Задумчиво посмотрел на них, будто выбирая, хотя сигареты были совершенно одинаковы. Достал одну и закурил. Закашлялся.

— Пап, я ведь смогу тебя вылечить! — сказал я.

— Не откажусь. — Отец жадно затянулся. — Но ты не спеши. У тебя есть три-четыре года на обучение… — Он протянул руку и взъерошил мне волосы: — Мелкий дозор…

Я не обиделся.

Антон Городецкий вышел в коридор, открыл третье от кабинета Гесера окно (все знали, что датчик на нем не работал), высунулся по пояс, взял с узенького выступа между окнами пачку сигарет и зажигалку. Закурил, вернул общую заначку на место. Над пачкой угадывалось слабенькое заклятие, гасящее ветер, отгоняющее ворон и отсекающее дождевые капли.

Полгода назад Гесер запретил курить в здании Дозора. Отношение сотрудников к этому решению оставалось сложным.

Антон успел сделать всего пару затяжек, когда рядом с ним в окно высунулся Гесер. Молча отобрал сигарету, поморщился, глядя на фильтр, сказал:

— Слюнявишь! — и начал курить сам.

Антон взял вторую сигарету.

— Да. — Гесер проследил за его руками. — Понятно. Дисциплина на высоте.

— Та часть моего организма, которая курит, находится за пределами здания.

Гесер подумал и кивнул.

— Да, в этом что-то есть.

Некоторое время они курили молча.

— Почему?

— Этот парнишка готовится идти в одиночку против…

— Этому парнишке почти пятнадцать! — проронил Гесер. — Однако он себе самому повторяет, что ему четырнадцать! А ведет себя как десятилетний. Относись к нему… реалистично. Без соплей. Он не ровесник твоей дочки! Он уже не ребенок.

— Ну да, Гайдар в его годы полком командовал, — соглашается Антон. — Но дело ведь не в возрасте. Будь ему и двадцать, и даже тридцать — все равно он был бы мальчишкой по сравнению с тобой. И даже по сравнению со мной! У него нет…

— Опыт тут не важен.

— Готовности к такому…

— Готовность у него есть. — Гесер щелчком отправляет окурок вниз. Антон только собирается сделать ехидное замечание, как видит — окурок по дуге пролетает над тротуаром и скрывается в урне.

— Но он же человек! Пусть даже его отец в спецслужбах, пусть мальчик и сам туда собирался…

— Вот раз человек — пусть и делает свою, человеческую, часть работы! Ту, которую мы сделать попросту не можем! Остановить своих психопатов — всегда! А их? Человеческих? Ты же понимаешь: те, кто придут, — не случайные люди! Это те, кто копает под нас. Они полны скепсиса. Они никогда не признавались, что верят. Но это те, кто поверит… и кто начнет непоправимое. Войну людей и Иных. Исходя из самых благих целей… они погубят всех нас. И именно потому, что они исходят из самых благих целей — мы не можем их остановить! Не можем! Нужен инфантильный мальчик с автоматом и обоймой заговоренных патронов. Инфантильный и хороший мальчик, у которого свой Дозор. Свой маленький Дозор…

И тогда Антон Городецкий посмотрит в глаза своему начальнику, тому, кто когда-то его инициировал — точно так же, как Антон полгода назад опознал в идущем ему навстречу чем-то неуловимо странном не то мальчике, не то юноше Иного, — и произнесет: