Толстова Татьяна - Песнь молчаливых камней.

Еще немного и начну злиться. Он что, не понимает русского языка? Сказано же - нет!

- Спасибо за кино, классно провели время, - я попыталась быть вежливой.

Протянутая для рукопожатия ладонь отрезала ему все дальнейшие попытки навязаться в провожатые.

- Завтра увидимся на работе?

"Боже мой! Леша, ну зачем тупить-то?! Конечно, увидимся, куда я денусь с подводной лодки?" - но вслух я этого не сказала, не хотелось обижать парня.

- Конечно, Леша. Пока!

Повернувшись к нему спиной, я постаралась побыстрее скрыться за углом. Грубо?

Может и так, но его поведение начинает меня бесить, а это чревато, могу наговорить гадостей. Уж я-то себя знаю.

Идти одной по ночному городу не очень весело - вокруг сумерки, фонари светят тускло. Однако темных улиц я не боюсь, и никогда не боялась. А зачем? Вот людей, ходящих по ним - стоит. Что-то беспокоило меня, но что конкретно, я никак не могла понять. Хотелось кричать и выть.

"Может, полнолуние сегодня? Нет, на небе полумесяц…" Странные мысли сами полезли в голову. К тому же кадры из фильма назойливо крутились перед внутренним взором. Меч… девушка… схватка… И начало мне казаться, что я - это вовсе не я, а воин в доспехах, странных только. Иду по незнакомому городу и кого-то ищу. Но раз я воин, то где мое оружие? Где мой меч?

- Где мой меч?! - я заорала ни с того, ни с сего, замерев на середине улицы. - Где МОЙ МЕЧ?!

Редкие прохожие предпочли перебраться на другую сторону улицы, искоса поглядывая на меня. Наверное, решили, что перед ними или психопатка, сбежавшая из "Кащенко", или обкурившаяся наркоманка. Глупые…

Чувство того, что мне должны вернуть мой меч, нарастало с каждым шагом все сильней и сильней. Я шла, глядя на звездное небо, и спрашивала ЕГО. Губы повторяли одну и ту же фразу: "Где мой меч?". Мне казалось, что ОН должен меня услышать и ответить. Где мой меч? Призрачная тяжесть несуществующего меча напрягла мышцы руки. Пальцы покалывало, ладонь жгло. Где мой меч? Почему-то на глаза навернулись слезы. Возможно потому, что смотрю, не мигая, на звезды.

Странно, в городе их должно быть плохо видно из-за света фонарей, а я вижу четко.

Разгадка нашлась быстро. Оглянувшись по сторонам, я поняла, что забрела в темный переулок, где ни один фонарь не работает. Вот же свинство! Замечталась, дурья башка, и забрела черт знает куда. Надо выбираться отсюда. Что произошло в следующее мгновение, я так и не поняла, земля просто ушла из-под ног. Сделанный шаг оказался шагом в пустоту. Взмахнув руками, я солдатиком полетела вниз.

Сильный удар о твердую поверхность отключил мое сознание.

"Долго еще валяться будешь?", - поинтересовался чей-то голос.

"Жалко, что ли?" Находясь в состоянии полузабытья, я ответила скорее машинально, чем обдуманно.

"Отнюдь, я не жадный. О твоем здоровье беспокоюсь. Тебе разве не говорили, что на холодном камне долго лежать нельзя? Простудишься".

"Да иди ты в задницу!", - беспричинно разозлилась я.

"Фу, как некрасиво. Девушка, а выражаешься, словно пьяный сапожник".

И тут меня словно током ударило! В моей голове звучит потусторонний голос!

Леденящая волна страха ударила по мне со всей силы. Я резко открыла глаза, но ничего, кроме темноты не увидела. Сердце сжалось от испуга. Что со мной? Я умерла? Это и есть смерть? Господи, куда я попала? Мозг лихорадочно заработал, выдавая картинки того, что было до падения. Улица… звезды… полет в пустоту…

Дальше ничего не помню. Понимаю только одно - что лежу сейчас на холодном каменистом полу.

"Не, ты живее всех живых, Нин, - прокомментировал мой страх голос, - Если не веришь, ущепни себя. Мертвые боли не чувствуют".

От страха и подвального холода у меня зуб на зуб не попадал. Но к совету голоса я все же прислушалась и ущипнула себя за руку. Больно. Это хорошо, значит живая.

Руки не болят и работают, ноги тоже в порядке. Ничего не сломано, тело слушается.

Физически я в норме. А вот что с головой? Может сотрясение мозга, и странный голос, который мне почудился, последствие удара?

"Ну, ты даешь,- противно хихикнул голос, - так меня еще никто не называл: последствие удара".

Господи! Я хотя и не верующая, но перекрестилась.

"Ты еще "Отче наш" прочти, вдруг поможет", - посоветовал голос.

Я резко встала, но в кромешной тьме лежать или стоять - не суть важно. Ощущение беспомощности и страха нарастало. Сердце пульсировало в висках.

"Страшно?" - полюбопытствовал голос.

- Да.

"Очень?" - Прекрати издеваться!

Губы тряслись. Я попыталась взять себя в руки. В темноте было слышно мое учащенное дыхание и приглушенный звук капающей воды.

"Не бойся, все в порядке. Ничего страшного с тобой не произойдет", - раздалось у меня в голове.

Я с силой сдавила ладонями виски.

"Думаешь, поможет?" - голос продолжил издеваться надо мной.

Какое тут думать? Тут бы убежать поскорее.

"Скажи честно - чего сейчас ты хочешь больше всего?" - Выбраться отсюда, - откровенно призналась я, - или, по крайней мере, чтобы светло стало и ты исчез.

"А ты скажи - пожалуйста".

- Пожалуйста.

Свет включили, не яркий, так, чуток, словно настольная лампа загорелась. Но разглядеть, что вокруг, можно. Возможность видеть немного успокоила меня. Я огляделась. Округлые бетонные стены уходили далеко вверх. Тусклый свет рассеивался на уровне трех метров над моей головой, не позволяя разглядеть свод колодца. На полу валялся мой рюкзачок. Я подошла к серой стене и направилась вдоль нее по кругу, ощупывая холодный бетон.

"Дверь ищешь? Хочешь, дам подсказку? Скажи "Сим-Сим откройся".

Клаустрофобия перекрывала страх, связанный с голосом, звучащим у меня в голове.

Обследовав стены подвала-колодца, я поняла, что выхода отсюда нет. Ледяной страх сковал душу. Сев на каменный пол, и обхватив колени, я заплакала навзрыд.

Умирать не хотелось! Двадцать два года - разве это возраст для смерти? Слезы душили, дико хотелось жить. Даже в детдоме, даже в одной комнате с бабой Нюшей, но жить! Наревевшись вдоволь, я взглянула на наручные часики и заметила, что минутная стрелка остановилась, показыва без пятнадцати двенадцать. Сколько пошло времени с момента моего падения теперь сложно понять. Может час, а может вечность.

"Успокоилась?" - поинтересовался голос.

Как ни странно, но теперь я ему была даже рада. Лучше голос голове, чем полное одиночество. Даже если это и есть шизофрения, то пусть так, чем гробовая тишина.

- Угу, успокоилась. Помоги, пожалуйста, выбраться отсюда.

"А ты умеешь быть вежливой, когда захочешь", - ехидно подметил голос.

Настроение мое менялось. Вместо отчаянья и страха появилось раздражение, переходящее в злость.