Хозяйка над бесами (СИ) - Мирра Слуцкая

— Полина влюбилась в местного знахаря. Я потом понял, когда стал искать ее сам. Но никак не мог сюда попасть, в губернию это. Будто бы что-то не пускало. Эти места нечто охраняет, — Владимир все еще улыбался, но теперь смотрелся старше. На лице прорезались морщины, — Но недавно Анфиса подала сигнал. Она приходила ко мне в сон и сказала, что у Полины есть внучка. И она знает, где кольцо. А еще, мне был знак, что теперь я могу найти сюда дорогу.

— Я отдам им его, — поспешно сказала Аглая, — Мне оно не нужно.

— Им? — Владимир взглянул на нее с удивлением, — Девочка, ты вообще ничего не знаешь? Им не нужно кольцо. Им нужна ты. Тот, кто наденет кольцо, сможет управлять бесами. Только сначала они его учуют и будут преследовать сорок дней. Они захотят убить хозяина.

Поэтому они гнались за Аглаей, стоило той получить силу.

— И что? Мне конец?

— Или ты обретешь власть над их миром, сможешь владеть сердцами людей и их самыми сильными страстями. Огромная власть, — Владимир приблизился к Аглае, в его руке что-то щелкнуло, — Никто не должен обладать ею. Никто, кроме птицы Сирин.

Аглая не почувствовала боли. Она упала в воду. Шею саднило, словно укусили. Аглая прижала к ней руки, и они стали красными. Между пальцев капала кровь.

Владимир говорил что-то, но Аглая не слышала.

Она подумала только, что умирает у Хованьи дома. Аглая погружалась ниже и ниже, пока не достигла дна. Сквозь воду на нее смотрело солнце — вечное и равнодушное.

А потом оно погасло.

Сирин

— Ты, лживая пророчица. Ты что-то сказала царю, — русалка вошла в темницу. Обычно русалки все делали мягко и плавно. Они извивались, стелились и уплывали. Сирин за многие лета не видала столь резкой и быстрой русалки. Или видала, но не в короне из кувшинок и не с трезубцем Дуная.

Сирин кивнула псу. Тот скрылся в тенях.

— Ты заразила его своим безумием — за русалкой плыли мелкие рыбки-огоньки. Теперь они были ее глазами и ушами. — Из-за тебя умерла Тавия!

— Та, что сначала предала тебя? — Сирин рассмеялась. — Она часто тут бывала. Она думала, царь любит тебя больше. Именно она хотела найти тебя и убить. Возможно, — Сирин понизила голос до шепота, — тебе стоило бы получше выбирать сестер.

— Это не так.

Русалка приблизилась. Тени наплывали на тюрьму. Зеленоватое свечение луны доползло до тюремного окна под потолком.

— Я знаю о тебе больше, Сирин, — голос русалки стал мягче и нежнее, он звучал как волна, — Я слышала песню о тебе.

Сирин положила руки на прутья решетки.

— Обо мне сложено много песен. Едва ли они правдивы. Песня — это ерунда.

— Ее спела ведьма из твоего птичьего кружка.

Из теней зарычал пес. Трезубец сверкнул. Пес тотчас умолк.

— Все еще не думаю, что она правдива. Люди меня не понимали. Особенно те, кого я любила, — Сирин склонила голову набок. — У тебя разве так не бывало? Ты живешь много весен, а люди совсем чуть-чуть.

Полина была так молода, когда пришла к Сирин. Судьба ее сложилась причудливо, но предсказуемо для той, кого избрали силы. Она забеременела не от того мужчины. Батенька не выдержал позора, умер спустя месяц. Маменька отослала внука на воспитание, а блудницу в монастырь. Там Апполинария и превратилась в Пелагию. И там она поняла, что никто ее не спасет. Пелагея думала повеситься на двери, но сестры вынули из петли. Они заперли ее в келье. Заставили молиться перед образами.

— Люди, — продолжала Сирин, — не видят смены эпох. Они не знают правды о том, как было, есть и будет. По одному они слабы. А вместе могут раздавить даже бога. Ах да, ты же уничтожила вашего русалочьего бога.

Пелагия взяла себе имя Полина. Это последнее, что она сделала из любви, а не из страха. Она боялась Сирин. Поэтому утаила кольцо. Знала бы она, что Сирин ей за это очень благодарна.

— Он не был богом!

— А ты будешь? — спросила Сирин.

Одна из рыб подплыла к русалке. Та всмотрелась в ее чешую. Вода забурлила.

— На Калиновом мосту? — русалка исчезла в вихре пузырьков. Пес вышел из темноты. Его шерсть блестела, словно в ней запутался лунный свет.

— Наше заточение окончено, Аконит, — с этими словами тюрьма обрушилась, и Сирин покинула ее стены.

В мир Нави она вошла тенью. Всюду были приглушенные краски и цвета, словно пейзаж смешали с туманом. Туман стелился по ногам, плыл над рекой и, казалось, даже облака сотворены из тумана.

Только одно место ярко светилось, отгоняя туман.

Это был длинный белый мост. Аглая не могла понять, из камня он или дерева. Бабушка говаривала про Калинов мост. По нему души переходили из Яви в Навь, чтоб навеки присоединиться к великим предкам. Аглая сделала шаг вперед.

По ту сторону ждала бабушка.

Аглая видела ее силуэт на другом конце моста.

Туман потемнел. Из сливочного он стал цвета пасмурных облаков.

Аглая услышала чье-то пение. Это была очень красивая музыка, на множество голосов. Они распадались и соединялись, а на фоне играл орган. От этого звука внутри Аглаи все зазвенело.

Аглая обернулась. За ней шли бесы. Они темными мазутными следами вклинивались в белую мякоть тумана. Фигура по ту сторону замахала руками.

Мост искрился, точно утренний снег. Аглая вступила него и побежала.

Она слышала чудовищную музыку за спиной. Мост потускнел, а затем вновь засиял ярко.

Аглая мчалась вперед. Она чуяла бесов.

Они будут искать, пока не минуют сорок дней.

Их не остановит и смерть.

Стоило догадаться. Аглая бы позлорадствовала над чаяниями Ордена, если б не холод, обжигающий спину. В посмертье стояли морозы. Бабушка становилась все ближе. Она стояла на другом конце и махала.

Аглая почти с облегчением врезалась в нее.

Но музыка заиграла еще громче. Аглая подняла глаза. Сквозь бабушкину оболочку на нее смотрел бес.

— Почему? — выдавила Аглая

— Сорок дней еще не истекло, — ответил бес бабушкиным голосом.

Аглая увидела вдруг, как бежит бабушка по мосту, а бесы за ней. Как по ту сторону ждет бабушку мужчина. Но не успевает она к нему.

— А я?

— Ты почти стала нашей царицей, — бес улыбнулся, и это было так похоже на бабушку, — Но тебе не хватило пяти минут. А жаль.

Аглая отступила. Воцарилась тишина, и Аглая подумала, что оглохла от музыки.

Туман стал кипенно-белым и сгустился.