Кейт Лаумер - Затерявшийся в мирах

Легкое дребезжание звонка было почти неслышным под открытым небом. Лафайет замер, прислушиваясь, стараясь определить, не послышалось ли ему. Может быть, это был звон колокола в деревне или отдаленное позвякивание колокольчика коровы, если здесь вообще были коровы с позвякивающими колокольчиками…

Когда раздался второй звонок, Лафайет так стремительно ринулся вверх, что сломал два ногтя. Он оступился, на мгновение повиснув на одной руке, но вряд ли заметил это. Через секунду он схватил трубку и прижал ее к уху — не тем концом.

— Алло, — прокричал он, задыхаясь. — Алло, Лафайет О’Лири слушает… — Услышав пронзительный писк у самого рта, он быстро перевернул трубку.

— …Говорит Прэтвик, помощник инспектора по континуумам, — раздалась скороговорка. — Простите, что потревожил вас в ваше свободное время, но здесь, в Центральной, возникла чрезвычайная ситуация, а в связи с этим основной личный состав должен приступить к исполнению служебных обязанностей. По нашим сведениям, вы состоите в резерве в Локусе Альфа 9–3, Плоскость V-87, Фокс-22, 1-В, иначе говоря, в Артезии. Правильно?

— Да, — ответил Лафайет. — То есть нет, не совсем правильно. Дело в том, что…

— Итак, обстоятельства требуют, чтобы вы немедленно покинули дворец и начали действовать в подполье. Отныне вы — заключенный лагеря строгого режима, где отбываете девяносто девять лет за особо серьезное нарушение закона. Понятно?

— Послушайте, мистер Прэтвик, вы не вполне представляете мое положение, — поспешно перебил его О’Лири. — В настоящий момент я сижу на ветряной мельнице — по-видимому, это все, что осталось от королевского дворца.

— Вы немедленно прибудете в секретный центр, находящийся на пересечении дворцовой сточной трубы и городского коллектора. Это на двенадцать футов ниже Королевской очистной станции, в двух милях к северу от города. Все ясно? Вы, конечно, будете переодеты: лохмотья, вши, ну и все прочее. Наш человек переправит вас в лагерь, предварительно снабдив всем необходимым: искусственными мозолями, кандалами, цинготными кровоподтеками…

— Минуточку! — прокричал Лафайет. — Я не могу выполнять секретное задание в Артезии.

— Почему же? — прозвучал удивленный вопрос.

— Потому что меня нет в Артезии, черт побери! Я пытаюсь вам это объяснить. Я нахожусь на высоте ста футов над пустырем, от смерти на волосок. Стоило мне выйти прогуляться в сад, как исчезла скамейка, и весь сад вместе с ней, и…

— Вы сказали, что вы не в Артезии?

— Почему вы не даете мне договорить? Случилось нечто ужасное…

— Отвечайте: да или нет, — резко перебил его голос в трубке. — Вы, видимо, не понимаете, что возникшая чрезвычайная ситуация может повлиять на весь континуум, включая и Артезию!

— В этом-то все и дело! — вскричал О’Лири. — Нет! Я не в Артезии…

— Вот как, — коротко прозвучало в трубке. — В таком случае, простите за беспокойство…

— Прэтвик! Не вешайте трубку! — взмолился О’Лири. — Вы моя единственная надежда. Мне нужна ваша помощь. Все исчезло, вам понятно? Дворец, город, само королевство, насколько я могу судить…

— О’Лири, я мог бы попробовать соединить вас с бюро находок и…

— Эй, послушайте! Я помог вам однажды! Теперь ваша очередь! Помогите мне выбраться отсюда и вернуться обратно в Артезию!

— Исключено, — последовал резкий ответ. — Мы занимаемся сегодня вопросами девятой очередности, ваше же дело едва тянет на третью. Поэтому…

— Вы не можете вот так бросить меня здесь! Где Никодеус? Он скажет вам…

— Никодеус переведен в Локус бета 2–0, он действует теперь под видом монаха-капуцина, занимающегося алхимией. Вы не сможете с ним связаться в течение следующих двадцати восьми лет плюс-минус шесть месяцев.

— Неужели нельзя что-нибудь сделать? — простонал Лафайет.

— Знаете что, О’Лири, я тут просмотрел ваше досье. Похоже, что вы попали в черный список за несанкционированное использование физических энергий, а затем на вас направили гаситель, подавляющий энергии. Вы действительно оказали нам в свое время важные услуги. Тем не менее прекратить действие гасителя я не уполномочен, но, между нами говоря, — это, конечно, не для протокола, — я бы мог вам кое-что посоветовать. Только не проболтайтесь, что я с вами говорил об этом.

— Не тяните время, говорите же!

— Так. Сейчас-сейчас. Нашел:

— Ну все, О’Лири. Идет главный инспектор, мне пора идти. Удачи! Звоните нам, если, конечно, останетесь в живых.

— Минуточку! Вы не сказали, какой ответ загадки. — Лафайет в бешенстве задергал рычаг, но услышал только насмешливые гудки. Затем раздалось шипение, и телефон умолк.

Лафайет застонал и повесил трубку.

— Фрикадельки! — раздраженно повторил он. — Рагу! Вот вся благодарность за годы верной службы. Делаешь вид, что тебя вполне устраивает вся эта жизнь — Дафна, вино, обеды, псовые охоты, а на самом деле постоянно готов приступить к делу при первом же звонке проклятого телефона…

Он замолчал, тяжело вздохнув.

— Опять говоришь чепуху, О’Лири, — решительно сказал он себе. — Признайся: это были лучшие годы твоей жизни. Ты мог бы в любой момент позвонить в Центральную и попросить назначения на трудную работу, но ты этого почему-то не сделал. Нечего хныкать теперь, когда наступили тяжелые дни. Затяни потуже ремень, оцени обстановку и действуй.

Он посмотрел вниз. В густеющих сумерках далеко под ним лежала земля.

— Итак — с чего начать? — спросил он себя. — Какие шаги необходимо предпринять, чтобы попасть из одного измерения в другое?

— Физические энергии! — вдруг осенило его. — Какой же я болван! Разве не благодаря им я из Колби Конерз попал в Артезию? И надо перестать разговаривать с собой, — добавил он вполголоса. — Не то люди подумают, что я рехнулся.

Вцепившись в крышу, О’Лири закрыл глаза и постарался сосредоточиться на мыслях об Артезии: вспомнить ее запахи и звуки; живописные старинные улочки, разбегающиеся от дворцовых башен; таверны и высокие дома с каменными основаниями; крошечные, чистенькие магазины, булыжную мостовую, паровые автомобили и электрические лампочки в сорок ватт…

Он приоткрыл один глаз — никаких изменений. Он все так же сидел на самом верху ветряной мельницы, а под ним все тот же пустынный склон вел к убогой деревушке у озера. В Артезии это озеро было зеркальным прудом, по которому среди цветущих лилий плавали лебеди. Даже в Колби Конерз это был вполне приличный пруд, и только конфетные фантики на его поверхности напоминали о цивилизации. Здесь же маслянистая поверхность озера была покрыта ряской. Пока он размышлял об этом, из хижины на берегу проковыляла женщина и выплеснула в воду ведро помоев. Лафайет поморщился и попытался еще раз. Он мысленно представил задорное личико Дафны, грубые черты шута Йокабампа, мужественное лицо графа Алана, будто взятое с рекламного объявления, и тонкий аристократический профиль принцессы Адоранны.