Вольфганг Хольбайн - Месть нибелунгов

В конце концов Кримгильда решила отправиться в Ксантен, чтобы занять опустевший трон. Гернот, как ее брат, должен был стать королем Дании, которая после гибели Хъялмара перешла в руки Зигфрида, а значит, и Кримгильды. Смерть Зигфрида вызвала у Кримгильды ненависть ко всем Тронье. Узнав, что Гернот хочет взять меня с собой, она запретила ему это делать. В Ксантене не должно было остаться никого из рода Тронье! Мой возлюбленный, придя в отчаяние, рассказал Кримгильде о том, что Гунтер знал о плане Хагена. Именно тогда добро, которое еще оставалось в душе Кримгильды, исчезло без следа и она, подобно Брюнгильде, стала думать только о мести, напрочь позабыв о ценности собственной жизни.

Хотя Гернот умолял ее дать всему идти своим чередом, Кримгильда придумала план, вполне достойный королевы Брюнгильды. Она стала мудрой и справедливой правительницей Ксантена и укрепила королевство. Затем она родила наследника своего умершего супруга, Зигфрида-младшего, которого мы называем Сигурдом, дабы имя отца не стало его долгом. Вскоре после этого Кримгильда обручилась с Этцелем, которому когда-то отказала из-за своей любви к Зигфриду. В честь их бракосочетания в Гране, столице гуннов, был устроен большой праздник. Кримгильда пригласила туда своего брата Гунтера, который все больше опускался в бездну безумия и пьянства. Гернота она видеть не хотела, и мы думали, что причиной тому была ее ненависть ко мне. Несмотря на то что Кримгильда не желала терпеть его присутствия, принц все же отправился на свадьбу, полный решимости помириться с сестрой.

И снова потянулись долгие недели, когда я стояла на крепостной стене, обратив свой взор на восток.

Гернот рассказывал мне, что после некоторого напряжения в самом начале праздник пошел своим чередом, люди становились все более раскрепощенными. Гунны любили и умели веселиться, и у костров рекой лились экзотические напитки. Этцель хотел, чтобы его признали королем. Он готов был отказаться от жизни степняка ради руки королевы Кримгильды и признать ее сына Зигфрида своим собственным сыном.

Никто и не подозревал, что той ночью Кримгильда замыслила не примирение, а кровавую резню. И вот, когда большинство бургундских воинов опьянели от вина и меда, верные королеве ксантенцы обнажили мечи. Празднество перешло в бойню, жестокость которой заставила даже богов отвратить свои взоры. Ксантенцы перерезали бургундам горло, отрубали им руки и ноги, и тела погибших воинов с застывшими глазами падали на чужую землю. Гунны не решались вмешиваться, но, когда Этцель понял, что стал жертвой интриги, его сердце остыло, отвратившись от Кримгильды. Королева добилась того, чего хотела, и упокоилась в смертельных объятиях Гунтера, пронзенная его мечом. Точно так же, но от кинжала сестры умер король Бургундии. Они навечно закрыли глаза, крепко обнявшись, словно узы семьи никогда не нарушались. Благородный нрав Этцеля удержал его от ярости и отчаяния, и после неслыханного предательства он не приказал убить всех выживших ксантенцев. Тот, над кем насмехались, называя варваром, проявил добродетель, давно нами утраченную. Предводитель гуннов отдал ребенка Кримгильды и Зигфрида Герноту и позволил бургундскому принцу уехать, взяв с него обещание, что тот никогда больше не появится в их краях. Этцель хотел оградить свою страну от проклятия нибелунгов.

Так Гернот вернулся в Бургундию и пришел ко мне, неся на руках маленького Зигфрида. Дания, Ксантен, Бургундия и Исландия — все эти страны остались без короля. Мы долго думали, что же нам делать. Гернот показал мне кольцо, которое раньше носил Зигфрид, а затем и Кримгильда. Я слышала легенды о кольце нибелунгов, но не верила им, и все же теперь у нас не осталось повода, чтобы отдать свою судьбу в руки богов. Пытаясь снять с себя проклятие, мы отнесли кольцо обратно в лес и отдали нибелунгам то, что издревле принадлежало им. Затем мы взяли Зигфрида, взнуздали двух лошадей и, прихватив немного провианта, отправились на север, в Исландию. Там, на краю мира, вдали от ненависти и зависти, мы надеялись обрести покой. Эолинд управлял своим скромным королевством мудро и справедливо, и мы помогали ему вести дела при дворе.

Прошло семнадцать лет. Семнадцать чудесных лет, прожитых в мире и покое. Зигфрид, которого мы назвали Сигурдом, превратился в прекрасного юношу. Мой сын мужает день ото дня, и я думаю, что когда-то он станет мудрым королем.

Но ложь продолжает существовать. Ложь о его происхождении.

Я часто спрашивала Гернота, не следует ли нам рассказать Сигурду правду. Правду о его отце и матери, о королевствах, погибших из-за их борьбы. Но мы так и не решились на это. Сигурд любит нас как родителей, и мы не сможем жить без этой любви, такой же великой, как и страх за то, что мальчик потребует наследство отца, накликав на себя беду — проклятие богов.

В глубине души я боюсь, что наступит день, когда боги обнажат прошлое и мерзкий свет чудовищной правды обрушится на нас. Я молюсь о том, чтобы Сигурд простил нас. Молюсь, чтобы в этот раз, один-единственный раз в нашей жизни, ложь не пришлось оплакивать.

Эльза была одна. Она всегда была одна. Она стояла на скале, о которую разбивались огромные волны. Брызги пены падали на камни, орошая время от времени ее платье, которое постепенно пропитывалось влагой. Ее ноги не касались земли, и так было всегда. Она висела в воздухе настолько высоко, что влажная трава щекотала ей ступни. На горизонте проступали очертания континента, который наяву увидеть было невозможно. Но все же она видела его, видела стену из дыма и огня. Там, далеко на суше, сотрясалась земля, раскалываясь на части, а огонь пожирал все на своем пути, хотя, казалось, сжигать больше нечего. Через море до нее доносился гул голосов, слабый отголосок миллионов криков, приглушенных расстоянием.

Волна жара подкатилась ближе, воздух задрожал, и Эльза почувствовала дыхание смерти на своей коже. В ее душе не было страха. Зло и разрушение были очень далеко. Далеко как во времени, так и в пространстве. Пусть континент погибнет от огня — в Исландии она была в безопасности.

Эльза прищурилась, заметив крошечный огонек на горизонте, выпущенный огненным морем, словно зажженная стрела с посланием. Описав пылающую дугу на небе, огонек стремительно приближался к земле. Напоминая комету, летящую с чудовищной скоростью, он кричал. Да, он кричал — громко и озлобленно.

Но Эльза знала, что это была не комета. Кометы не поднимаются с земли, и они не кричат. Чем ближе было пламя, тем сильнее сжимала черная рука сердце королевы Исландии. Она уже могла разглядеть фигуру всадника и огненный след, который оставляли копыта его коня. Быстрый конь прокладывал путь из пламени, и по этому пути разрушения двигалась валькирия.