Токацин - Чёрная река

Он пошевелил пальцами и спрятал шрамы под рукавом.

— Глупая вышла история, — буркнул он. — Я был совсем мальцом тогда. Эти твари… они всегда там, всегда, когда лежит снег. Если подумаешь, что это выдумки и шутки старших, лучше прыгни с обрыва — и то целее будешь.

Чаша дошла до него, он отпил и протянул её Кессе.

— И впрямь вода, — недоверчиво прошептала Кирин.

— Вода Весеннего Излома, — еле слышно сказала Кесса, поднося чашу к губам. — Вода Великой Реки…

— Там раздают Листовиков, — сказала Сима, вглядываясь в толпу у очага. — Чуешь? Лепёшки пекут на очажных камнях!

— Пойду за кислухой, — Снорри отнял у Кессы пустую чашу и поднялся на ноги. — Хэ-эх! В этом году у нас будет своя кислуха. А к осени — своя пещера.

— Если солнце завтра взойдёт, — покачала головой Кирин, опасливо оглядываясь по сторонам. — Если Река подо льдом не умерла.

— Боги сказали — весна будет, — отозвалась Кесса, глядя на огонь. — Они не обманут.

— Если утро настанет, я тебя разбужу, — сказала Сима. — И мы посмотрим в Зеркало.

Юнцы и девицы засиделись в очажной зале до позднего вечера, просидели бы и до рассвета, но старшие погнали их спать. Гости разошлись по своим пещерам, и в тёплых норах повисла тишина, не нарушаемая даже звоном ракушек в дверях. Кесса ворочалась на ложе, не в силах уснуть, и смотрела искоса на замурованное окно. Заглушка сидела плотно — даже ледяной ветер не мог прорваться в пещеру…

— Кирин! — шёпотом окликнула Кесса сестру. — Как думаешь, далеко до рассвета?

— Мррхм, — отозвалась та со дна дремоты. Кесса вздохнула. «Вроде бы полночи уже минуло. Пойду вниз — может, получится выглянуть в дверь. Не сидят же там старшие до сих пор!»

На цыпочках, стараясь не шуршать, она спустилась вниз. Со стороны очажной залы слышны были негромкие голоса, и Кесса поморщилась от досады — «Река-Праматерь, что ж им не спится-то?!»

Старшие сидели у почти угасшего очага. Пламя уже не металось среди камней, но багровеющие угли дышали теплом, самый яркий из светильников-церитов висел на стене, озаряя залу ровным желтоватым светом. Кесса замерла в тени, прислушиваясь к голосам.

— Так, говоришь? Ну и что с того? — проворчал Окк Нелфи. Голос его звучал невнятно — он сидел, прижимая ладонь к щеке.

— А то, что они весь Фейр позорят, — сердито ответил Сьютар. — Четверо людей в большой пещере, и ни от кого проку ни на клок тины.

— Почему же? Эмма, вроде бы, колдунья, — пробурчал Окк и снова потёр щёку. — Прокляни меня Река! Ещё и зуб разнылся из-за этих снежных тварей!

— Он у тебя третий год ноет, — отмахнулся Эрик Айвин. — Выломай ты его, и дело с концом! Ну да, колдунья она. И лучшей на участке пока нет. Вот наш Хельг, казалось бы… всё при нём — и умён, и книги читал, а… Э-эх!

Он тяжело вздохнул и потянулся за почти пустой чашей.

— Тут дар нужен, — негромко сказала Огис Санъюгова. — Без дара сколько ни читай, ничему не научишься. Эмму боги одарили — им виднее.

— А что толку с её дара?! — нахмурился Сьютар. — Была она сегодня в нашей пещере? Была на берегу? И что, плохо без неё справились? Ты знаешь же, Огис, мы с Атуном дружны были — раньше, пока он последний ум не пропил. А сейчас к его пещере подходить-то противно!

Старшие согласно закивали, и даже Огис и Эрик, помедлив, наклонили головы. Кесса, дрожа от волнения, подошла к зале ещё на шаг и плотнее приникла к стене.

— Боги нам не рады, — сказал Сьютар. — Семеро погибли тем летом — ни за клок тины! А вспомните, когда в последний раз в Фейре рождались дети?

— Четыре года прошло, пятый начался, — вздохнула Огис. — А в нашей пещере — и того больше.

— Да и в нашей, — поморщился старший из Скенесов. — Четыре пары были сговорены на это лето! Четыре — все из моего рода, а что вышло?!

— Ну, подождёшь ещё год, никого не убьют, — поморщился Эрик Айвин. — Не думаешь же ты траур нарушить? И ещё — почему ты Кессу не посчитал?

Все, и даже Окк, измученный зубной болью, не сговариваясь, усмехнулись. Сьютар нахмурился.

— У Кессы будет хорошая жизнь, будут и дети. Но Речник Фриссгейн её тут не оставит — заберёт к себе. Кто бы у неё ни родился, будет он жителем Истоков Канумяэ. Много ли проку для Фейра? Нам сейчас надо бы о себе подумать, о своих пещерах. Боги нам не рады и нас не радуют. И думается мне, что без Фирлисов тут не обошлось. Если уж мне, человеку, противно к их пещере подходить, каково Реке-Праматери мимо неё каждый день течь?!

Кесса стиснула зубы. «Река-Праматерь! Не слушай его, хорошо?» — думала она, зажмурившись. «Видно, впрямь они все перепились…»

— И что с того? Не выставим же мы их с участка, — проворчал Окк. — А выставим — Речники нас не похвалят.

— Речники нам ещё и помогут, — усмехнулся Сьютар. — Речница Сигюн — уж точно!

— Она не одна тут, Сьютар, — покачала головой Амора. — Речник Айому — помнишь, как он рассердился, когда ты к нему в том году подошёл?

— Х-хе! Драться же он не полезет? — отмахнулся старший из Скенесов. — Если двое Речников решат одно, третий им перечить не будет. А Речник Фриссгейн с нами почти что в родстве.

— Торопишься ты, Сьютар, — хмыкнул Окк Нелфи. — Сильно торопишься. Не будет он тебе помогать…

Эрнис Мейн, вздыхая, поднялся со шкуры и заглянул в коридор.

— Кто-то бродит среди ночи, — пробурчал он. — Сьютар, угомони своих младших.

Кесса юркнула вверх по лестнице и нырнула под одеяло, едва не наступив на сестру. Та сердито зашипела, прижимая палец к губам. Когда шаги внизу затихли, она взглянула на Кессу.

— Что там? Видела солнце?

— Ночь ещё, а к двери не пробраться, — с досадой вздохнула Кесса. — Старшие там засели. Собираются выгонять Фирлисов с участка. Хоть бы Речник Фрисс помешал им!

Снег под обрывом уже не белел — он набух водой, сотни следов пятнали его, и лиственный сор усыпал его от пещер до вздыбленных льдов там, где когда-то была кромка воды. На лёд пока соваться не решались, но никто уже не боялся ледяных демонов и не искал их следы на степных тропах. В степи снег, запутавшийся в высоченных высохших стеблях, ещё лежал, в нём запросто можно было утонуть, но никто, кроме птиц, уже не ступал на него. Зимние твари ушли ещё на год.

— У-ух! — Нуук Скенес с силой опустил колотушку на распластанную на снегу циновку. — Хватит, пожалуй.

Подхватив длинную подстилку за края, двое Скенесов поволокли её к обрыву и повесили на камни. Ветер, завидев новую игрушку, хлестнул циновкой о скалу, и Нуук отскочил, чтобы не запачкать куртку.

Подстилки, завесы, одеяла и покрывала — всё висело вдоль обрыва, шурша и шелестя на ветру, свежий воздух, наконец допущенный в пещеры, бродил по ним и разносил по всем ходам бодрящий холод. Кесса, пристроив последнюю вытертую шкуру на скалы, спрыгнула с уступа и огляделась.