Рождение стрелка (СИ) - Кузнецов Артем

— Хорошо, — кивнул Филипп.

— А что еще за яд такой? — спросила Озэйн.

— Яд? — удивленно поднял брови Лазар, — Какой яд?

— Тот, что был на кинжале, — раздраженно уточнила Озэйн.

— Ах это, ку-хи-хи, — хитро хохотнул Лазар. — Это мазь от порезов. Она довольно жгучая, так что для глубоких ран не годится…

— А-ха-ха! — расхохотался Филипп.

— Ку-хи-хи! — присоединился Лазар.

Собравшаяся к ним присоединиться Озэйн почувствовала на себе жгучий от пропитывающей его ненависти взгляд. Опытная воительница привыкла доверять своим чувствам, а сейчас они просто вопили о надвигающейся опасности. На рефлексах, она вытянула в сторону угрозы руки и сотворила защитный купол, накрыв им своих товарищей. А следующий миг, на купол навалилось что-то очень мощное.

Земля за пределами купола вздыбилась и закрутилась, словно поднятая невидимым ураганом, центром которого стал купол паладинши. Озэйн закряхтела от навалившейся на нее тяжести. Мышцы воительницы вздулись подобно канатам, а из открывшейся на руке раны потекла кровь. Она будто пыталась сдвинуть гору.

Купол, защищающий троицу от неведомой атаки, корежило и мяло, но Озэйн держалась. Ее щит, способный усиливать подобные умения был разрублен и не мог помочь. Оставалось надеяться на собственные силы, которые уже были на пределе.

Филипп не мог ничем помочь, поэтому ему оставалось молча наблюдать. Лазар же, наоборот, готовил что-то. Его губы очень быстро беззвучно шевелились. А затем он резко развел руки в стороны и троицу накрыл еще один купол, сотканный из множества переплетенных между собой рун.

Озэйн, почувствовавшая, что напор спал, отпустила свой купол и осела на землю. Из нее будто все кости вынули. Сняв с пояса фляжку, она сделала большой глоток и почувствовала, как ее мышцы вновь налились силой. Кровь из раны на руке перестала течь. Правда через пару часов, когда зелье перестанет действовать, мышцы будет страшно корежить от боли, но это будет потом.

Лазар, стоящий в центре купола, растерял свой обычный дурашливый вид. Сейчас он был предельно собран и сосредоточен. Его глаза бегали в разные стороны, словно что-то искали. С кончиков его пальцев срывались маленькие голубоватые молнии. Купол, созданный магом, не корежило, подобно куполу Озэйн, но это было ненадолго. Купол начал трескаться, как скорлупа у яйца. Одна трещина, вторая, через несколько секунд они овили купол сплошной паутиной.

— Вот ты где, — до крови закусив губу, промычал маг, сфокусировав взгляд в одной точке.

Похоже, он разглядел то, что хотел. Сунув руку за пазуху, маг вынул оттуда маленькое круглое зеркальце и направил его в небо. В ту часть неба, в которую сейчас столь сосредоточенно смотрел. Как раз там сейчас висел один из эльфийских кораблей. Сквозь хаос, поднятый за пределами купола вражеским заклинанием, не было видно солнца. Удивительно было то, что магу удалось что-то разглядеть. Но еще удивительней оказался, неведомо откуда взявшийся, солнечный луч, ударивший в небо из зеркальца в руке мага. А спустя секунду вражеское заклинание развеялось. Лазар сделал рукой движение, словно стряхивал что-то с пальцев, и его купол разлетелся на куски, наполнив пространство хрустальным звоном.

— Зрительный контакт, — хрипло выдохнул маг. — Им нужно видеть… Бежим!

И они понеслись по улице со всей скоростью, на которую были способны. Скрывшись за ближайшим домом, троица резко сменила направление, стараясь запутать невидимых наблюдателей, сбить им прицел.

Дом за спиной Филиппа осел, словно на него наступил невидимый великан. Кто бы ни был тем магом, отпускать их он не собирался. Филипп легко мог развить намного большую скорость, но тогда его товарищи бы отстали. А гарантий, что враг выберет мишенью его не было никаких. Поэтому он бежал вместе с остальными.

Развернувшись на бегу на сто восемьдесят градусов, Лазар сбросил с рук черную сферу. Она взлетела в небо и взорвалась там огромным черным облаком, закрывшим собой полгорода. Теперь неведомого мага, или магов можно было не опасаться.

Сам Лазар упал на землю, как подрубленное дерево. Глаза его закатились, а тело задергалось в судорогах. Изо рта пошла пена. Знакомые с этими симптомами Филипп и Озэйн бросились спасать мага. Озэйн, как могла, прижимала дергающееся тело к земле. Филипп, тем временем, разжал плотно сжатые челюсти мага и вытянул ему язык, не позволяя его проглотить.

Через несколько минут Лазара отпустило и судороги прекратились. Все это время облако продолжало висеть в небе, надежно скрывая троицу от их противников. Открыв глаза, Лазар сел и полюбовался черным облаком.

— Ку-хи-хи! — Прокомментировал он дело своих рук.

— Что это было? — Спросила мага Озэйн. — Эта магия, она очень похожа на ту, что использует Черный. Он решил отомстить?

— Нет, — ответил ей Лазар, — Запах не тот. Это не он. Да и не способен он сейчас на такое. Он умирает.

— Умирает? — Удивленно воскликнул Филипп.

Скрестив с ним клинки, он не почувствовал слабости противника. Хотя то, что маг решил сразиться с ним в ближнем бою его удивило. Неужели причина в этом?

— Да, — ответил Лазар. — Он близок к смерти, я почувствовал это. Какая-то болезнь, возможно.

— Тогда кто напал на нас? — Спросила Озэйн.

— Это была она, — ответил ей маг.

Мара стояла на палубе корабля и смотрела вниз. Там внизу раскинулся Зарес, во многих местах которого в небо поднимался дым. Сейчас там шел бой, и ее Господин тоже принимал в нем участие. Мара не знала, что он там делал, но точно что-то важное.

Изначально Мара не собиралась выходить из своей каюты. После того банкета она вообще старалась не показываться никому на глаза. Никому, кроме своего Господина, само собой. Не зря ей так не понравилась идея с приемом. Возможно, она не так безнадежна, как о себе думает. У сильных магов часто очень развита интуиция. И эта интуиция вопила, что на приеме ее не ждет ничего хорошего.

Впрочем, на самом приеме ее интуиция затихла, и девушка успокоилась. Тем более, что Господин старался находиться рядом. Разумеется, ему приходилось отходить от нее время от времени для беседы с кем-нибудь из присутствующих, но он сразу возвращался обратно. Саму Мару никто не приглашал. Так что она так и стояла в сторонке, надеясь, что все пройдет гладко.

И когда стало казаться, что пронесло и все закончится наилучшим образом, к ней подошел пьяный принц. Конечно, он человек высокого происхождения, но алкоголь, как правило, всех ставит на одну ступень. Принц из этого правила не выбивался. Он заплетающимся языком потребовал отвести его в свою каюту. Конечно, Мара знала где его каюта, но прислуживать принцу не собиралась. Пришлось соврать ему, что она не знает.

Принц явно разозлился и, схватив за руку, потащил ее куда-то. Это было очень грубо, с его стороны, но Мара старалась не обращать внимания. Больше всего она боялась напортачить у всех на виду и тем самым опозорить Господина.

О том, что все идет как-то не так, Мара поняла после того, как ее утащили на нижнюю палубу. Она попросила принца отпустить ее, но тот словно ничего не услышал. Тогда она повторила свои слова громче и тут-то все и началось.

Принц, буквально, взорвался от ярости и набросился на нее. Мара не понимала, что случилось. Не понимала, что сделала не так. Несмотря на это, она попыталась попросить прощения, но ее слова для принца ничего не значили. Она плакала от обиды, а еще ей было очень больно. Синяки до сих пор украшают все ее тело.

Но обида быстро сменилась злостью, особенно когда этот урод разорвал ее платье. Да, она понимала, что своими действиями может все испортить, но уже ничего не могла с собою поделать. Демоническое пламя послушно окутало ее своим покрывалом, а принцу оставалось несколько секунд до того, чтобы рассыпаться пеплом.

А потом появился Господин и наказал подлеца, а ее укрыл своим плащом и поднял на руки. На его руках было так уютно и приятно. Она даже забыла, что еще секунду назад собиралась испепелить принца на месте, а его прах развеять по ветру. Черное пламя тоже исчезло, как только она увидела Господина. Она думала, что Господин пожурит ее, за то, что она плохо контролирует эмоции. Но, вместо этого, он сказал, что она поступила верно, и если такое случится снова, он не будет против, если она размажет принца на месте. Или любого другого, посмевшего поднять на нее руку.