Жена кузнеца (СИ) - Теплая Елена

Я еще не рассказала про один подарок, который был для нас сюрпризом.

Во втором кульке, который подарил нам Владимир, оказалось красивое белое платье с вышивкой. Сонька, когда увидела его, даже села от неожиданности. Мы все рассматривали платье и вышивку. Работа была очень дорогая и самое удивительное, что размер был Сонькин. Это платье наша невеста и надела на свадьбу. Когда мы вывели невесту на улицу в этом платье, весть поселок ахнул от того, какое платье на невесте. Белый платок, которым она была накрыта, удивительно сочетался с этим платьем. Я представила себе, с каким удовольствием на нее смотрел бы Владимир, ведь это от его платья все в таком восторге. Я даже предлагала Соньке надеть тот полушубок, который мне подарил Владимир, но она отказалась от него.

 Я, как хозяйка дома, и Северина, встречали жениха и его родных на крыльце нашего дома. Я держала хлеб, а она мед.  И выкуп за невесту, конечно, принес жених. Отец выделил ему небольшой сундук, в котором лежали в двух мешочках монеты и один мешочек с украшениями. Все это, хоть и назывался выкуп за невесту, но распоряжались они этим вместе. Это был, как стартовый капитал, новой семьи. Жених его заносил в дом и ставил на стол перед невестой. Она его убирала в свое приданое, которое на следующий день, после свадьбы, перевозили в дом жениха. В нашем случае, в новый дом Ярослава.

Самое интересное произошло до свадьбы, когда мы обсуждали приданное, собравшись за столом всей семьей, потому что на сватах мы должны были все это вынести и показать родственникам невесты. Мне Владимир привез козу с козленком. Этот козленок оказался тоже маленькой козой. До молока пока рановато, но я решила отдать этого козленка на свадьбу Соньке, в подарок. И когда я это на совете озвучила, какое же было мое удивление, когда я услышала от Лизки следующее:

- А нам с Петром на свадьбу, где мы козу возьмем? – у меня даже рот открылся от удивления. Я посмотрела на них обоих и поняла, что я не замечала, что они уже давно держатся рядом и Петр не спускает своих глаз с Лизки и помогает ей по дому. Даже Никита не заметил этого.

- Вам еще рановато думать девочка моя про свадьбу.

- Как это рановато? – разозлилась Лизка.- Ты меня хочешь оставить старой девой, чтобы меня никто в жены не захотел брать, и я осталась при тебе, как служка.

- Что за глупости, ты говоришь, Лиза? Вам еще рано про свадьбу думать!

- Так, вопрос про вашу свадьбу мы в этом году решать не будем.- Прервал нас Никита. – Посмотрим, как Петр будет работать следующий год, и тогда начнем думать про дом к вашей свадьбе. И раньше, чем мы поставим дом, свадьбы не будет. А сейчас мне Петр ответит: согласен он столько ждать и готов ли потом взять на себя ответственность за семью и жениться на Лизке?

Петр поднял на Никиту глаза, взял Лизку за руку и стал горячо ему мотать головой, что согласен.

- Вот и хорошо!- и посмотрел на меня очень выразительно, потому что я хотела ему возразить, что Лизка для свадьбы еще мала. Позже он мне в нашей кровати все объяснил, что раньше, чем через два года, он не женит их. Поэтому я успокоилась пока, а потом посмотрим, что будет дальше.

Сонька была довольна, про нее все говорили, и она наконец-то дождалась своей свадьбы с тем человеком, которого полюбила, а не с тем, за которого родные отдали. На следующий день, после свадьбы и брачной ночи, которую они провели в своем новом доме, Ярослав, вместе с Сонькой, приехал на телеге, за ее приданым. Мы все аккуратно погрузили, вещи носили Петр и Никита. Сонька получила свой новый медный чайник и они, вместе с Ярославом, поехали обустраиваться в свой новый дом.

Паулину, мы в тот же день, поселили в Сонькину комнату. Теперь она там хозяйка.

47 глава.

Зима была суровая, морозная и снежная. Мы практически сидели постоянно дома. А у меня, видно от того, что зимой я стала мало двигаться, очень быстро вырос живот, и стало тяжело ходить. Я кряхтела, как старая бабка, когда вставала с лавки. Не могла согнуться, чтобы обуться и мне казалось, что я очень похожа не бегемота и меня никто не любит. Поэтому Никита из молчаливого мужа превратился в разговорчивого по вечерам. Перед сном, он мне рассказывал истории из детства и гладил меня по животу и так мы лежали, пока не засыпали. Ребенок лез ко мне под бок, стоило мне лечь на бочок. Никите доставалось от нашей дочки. Она его постоянно била ножкой, но стоило ему начать говорить и гладить меня, дочь успокаивалась и засыпала.

До середины зимы были самые короткие дни. Рано темнело и очень поздно был рассвет.

Новый год здесь не принято праздновать, да и какой сейчас день или месяц никто не знал. Мы просто вставали и радовались новому дню. По каким- то своим приметам жители узнавали, что уже середина зимы и скоро придет весна. Мне хотелось уже весны, я устала кутаться, когда выхожу на улицу и хотелось, чтобы скорее закончилась темнота, и день стал больше.

Воск, что у нас оставался от свечей, я расплавляла и намазывала на плоские доски с выемкой, чем-то похожие на рамки для портретов. Потом на этих досках я вырезала буквы и записывала сказки. Днем, к нам приводили старших деток, и я учила их читать и писать. Поначалу детей приводили мало, потом уже в наш дом они не помещались и мы разделили их на классы и они приходили через день. У каждого была такая доска, и мы на ней учились писать, а потом и читать, кто что написал. Математику дети легче осваивали или я только математику могу преподавать. С чтением было трудней. Но мы упорно учили буквы и читали. Классы по - этому и разделила, что одни дети быстрее осваивали новые буквы, другие хуже. Петр, Паулина, Лизка и Сонька тоже учились у меня. Хуже всех училась Лизка, она противилась этому и не хотела учиться. Если бы не Петр, за которым она тянулась и хотела быть рядом, потому что он в свободное от учебы время пропадал у Никиты в кузне, она бы вообще на учебу не пошла. Сонька прибегала ко мне в свободное от домашних хлопот время, и мы с ней учили буквы и цифры. Она уже ждала малыша, как ей сказала Северина, это тоже будет девочка.

Вот так мои дни были заняты учебой. Я вспоминала сказки и записывала их на восковых пластинках. Но буквы были плохо на них видны, и читать было неудобно. Поэтому я, каждый раз, глядя на эти таблички, думала о том, что нужно попробовать сделать бумагу. Поэтому я набрала у столяра матерьяла и дома экспериментировала с измельчением. Петр мне помогал, когда они с Никитой возвращались с кузни. Мы за несколько дней измельчили эти волокна, которые мне удалось наскрести у столяра, и я их замочила в воде. Потом я несколько раз их разминала, чтобы они хорошо размочились и пропитались водой. В конце я заварила крахмал и залила этим клейстером  смесь, которую мы размельчили с Петром. На следующий день, когда все пропиталось этим клейстером, я постелила на сито ткань и разложила тонким слоем эту кашицу. Хорошо ее отжала и, накрыв другой тканью, поставила под грузом сушиться на печь. Мне нетерпелось посмотреть, что получилось у меня. Я через два дня достала всю эту конструкцию. Моя изобретенная бумага, приклеилась к ткани, и я ее аккуратно отделяла от нее. Да, это была бумага. Грубая, серая, плохо гнущаяся, но бумага. Я готова была прыгать от радости.

Я показывала свою бумагу всем, как будто это сокровище.

- Я видел книги. Уже напечатанные. Но чтобы кто-то сделал сам бумагу, такого я еще не видел. – Сказал мне Никита. Да, книги в этом мире были, но купить их мог не каждый. Писали на бересте или на дощечках с глиной, потому что позволить человеку портить бумагу не могли. Тем более детям. Даже документы до сих пор многие были на бересте.

- Откуда ты знаешь, как делают бумагу?- спросил меня староста, когда тоже пришел посмотреть на это чудо.