Легенда о вольном купце (СИ) - Кучевский Антон Ярославович

Я потрясенно вышел из комнаты. Да, он был жив, но… и это Великий маг?

Капитан без любопытства отвел меня вниз и выпроводил за ворота. Кажется, предлога вернуться сюда у меня нет. Да и зачем? Гнусное местечко, несмотря на всю помпезность. Что-то нехорошее… воздух спертый, что ли.

У меня осталось очень тягостное впечатление от визита к магам, и мои спутники это почувствовали. Они явно были обескуражены моим настроением, наконец, Локстед решился спросить, чем оно вызвано.

— Понимаешь, — взмахнув рукой, сказал я эмоционально, — у нас вроде бы все идет точно по плану! Я ему ни на секунду не поверил, что он хочет со мной встретиться…

— Погоди, Рихард, — прервал меня Анатоль. — Кто такой «Он» и почему ты вышел оттуда в таком виде, как будто тебе восемь и тебя прилюдно выпороли на конюшне?

— Он — это мертвец, покойник, по имени Алесса Кшымский, — поведал я. — А вид у меня такой… понимаешь. У тебя было когда-нибудь чувство, что ты разговариваешь с кем-то, но перед тобой не человек?

— Ну? Он же хоббит, — фыркнул Локстед. Я отмахнулся:

— Ты понял, о чем я. Маг, хоть и занимается, по моему представлению, какими-то тайными ритуалами, но не выглядит как ино… земец. Из очень дальних земель. Черт побери, у этого Алессы был такой вид, как будто он и в своем кабинете очутился в первый раз!

— Дела. И что дальше? — спросил саррус.

— Дальше он предложил встретиться в доках, ближе к вечеру. Теперь, после моего разговора с ним, мы точно будем под наблюдением. И поэтому мне необходимо пополнить мой запас защитных амулетов, — я потеребил несколько черных угловатых пластин с различными узорами, — еще одним.

— Раз пошли на дело — выпить захотелось, — затянул я, немилосердно гнусавя и фальшивя. Свои сто грамм я уже принял из заблаговременно припасенной походной фляги, поэтому, можно сказать, что признавался я в желании выпить уже постфактум.

— Рихард, — невозмутимо произнес Анатоль своим глубоким, прочувствованным басом. — У меня здесь лежало два куска вяленого соленого мяса.

— В тумбе? — поразился я.

— А где же еще. Но сейчас там находится только один, — сообщил он немилосердно.

— Анатоль, дружище, что за оскорбительные инсвинуации? Разве я похож на человека, который может украсть у собственного телохранителя кусок мяса, если можно стибрить, по меньшей мере, два?

— Это да.

Саррус настолько сурово посмотрел на Локстеда, что тот сжался и проворчал:

— Ну, есть хотелось.

— Можно, я не буду доставлять удовольствия этим преступникам государственного масштаба и прикончу его собственноручно, — спросил меня Анатоль. Я возразил:

— Тогда ты лишишься возможности наблюдать сцену, в которой его пытают, чтобы вызнать о нас все, что только можно.

— Перспектива заманчивая, конечно. Но мясо я ему не прощу.

Три взрослых организма устраивают цирк перед тем, как пойти на дело, полное тайн и смертельной опасности. Смотрите в кинотеатрах. Черт, черт, трижды черт. Хотел бы я быть уверенным в том, что все предусмотрел. Но так не бывает.

Я проверил все снаряжение, каждую нитку и ремешок. Бесцветной мазью я не только вымазался сам с ног до головы, но еще и заставил сделать то же самое соратников — обычно мы наносили ее нешироким пятном в районе груди, поближе к сердцу. Считалось, что, будучи ближе к кровеносным сосудам, зелегра помогает лучше. На этот раз я решил, что лучше перебдеть — сейчас крайняя степень осторожности была только на руку.

— Солнце почти село, — сказал йрвай, нервно подергивая ухом. На нашем фоне Анатоль смотрелся эдаким каменным истуканом с острова Пасхи — как по чертам лица (ну, если кто-то пририсовал бы истукану черной краской тонкие усы), так и по хладнокровности.

— Тогда идем, — вздохнул я.

О том, как мы добирались до порта, я даже говорить не хочу. Телмьюн ночью совершенно преображается — на улицах появляются какие-то немытые и нечесаные бродяги, от которых разит, как из помойного ведра, сомнительного качества девушки, своим нарядом явно дающие понять, что они — товар, а также прочие атрибуты ночной жизни любого более-менее крупного города, о котором я имел счастье не думать до этого дня. Нас дважды попытались ограбить — саррус оба раза сработал на удивление мягкосердечно, оставив нападающих в живых.

Район доков был еще грязнее, чем весь Коргат вместе взятый. Камни из мостовой были то тут, то там выворочены, и дорога зияла пустыми глазницами, создавая жутковатое впечатление. После получасового блуждания в закоулках мы, наконец, вышли к угольному складу. Оружие я приказал не вынимать — особенно Анатолю. Его с перепугу и убить могут, а я не хотел рисковать чьей-то жизнью.

Прошел час томительного ожидания. Йрвай бродил вдоль стены, попинывая сапогами мелкие камушки, мы с Анатолем сидели на бочках и смущенно переглядывались. Если нас вызвали сюда просто прогуляться, то все эти приготовления были ни к чему, а я — величайший простофиля из всех, когда-либо населявших оба мира. Но мой обостренный в тишине слух все же различил едва слышный шорох.

— Господин Алесса, это вы? — негромко спросил я. Тишина смеялась надо мной — может, это была какая-то крыса? Я встал и решительно прошел до угла здания, заглянув за него. Такой же пустой и темный переулок.

Сзади послышался негромкий свист. Я обернулся и увидел сарруса, надежно заарканенного с помощью двух лассо. Неужели существует кто-то, кто может умело обращаться с этими чертовски неудобными штуками? Я думал, такое только в кино бывает. Постаравшись придать лицу максимально озадаченное и испуганное выражение, я воскликнул:

— Это еще что за чертовщина?

Направляясь к ним, я заметил краем глаза верзилу, который держал под мышкой Локстеда, надежно спутанного веревками. А самое главное — они позаботились о том, чтобы заткнуть ему рот каким-то грязным куском тряпки. Беда.

— Мастер Рихард, вы, похоже, привели нас прямо в западню, — философски заметил Анатоль. Ему только трубки в зубах сейчас не хватало после этого поразительного умозаключения. Кроме того, говорить с его стороны было крайне рискованно — краем глаза я заметил, как в его шею упирается длинный кинжал.

Из темноты выступил еще один человек, весь в черном, в капюшоне и с арбалетом. Стрела была нацелена мне прямо в грудь.

— Вы поедете со мной, — холодно произнес он.

— Я в этом ничуть не сомневаюсь, — поспешил заверить его я.

Нас погрузили в крытый фургон, вроде нашего, но на резных колесах с металлическими спицами. Я лишь удивлялся, почему мое сознание успевает заметить детали — как выглядел фургон, у одного из похитителей шрам над левым глазом, у другого — небольшая проплешина в коротко стриженых волосах. Все они носили маски из куска ткани, видимо, опасаясь закона, однако особые приметы имелись почти у каждого. Но это — не самое главное.

Самое главное заключалось в том, что первый этап моего плана прошел идеально.

В жизни редко когда удается поступить правильно. Все время мешают какие-то обстоятельства: собственная лень, инфантильность, нерешительность, поступки людей, от которых ты ожидаешь совсем других дел, да и речей тоже; очень могут помешать сделанные несвоевременно мелкие дела, отвлекающие тебя от главного. Наконец, может просто не быть желания сделать все именно так, как надо, а обойтись халтурой.

Но когда ты все делаешь соответственно тщательно составленному плану, отвлекаясь лишь на самые незначительные мелочи и импровизируя в тех моментах, которых ты предусмотреть не мог, а все идет так, как могло бы идти в самом лучшем случае — ты начинаешь верить в удачу, в провидение и во все, что может дать тебе шанс обмануть теорию вероятности. Это было то, чего я боялся больше всего — не кинжалов, не магии, а ложной уверенности в собственных силах.

Сейчас у меня было именно это ощущение — уверенность, что я поступаю правильно. Затекшие, связанные за спиной руки и какая-то область мозга, непрерывно сигнализирующая об опасности, были со мной явно не согласны. У нас отобрали все оружие, проверили содержимое карманов, а самое главное — забрали мою шляпу! У-у-у. Я отомщу, жестоко отомщу.