Виктория Абзалова - Давай согреем звезду (Дорога в ночь)

– Ничего, – Диант снова улыбнулся, поглаживая клюв перелетевшего к нему Хагена, – Я постараюсь, я смогу.

Молодые люди обнялись, и Лизелла спрятала горевшее румянцем лицо у него на груди: дурочка, как же хорошо, что он ничего не слышал из ее сомнений, не понял!

Рузанна шагала в сторону главного Храма – торопливо, широко, не по-женски. Перед глазами стоял доверчиво прильнувший к наставнику маленький принц. Окружившие его сияющие потоки Силы темного чародея слепили, не давали читать их ауры, но и без этого было очевидно, что маг Дамир искренне беспокоится о ребенке, к которому похоже привязался. Можно было бы предположить, что черный ломает комедию ради каких-то своих целей, но ласку, с какой он продолжал гладить Дианта, – не подделаешь!

От ответной улыбки мальчика сердце дрогнуло против всякой воли. Рузанне вдруг стало как-то нехорошо: как будто она едва не сделала что-то бесконечно постыдное, отвратительное. То, что еще мгновение назад казалось правильным и естественным, теперь выглядело, мягко сказать, недостойно. Подло выглядело. Логика, конечно вещь полезная, ею что угодно объяснить можно. Можно оправдывать свои действия тем, что еще неизвестно что из этого мальчика получится в будущем, однако если из таких соображений исходить, то всех младенцев надо сразу душить: в колыбели ведь не разглядишь, кто станет певцом, например, или просто честным человеком, а кто убийцей и дрянью. Светлое небо, как же легко, когда не видишь, не знаешь! Вынес беспристрастный вердикт, подписал бумажку и с плеч долой мороку! А так, глаза в глаза…

В то, что юный принц способен на осознанную жестокость – не верилось абсолютно. Наоборот, более… светлого ребенка видеть еще не доводилось, как ни странно это звучит. И когда Диант обернулся к ней, – Рузанна ужаснулась: мерзкое на самом деле чувство, когда тебя боятся. Когда боится ребенок. А взгляд у принца совсем не детский – не бывает в детских глазах такой усталой обреченности. Жуткий контраст с предшествующей улыбкой Дамиру. От его простодушных заверений, от кривой горькой усмешки темного, поднимающегося с колен – просто мутило. От отвращения к себе.

И теперь, перед ней стоял только один последний вопрос, который необходимо было решить немедленно. Сможет она, белая волшебница, призванная являть собой олицетворение добра и высшего Света, член Совета, стоящего на страже мира, и просто она, женщина по имени Рузанна – сможет она спокойно надеть на эти тонкие запястья, покорно подставленную шею адамантий и пойти ужинать, как ни в чем не бывало? Сможет жить, заниматься своими делами и не думать о том, как проклятый метал в это самое мгновение медленно и постепенно подтачивает его рассудок, жжет мальчишку, виноватого только в том, что он не умеет управлять своими способностями, которые кстати, тоже не мечтал заполучить… Сможет?!!

Рузанна сжала посох так, что вообще едва не сломала, подобралась, погасила вихри, вернула на место все петли и кольца потока поля, и решительно направилась прямиком к столичному Архимагу.

День выдался погожий и солнечный. Еще не по-летнему жаркий, но уже без коварного холодца окончательно сдавшейся поздней весны, – он просто дарил всем свое ласковое тепло. Рассеяно прислушиваясь к голосам в гостиной, Лизелла наблюдала из окна за сидевшими во дворике Диантом и Мелисентой, и чувствовала, что громадная, просто неизмеримая усталость, накопившаяся за это время, понемногу начинает отступать. И прошло-то всего две недели, а событий и переживаний выпало столько, что на пару лет хватит! Усталость сопротивлялась, огрызалась, не желая уходить, как-будто в самом деле все это было лишь незначительным затишьем между боями…

Перемирие, насколько долгим ты будешь?

Мысль неприятно царапнула и Лизелла ее немедленно прихлопнула, что б не жужжала над ухом.

Шагов за спиной она не различила, но рядом упала тень. Лизелла не стала оборачиваться, зная кто остановился рядом, зная, что он тоже смотрит на детей. В этот момент она с уверенностью могла сказать, о чем он думает, потому что сама только что размышляла о чем-то подобном: здесь в самом обычном доме неожиданно сошлись прошлое, настоящее и будущее.

Прошлое… Увидь, кто из Совета эту сцену, – решили бы, что незаметно для себя повредились рассудком: бывший герой, бывшая принцесса и бывший Властелин с шуточками обсуждающие предстоящую свадьбу!

Когда госпожа Гейне безапелляционно заявила, что сама займется организацией семейного торжества, мысль передать хлопоты в чужие руки вдруг показалась необыкновенно привлекательной. Разве невеста не имеет право просто наслаждаться ожиданием счастья? Оказывается, так приятно, когда кто-то готовит праздник для тебя – изумительное ощущение, почти забытое с детской поры. Можно почувствовать себя, если и не сказочной принцессой, то молодой красивой, а главное – любимой женщиной, а не «госпожой волшебницей». Хотя, признаться, список «совершенно необходимого» поначалу поверг ее в дрожь. Синим чулком Лизелла себя не считала, но и ее устрашил весь комплекс косметических процедур, примерок и прочего, что ей предстояло вынести. Мужчины же вовсе внимали перечислению экзекуций, через которые придется пройти будущей новобрачной в благоговейном трепете, видимо сочтя это своеобразным особо изощренным ответвлением ведовства, не иначе.

– Такое событие бывает один раз в жизни, – говорила Гейне, – а я вас колдунов-чародеев и прочих героев знаю! И все помню.

Она по очереди смиерила строгим взглядом каждого из четверых мужчин, и трое мужей – бывший, настоящий и будущий – одинаково виновато свесили головы. Рей фыркнул, поспешно прикрывшись чашечкой, и Лиз сделала себе мысленную заметку на будущее, выяснить, что же эта компания умудрилась начудить. Что бы быть, как говорится, во все оружии, на всякий случай.

Рей в уголке все еще отчаянно пытался справиться с приступом кашля, и подмигнул Лизелле. Эти солнечные блики в глазах ему точно достались от отца.

– Веселишься? Ты следующий, рыжий! – угрожающе прошипел Дамир. Было похоже, что он тоже изрядно волнуется, хотя тактика Гейне несколько сгладила нервозность.

Рей, восемнадцатилетний красавчик с ангельски невинными голубыми очами с фигурой профессионального фехтовальщика, наверняка являлся предметом грез всех представительниц женского пола в радиусе нескольких лиг как минимум. При мысли о возможном браке у него на лице отразился непритворный ужас такой степени, что смеялись уже все. Впрочем, и до этого обстановка не была напряженной.

Понятно, почему Дамиру не нужен никакой трон и он желает прекратить противостояние: хлеб сиротства горек, кому захочется после него менять семейное тепло и близких друзей на сомнительные короны!