Элли Конди - Атлантия

– Тебя не волновало мое существование, пока ты не услышала мой голос, – говорю я.

– Твой голос – часть тебя самой. Так что, когда я говорю, что люблю твой голос – а это чистая правда, Рио, – это означает, что я люблю тебя.

– Но ты бы никогда не полюбила меня, не будь я, как и ты, сиреной.

– Почему? Полюбила бы. Хотя, наверное, и не так сильно. – Майра секунду молчит, а потом спрашивает: – А ты полюбила бы меня, если бы не мой голос?

Мне в голову приходит странная мысль: возможно, я любила бы тетю гораздо больше, если бы та не была сиреной.

Майра догадывается, о чем я думаю.

– Да, – вздыхает она. – Со мной всегда так было. Но это не важно. Рио, мы должны спасти Атлантию.

У меня по щекам текут слезы.

– Майра, – спрашиваю я, – но откуда ты знаешь, что можешь сделать это? Откуда ты знаешь, что я могу сделать это?

– Дорогая, единственный шанс победить – поверить в свои силы. Когда придет твое время заговорить, ты сама это почувствуешь.

Потом она жестом приказывает нам бежать, а сама отворачивается и обращается к людям в лодках.

– Слушайте, – говорит Майра.

Ее голос полон силы, но еще в нем звучат надежда и доброта, тогда как проклятий или страха нет и в помине. Это золотой, солнечный, прекрасный и чистый голос. Когда я его слышу, я верю Майре безоглядно, так же как верила маме. Я знаю, что у Майры хватит сил спасти нас.

Но нам пора уходить.

Я тянусь к тете, чтобы на прощание прикоснуться к рукаву ее мантии, но она не оборачивается. Тру хватает меня за руку, и мы бежим. Наши ноги утопают в песке, дыхание сбивается. Я оглядываюсь только один раз, но Майру не вижу.

Что с ней произошло? Она исчезла? Она умерла?

Мы с Тру стягиваем с себя мантии и оставляем их на берегу. Я захожу в воду, крепко сжимая в кулаке раковину, которую дала мне Майра. Ее совершенный голос до сих пор звенит у меня в ушах. А потом, в первый раз в жизни, я плыву в море под открытым небом мира Наверху.

Мы с Тру сидим, прижавшись друг к другу, в пещере и ждем. Здесь тихо, слышно только, как снаружи накатывают волны. Этот постоянный повторяющийся звук напоминает мне дыхание Атлантии.

У нас получилось.

А сирены на берегу умирают.

Радость оттого, что наш побег удался, постепенно испаряется.

Что я наделала?

Я оставила там Майру, потому что хотела увести Тру подальше от людей в лодках. Но теперь, в пещере, он в безопасности.

– Я должна вернуться, – говорю я.

– Тогда они и тебя тоже убьют, – возражает Тру. – Мы должны доверять Майре и делать все так, как она сказала.

– Не уверена, что у меня получится.

– Ты должна, Рио. И не вздумай возвращаться на берег. Ты предашь Майру, если вернешься. Ты должна позволить тете спасти тебя. – Тру придвигается чуть ближе ко мне и почти со злостью в голосе спрашивает: – Почему ты пыталась бежать через шлюзы? Ведь Майра сказала тебе, что есть другой способ. Ты же могла погибнуть.

– Ну, не все мы настолько талантливы, чтобы угадать, когда сирена говорит правду.

– Но почему ты не доверилась мне? – продолжает Тру. – Почему не рассказала мне о том, что собираешься сделать?

– Ты бы попытался отговорить меня, – отвечаю я. – Ты мог бы даже, ради моего спасения, сдать меня Совету.

Тру молчит: ему нечем крыть.

И тут я вспоминаю, что Майра отдала мне раковину. В этой раковине голос нашей мамы. Я очень хочу услышать его. Я прожила без мамы больше полугода, а сейчас я Наверху, и мне страшно.

Я смотрю на раковину. Пока мы плыли до пещеры, я крепко сжимала ее в кулаке и теперь боюсь, что время могло стереть мамин голос, что внутри остался только шум моря и ветра.

– Я должна послушать, что в этой раковине, – говорю я Тру. – Это можно услышать только один раз.

Он смотрит на меня так, как когда-то смотрел на дорожках Нижнего рынка, словно бы не понимает, в чем дело, но все равно готов остаться со мной. А потом молча кивает.

Я прикладываю раковину к уху.

Через секунду я слышу ее голос, и у меня начинают дрожать руки. Тру замечает это, он поддерживает мою руку, но сам отворачивается, чтобы не мешать мне слушать.

– Итак, это все, что я узнала о сиренах, Великом Разделе и наших богах.

Да, это она, никаких сомнений. Это действительно мамин голос. Наверное, она говорила это Майре, а Майра все сохранила. Но зачем? Как Майра узнала, что это может потом понадобиться?

– На самом деле Великий Раздел произошел не совсем так, как нам рассказывали.

С кафедры в храме мама проповедовала совсем иначе. Сейчас я слышу тихий, настойчивый, доброжелательный голос: таким она беседовала с теми, кого любила и кому доверяла.

– Людей разделили на тех, кто будет жить в мире Наверху, и тех, кто будет жить Внизу. Их отбирали таким образом, чтобы у каждого оставшегося Наверху обязательно был кто-то близкий Внизу: это служило гарантией того, что первые будут заботиться о поддержании жизни вторых. Тут нам рассказали правду.

Но остальное: религия, чудеса – это пришло позже.

Храм, боги – все это было лишь фасадом, метафорой. Таким способом наши предки хотели привнести красоту в мир Внизу и вернуть к жизни старую культуру в мире Наверху. Поначалу никто не верил в тех богов в религиозном смысле этого слова. Люди полагали, что это лишь красивая сказка, своего рода декорация.

Но потом начали происходить чудеса.

Сначала появились сирены, потом – летучие мыши.

И постепенно люди пришли к истинной вере. Они выстроили свою веру вокруг этих чудес.

Да ты и сама все это знаешь.

Спасибо тебе за то, что открыла для меня дверь тайной библиотеки Совета. Спасибо, что дала мне возможность прочитать эти документы и позволила подержать в руках эти свидетельства.

Я сожалею, что не поверила, когда ты рассказывала мне о голосах в стенах.

Ты была права.

Я должна была тогда к тебе прислушаться.

Потому что теперь, возможно, уже слишком поздно.

Есть еще кое-что, о чем я прочитала в тех бумагах.

Ты знала, что воздух Наверху уже несколько лет как стал достаточно чистым? Он еще загрязнен, но сейчас уже не так опасен для жизни, как раньше. И к тому времени, когда воздух очистился, люди из мира Наверху уже не хотели иметь с нами ничего общего. Они ненавидели нас из-за сирен, но терпели, поскольку мы добывали для них руду. Поэтому они решили, что будут поддерживать жизнь Внизу, пока работают наши шахты.

Но теперь руда в шахтах иссякла.

Совет нижнего мира постановил, что Верховный Жрец должен быть истинно верующим, именно по этой причине они и выбрали меня. Разве могла бы я убедить людей в истинности веры, если бы не верила сама? А люди Внизу должны были поверить в то, что жизнь их прекрасна и они в полной безопасности. Все это требовалось для того, чтобы наши соотечественники продолжали добывать руду и поддерживать в рабочем состоянии все системы Атлантии. Если бы руда не закончилась, то нас бы не оставили умирать. У людей из мира Наверху нет желания самим работать под землей. Они считают нас грязными и убогими, но до определенного времени жители Атлантии были им нужны.

Мы и они – не единственные Наверху и Внизу. Мы – аванпост, один из многих, разбросанных между великими островами в океане. Городам нижнего мира когда-то благоволила судьба, но теперь мы поменялись местами.

Сирены появились во всех городах Внизу. Наши шахты работали дольше всех остальных. А те, кто Наверху, они… мне даже страшно это произнести…

Обитатели верхнего мира задались целью уничтожить всех сирен. Они обнаружили, что это очень просто. Дело в том, что даже если кто-то из сирен не погибнет, когда затонут подводные города, даже если никто не сумеет их отловить или убить, сирены все равно не смогут прожить Наверху дольше нескольких дней. Они принадлежат к миру Внизу.

Что? Я настолько потрясена, что отнимаю раковину от уха и совсем забываю, что так не услышу мамин голос. Но быстро спохватываюсь и снова прикладываю ее обратно. Сердце тяжело бухает в груди.

Я не могу жить без мира Внизу. Я не могу жить здесь – Наверху. И все остальные, такие как я, уже мертвы или будут убиты.