Анна Дашевская - Семь гвоздей с золотыми шляпками

— Я уже встаю, — сварливо откликнулась я, а сама замоталась в одеяло покрепче и сунула голову под подушку в надежде доспать еще хоть минуточку.

Ясное дело, ничего не вышло. Мне пришлось вставать, умываться и отправляться завтракать в столовую. Из чувства протеста я не стала причесываться, хотя это не имело никакого смысла — волосы я стригу очень коротко, так что вполне достаточно бывает провести по ним пальцами.

После завтрака мы с Марджори уселись в кабинете, и я начала задавать вопросы.

— Итак, где тебя взяли?

— Дома, — вздохнула она. — Я собиралась пойти на концерт этого модного певца, Аваниамеля. Билета у меня не было, но я слышала, что перед началом концерта их продают с рук возле входа.

— Тебе нравится этот… сироп? — удивилась я.

— Нет, но говорят, в живом звучании он очень хорош! Впрочем, это неважно. На концерт я все равно не попала. Я надевала шляпку, когда в дверь позвонили. Ну, никто придти не должен был, но я подумала… ну, может быть… мы вообще-то расстались, но вдруг…

— Боже мой, Марджори! — я обошла стол и обняла расплакавшуюся подругу.

Когда она слегка успокоилась, выяснилась масса ненужных подробностей. Конечно, тот самый «мужчина ее жизни», из-за которого моя секретарша со мной так разругалась два месяца назад, исчез в никуда, как только добрался до ее счетов. Из чистого упрямства она решила не возвращаться домой, то есть, в мой особняк, а жить одна в съемной квартире. Из этой квартиры ее и похитили — просто позвонили в дверь и бросили в лицо заклинание подчинения. Несколько лет назад один умник из Падованского университета разработал технологию упаковки этого плетения в компактный шарик, который привязывается к кодовой фразе и может быть использован кем угодно, хоть бы и вовсе не-магом. Умник этот был судим по общим законам Союза королевств, полностью лишен магии и пожизненно сослан лесником в Царство Русь, но к тому моменту разработка уже ушла из его рук.

А Марджори привезли в какой-то сарай, покрутили перед лицом большим ножиком и приказали звонить мне. Вообще она никогда не склонна была впадать в панику, и в данном случае рассудила, что уж с этой парочкой я точно справлюсь. Дальнейшие события известны.

— Скажи мне, только честно — с кем ты говорила о камнях? — спросила я, наклоняясь вперед. — Ведь обсуждала их с этим, как его?…

— Да, было такое, — моя секретарша опустила глаза и снова вздохнула. — Ну, не в подробностях, но как-то зашел разговор о том, что артефакты могут и не быть полезными, и я привела пример…

— Н-да… — Я постучала пальцами по подлокотнику кожаного кресла. — Действительно, пользы в них пока никто не нашел. И через какое время после этого разговора твой приятель исчез?

— Через два дня, — Марджори подняла глаза и почти прокричала, — Я понимаю, что была полной дурой, Лавиния! И не удивлюсь, если ты не простишь меня… Но я же точно знаю, что Карл не был магом. Ему в принципе без надобности любые артефакты!

— Карл, говоришь… — вздыхать и я умею.

Я присела на краешек письменного стола, достала из ящика досье и прочла вслух: «Чарльз Робертсон, он же Каролус Родерик, год рождения — две тысячи сто тридцать восьмой от Открытия Дорог. Родился в семье таможенного чиновника в Ливерпуле, Бритвальд. Обучался в духовных учебных заведениях, однако экзаменов не сдал и рукоположен не был. В 2166 году от Открытия Дорог был судим по статьям «вымогательство, двоеженство, мелкая кража».

Моя секретарша сидела, закрыв лицо руками, только уши пылали.

— Не горюй, — сказала я, захлопнув папку. — Ты точно не первая женщина, обманутая его голубыми глазами.

Марджори отвела руки от лица — оказывается, она сдерживала не слезы, а смех.

— Потрясающе! Оказывается, он младше меня почти на шестьдесят лет! И мелкая кража! Всесильные боги, какое счастье, что он сбежал! Но зато уж теперь моей внучке будет, о чем поговорить с подругами…

Мы вдвоем облегченно расхохотались.

— И все же, — продолжила я, отсмеявшись, — кому он мог передать информацию? Какие-то его контакты ты отметила?

— Я попробую написать, — уже серьезно ответила Марджори. — Сегодня к вечеру, годится? И, Лавиния…

— А?

— Моя комната убрана, в ней ничего не меняли. Даже цветы свежие стояли. Мои фиалки поливали. Мои любимые булочки были к завтраку. Меня… ждали?

Марджори ушла в свою комнату, приводить в порядок растрепанные чувства, а я села за письменный стол и со вздохом достала лист бумаги и чернильную ручку.

Многие мои коллеги по магическому Совету демонстративно презирают достижения техники: мол, и магические вестники намного эффективнее электронной почты, и поиск при помощи заклинания Марстона-Грайля куда быстрее, и вообще, не к лицу им, таким возвышенным, разбираться в гайках и проводах. На такие рассуждения я могу ответить только пожатием плеч и цитатой из письма одного древнего мага другому: если мне скажут, что нужная мне информация написана на левом крыле дракона, я уговорю дракона распахнуть крылья. Нет-нет, я не стану отказываться ни от коммуникаторов, ни от компьютеров и всемирной Сети, ни от возможности отправиться куда-то дирижаблем, если по той или иной причине мне неудобно открытие портала.

Но сейчас мне нужно было предупредить коллег-магов о том, что некто интересуется камнями Коркорана, и значит, на горизонте нарисовался очередной темный маг, желающий, как минимум, мирового господства. А в Совет магов, к сожалению, положено писать по старинке, чернилами по бумаге. Этикет и правила поведения, чтоб их…

Пока что у меня не было никакой информации о тех, кто желал получить камни. Да, говоря откровенно, и об исполнителях я почти ничего не знала. Что же, через пару часов я встречусь с незадачливыми грабителями и узнаю, кто же их так подвел с заказом.

Я отправила с магическим вестником письмо в Совет, поинтересовалась у Бакстона, не было ли новых неопознанных звонков из Люнденвика или откуда бы то ни было (звонков не поступало), и стала потихоньку собираться на встречу.

Таверне «Старый гоблин», что на улице Кота-Рыболова, на левом берегу прекрасной реки Сены, уже лет пятьсот, наверное. И все пятьсот лет ее хозяйку зовут Мари Шарро. На вид это простая, не сильно образованная женщина лет сорока — сорока пяти, с густыми каштановыми волосами и светло-голубыми глазами. Она неразговорчива, на собеседника обычно не смотрит, но уж если взглянет — тут самый пропитой пьяница поежится от ледяного холода этих блеклых глаз, поспешит оплатить свою выпивку, да и уберется подальше. В «Старом гоблине» находят приют и недорогой ужин речники, небогатые торговцы, что приводят свои лодки к причалу по соседству, студенты, ждущие зачисления в Университет Лютеции и Коллеж Сорбонна…