Андрэ Нортон - Морская крепость

Он в равной мере пользовался своим мастерством и огромной силой. Тарлах видел, как он пронзил мечом противника, высвободил лезвие и отбросил тело в сторону.

Это был один из немногих случаев, когда командир смог наблюдать за своими солдатами. Он первым перепрыгнул на палубу противника и оказался в самой гуще его защитников. Ему удалось на мгновение отвлечь внимание от своих товарищей, и те сумели добраться до цели почти беспрепятственно, но самого его окружили, и ему пришлось очень туго.

Положение Тарлаха становилось все хуже. Его окружили плотным кольцом опытные бойцы, и его товарищи не могли прорваться к нему. Грабители понимали, что надеяться могут только на взаимную поддержку, и отчаянно сопротивлялись попыткам разделить их на мелкие группы и потом уничтожить. Их решимость не оставляла Тарлаху надежды на передышку. Он даже не надеялся уцелеть.

Секунды превращались в минуты, помощь не приходила, и его положение становилось безвыходным. Никто не может защищаться одновременно со всех сторон, и Тарлах понял, что скоро ему конец.

Он отразил удар справа. Меч миновал грудь, но задел предплечье. Мгновение спустя он почувствовал удар в спину. Удар скользящий, отраженный кольчугой, но Тарлах потерял равновесие и на несколько мгновений оказался беззащитным перед противником спереди.

Грабитель бросился на него, но волчья улыбка торжества тут же сменилась криком ужаса и боли: на него набросился сокол, который стал рвать лицо и глаза, и жертва птицы в следующий миг рассталась с жизнью под ударом меча фальконера.

Неожиданно давление на него ослабло. К Тарлаху пробились Эльфторн и Бреннан. Моряк и мечом, и своей огромной силой сметал врагов перед собой.

Командир получил возможность осмотреться. Он искал того единственного человека, которого просто обязан убить.

Скоро он его увидел и стал пробиваться сквозь окружающую лорда Рейвенфилда толпу.

Огин был отважным и искусным мечником, несколько воинов пали от его руки, прежде чем командир наемников пробился к нему и бросил вызов.

Огин не знал, кто перед ним. Он не подозревал, что кто-то на «Баклане» спасся, и, подобно большинству, не отличал одного фальконера от другого. Не узнал он в Тарлахе и воина, который сопровождал Уну в день их встречи вблизи Квадратной башни.

Но он сразу оценил неумолимую смертельную угрозу, которую представлял наемник. Увидел в этих полуприкрытых глазах свою смерть, и сердце его дрогнуло. Он почувствовал, что не выйдет живым из этого боя.

Но даже без той решимости, которая двигала его противником, Огин понимал, что он в худшем положении. Он устал, был ранен, и теперь боль и потеря крови увеличивали шансы фальконера.

Несмотря на всю свою ненависть, Тарлах не стал играть с врагом, как только понял, что имеет преимущество перед ним. Это не принято у фачьконеров. Прошло несколько секунд, и лорд упал, пронзенный мечом противника. Он умер, не успев коснуться палубы.

После этого с немногими оставшимися в живых грабителями было покончено, никто из них не просил пощады, и пощады им не было.

На берегу тоже шел бой, хотя в гораздо меньшем масштабе. Командир ошибался, когда считал, что на утесах не будет стражи, но судьба и тут оказалась к ним снисходительна. Часовые должны были только охранять груз. Все они спали, и воины поднялись на утес и напали на них, прежде чем они поняли свою оплошность. Бандиты не смогли причинить никому вреда, так как их быстро перебили. Все испытали удивление, даже разочарование, оттого что схватка, к которой так готовились, быстро и легко закончилась. Но это чувство тут же прошло, и наемники по своему обычаю подняли мечи в победном воинском приветствии.

Приветствие отдавалось дважды. Вначале подняли и опустили свои мечи, а потом оружие тех, кто уже не смог это сделать сам. Таких оказалось несколько человек — убитых и тяжело раненых.

Уна наблюдала за боем с палубы «Крачки», как и просил Тарлах, переживая в страхе за командира наемников. Этот страх был сильнее отвращения при виде смерти. Но теперь все кончилось, и ей хотелось побежать к нему, убедиться самой, что он жив и здоров.

Но, конечно, это невозможно. Она вела себя так, как положено владелице долины и целительнице.

Перешла на залитый кровью корабль грабителей, опираясь на руку Сантора, и направилась к группе офицеров фальконеров, среди которых был Эльфторн.

Зметив кровь на плече Тарлаха, Уна пошла быстрее. Подойдя к нему, она отвела разрезанную кожу одежды.

— Обработай рану и перевяжи, — сурово приказала она Бреннану, хотя про себя облегченно вздохнула: рана была не опасной, всего лишь порез, длинный, но неглубокий.

Она снова повернулась к командиру.

— Где лежат тяжелораненые?

— На палубе, вон там. Один на утесе. Когда закончат перевязку, можно будет перенести их на «Крачку» и отправить домой.

Уна посмотрела на Бросающего Вызов Буре, но задала вопрос только для того, чтобы скрыть свой дар. Она и так уже знала, что птица не ранена, несмотря на то, что вся залита кровью. Но два сокола нуждались в её помощи, нужна она была и нескольким наемникам, и Уна не стала здесь задерживаться. Она не опасалась того, как к ней отнесутся фальконеры. Солдаты понимали, что в первую очередь нужно позаботиться о раненых, а такую умелую целительницу найти нелегко. Поэтому Уна знала, что они обрадуются её помощи, а не просто подчинятся ей.

Что касается погибших, то наемников отвезут в Морскую крепость. Врагов похоронят здесь, в общей могиле, всех, кроме Огина, чье тело увезут в Рейвенфилд как доказательство его смерти.

Единственного раненого на утесах нельзя было перенести на «Крачку», и потому леди сопровождала Эльфторна и фальконеров, когда те отправились на берег, чтобы осмотреть склады и то, что в них находится.

Уна много времени провела с этим раненым, но была очень расстроена. Ей удалось успокоить его, и он заснул, но вылечить его она не сможет. И никто не сможет. Солдата пронзило копье, попав в живот и пройдя наискось через все внутренности, в нескольких местах перерезав кишки.

Сокол раненого сидел над койкой, на которую положили его хояина. Он тоже знал, что хозяин ранен смертельно, знал ещё до того, как Уна осмотрела раненого, и теперь жалобно плакал. Его горе разрывало сердце Уны. Будет ли также горевать Брейвери, если с ней что-то случится? И будет ли сама так же страдать, если потеряет котенка?

Она взяла птицу на руки, погладила её перья, попыталась утешить, передать свое сочувствие и понимание, но не пыталась уговорить покинуть умирающего. Они останутся рядом, пока хозяин не умрет. Потом, как рассказывал Тарлах, сокол объединится с другим воином после нескольких дней траура. Воина он выберет сам.