Сабаа Тахир - Уголек в пепле

— Тихо, — приказал он. — Руки вверх. А теперь ступайте в дом.

Одной рукой он удерживал Дарина за шею, второй — клинок, которым подталкивал меня. Мой брат хромал, лицо было разбито в кровь, глаза смотрели ошарашенно. Когда он попытался вырваться, забившись словно рыба на крючке, маска лишь крепче сжал хватку.

Задняя входная дверь распахнулась, и оттуда вышел легионер, облаченный в красный плащ.

— В доме все тихо, командир.

Маска толкнул Дарина к солдату.

— Свяжи его. Он сильный.

Затем он схватил меня за волосы, накручивая их на руку, пока я не вскрикнула.

— М-м-м, — он наклонился к моему уху, и я съежилась от страха, сковавшего горло. — Мне всегда нравились темноволосые девушки.

Я подумала, есть ли у него сестра, жена, мать. Но даже если и есть, это ровным счетом ничего не значило. Я для него не часть чьей-то семьи. Я — безликое существо, которое надо подчинить, использовать и выбросить. Маска поволок меня по коридору в гостиную с той же небрежностью, с какой охотник тащит свою добычу.

Борись, — приказала я себе. — Борись!

Но он как будто почувствовал мои слабые потуги приободрить себя, тотчас его рука сжалась, и вспышка боли пронзила голову. Я обмякла, позволив ему волочить меня дальше.

В гостиной посреди перевернутой мебели и разбитых банок с джемом плечом к плечу стояли легионеры. Теперь нам нечего предложить торговцу. Столько дней мы провели над кипящими котлами! Волосы, кожа насквозь пропахли абрикосами и корицей. Столько банок мы прокипятили, высушили, наполнили джемом и запечатали! И все зря. Все впустую.

В комнате горели лампы. В центре стояли на коленях Нэн и Поуп со связанными за спиной руками. Солдат, что держал Дарина, толкнул его к ним на пол.

— Мне связать девушку, сэр? — спросил другой солдат, указав на веревку, висевшую у него на ремне, но маска просто втиснул меня между двумя крепкими легионерами.

— Она не доставит нам неприятностей, — он сверкнул на меня глазами. — Не так ли?

Я покачала головой и сжалась, проклиная себя за трусость. Рука невольно потянулась к потускневшему браслету на предплечье, коснулась знакомых узоров. Он достался мне от матери и всегда придавал мужества. Но не в этот раз. Вот мама боролась бы. Она скорее умерла бы, чем перенесла такое унижение. Но я не могла заставить себя двинуться с места. Меня сковал страх.

Легионер вошел в комнату. На лице отразились тревога и страх.

— Его здесь нет, командир.

Маска смерил моего брата взглядом.

— Где альбом?

Дарин молча смотрел перед собой. Он дышал тихо и размеренно и больше не выглядел ошеломленным. На самом деле он был почти спокоен.

Маска сделал какой-то жест, едва заметное движение. Один из легионеров поднял Нэн за шею и пригвоздил ее хрупкое тело к стене. Она закусила губу. Ее глаза сверкали синевой. Дарин дернулся, пытаясь подняться, но другой солдат силой одернул его назад. Маска подобрал осколок разбитой банки и, высунув язык точно змей, попробовал джем.

— Досадно, что все это пропадет. — Он нежно провел по лицу Нэн краешком осколка. — Ты, верно, была когда-то красавицей. Такие глаза. — И повернулся к Дарину. — Может, мне их вырезать?

— Он на улице, под окошком маленькой спальни, в живой изгороди, — смогла лишь прошептать я, но солдаты услышали.

Маска кивнул, и один из легионеров исчез в прихожей. Дарин не смотрел на меня, но я почувствовала его смятение. Зачем ты просил спрятать его, — хотелось мне крикнуть. — Зачем ты вообще принес эти проклятые рисунки в наш дом?!

Легионер вернулся с альбомом. Мгновение, когда тишину нарушал лишь шелест листаемых маской страниц, казалось, растянулось до бесконечности. Если остальные рисунки были такими же, как на том листке, что я нашла, то нетрудно догадаться, что увидит маска: ножи меченосцев, мечи, ножны, кузницы, формулы, инструкции — то, что ни один книжник не должен знать, а уж тем более воспроизводить на бумаге.

— Как ты попал в Оружейный квартал, юноша? — маска поднял глаза от альбома. — Неужели Ополчение подкупило какого-нибудь рабочего-плебея, чтобы ты проник внутрь?

Я еле сдерживала рыдания. Меня раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, я испытывала облегчение от того, что Дарин не предатель. С другой — злилась на него за то, что он оказался таким дураком. Если ты связан с Ополчением книжников, тебя неминуемо ждет смертный приговор.

— Я сам пробрался, — проговорил мой брат. — Ополчение здесь ни при чем.

— Тебя видели у входа в катакомбы прошлой ночью после комендантского часа, — произнес маска со скукой в голосе. — В компании известных ополченцев-книжников.

— Прошлой ночью он пришел домой задолго до комендантского часа, — вмешался Поуп.

Ложь из уст дедушки звучала непривычно. Но это ничего не изменило. Маска не сводил глаз с моего брата. Он ни разу не моргнул, изучая лицо Дарина, словно читал его так же, как я читаю книгу.

— Тех ополченцев схватили и арестовали, — сказал маска. — Один из них перед смертью назвал твое имя. Чем ты с ними занимался?

— Они просто увязались за мной, — Дарин говорил совершенно спокойно. Как и раньше. Словно он вообще ничего не боялся. — Я никогда не встречал их прежде.

— А ведь они знали о твоем альбоме. Расскажи мне об этом. Как они о нем узнали? Что они хотели от тебя?

— Я не знаю.

Маска вдавил осколок стекла в мягкую кожу под глазом Нэн, и ее ноздри затрепетали. Струйка крови побежала по морщинке на ее щеке. Дарин резко выдохнул, только тем и выдав свое напряжение.

— Они просили мой альбом, — сказал он. — Я отказал им. Клянусь.

— А где их убежище?

— Я не видел. Они завязали мне глаза. Мы были в катакомбах.

— Где именно в катакомбах?

— Я не видел. Они завязали мне глаза.

Маска довольно долго смотрел на моего брата. Не знаю, как Дарин мог оставаться невозмутимым под этим взглядом.

— Ты готовился к этому, — нотки удивления проскользнули в голосе маски. — Прямая спина. Глубокое дыхание. Те же ответы на разные вопросы. Кто учил тебя, юноша?

Когда Дарин не ответил, маска пожал плечами.

— Несколько недель в тюрьме развяжут тебе язык.

Мы с Нэн испугано переглянулись. Если Дарин окажется в тюрьме меченосцев, мы больше никогда его не увидим. Несколько недель его будут допрашивать и пытать, а затем продадут в рабство или убьют.

— Он всего лишь мальчик, — Поуп заговорил вкрадчиво, будто с буйным пациентом. — Пожалуйста…

Сверкнула сталь, и Поуп рухнул как подкошенный. Движение маски было молниеносным — я даже не поняла, что он сделал, пока Нэн не бросилась вперед. Пока не упала на колени с пронзительным криком, полным ужаса и боли. И это сломило меня.