Реликтовый мир (СИ) - Зяблов Егор Сергеевич

Восприятие устремилось вперед, проникая сквозь километры тумана и дополняя недоступное взгляду. И я почувствовал надвигающийся катаклизм. Там, где кончается туман, начинается полоса пепла. А за ней развернулся настоящий ад. Колоссальных размеров смерчи медленно двигаются вперед, чудовищной скоростью ветра стачивая горные хребты и с легкостью поднимая их массу в воздух. Земля вспучивается, ломается и исторгает из себя раскаленную магму, что тут же застывает. Облачная масса, всегда пугавшая меня своей монструозной живностью, темнеет, клубится и засасывается воронками вниз.

Я вздрогнул и выжал из техники максимум скорости. На мгновение я коснулся того, что скрывается за всей этой бурей, и понял, что еще не готов к встрече.

Бросив взгляд на побледневшую Альбу, я понял, что она тоже увидела.

— Так вот, от чего бегут великие… — прошептала охотница, закрывая нижнюю пару глаз.

Мы пронеслись над мутными озерами и стали снижаться у водопада. Выпуклая темная стена, за время нашего отсутствия ставшая монолитной, снова открыла для нас тоннель, и мы просто пролетели по нему, не теряя времени на переключение в наземный режим.

Машина влетела в грот и мягко приземлилась. Ева с Даной бросились к нам и стали помогать вытаскивать буфона с броненосцем. Из пола рядом тут же выплыли два ложа и приняли пострадавших, окружив их янтарными коконами. Наблюдая за светом, переливающимся внутри коконов, я почувствовал на плече руку Даны.

— Нам надо увести всех отсюда, — сказала любимая, и я кивнул.

— Тамаг говорит, что сюда идет буря, — взволнованно проговорила Ева. — Даже ей в такой не уцелеть.

— Что с корасом? — спросила Альба. — Если он не готов, надо улетать на машине Ирвина.

— Корас скоро будет готов, — отозвалась рогатая элиска. — Мы успеем. Тамаг бросила на него всю мощь. Что случилось в лагере?

— Цхак устроил засаду, — начал я, чувствуя вставший в горле комок.

Я рассказал о бое в лагере, о том, что паук спелся с Матерью кальдов. Когда я дошел до смерти Тиля то заметил, как кулачки Евы сжались. Гнев и скорбь элиски, успевшей привязаться к товарищу, отозвались во мне самом, но никак не находили выхода. На горечь потери наложилось ощущение приближающейся опасности.

Мы стояли в напряженной тишине, наблюдая за янтарными бликами на коконах Пшона, Линда и будущего кораса. Альба решила занять себя чем-нибудь, достала из своей сумки мешочек и стала складывать в него остатки созданной Даной еды.

— Не пропадать же добру, — пояснила охотница на наши взгляды.

Тихая трель возвестила об окончании восстановления Пшона. Янтарный кокон растворился. Броненосец дернулся, с хрустом расправил свою броню и принялся с беспокойством оглядываться.

— Спокойно, Пшон, — Альба подошла и поскребла зверя по макушке.

Следом завершилось лечение Линда. Буфон очнулся и непонимающе заморгал. Затем резко вскочил с ложа.

— Тиль… — начал Линд, но осекся и схватился за голову. — Я подвел…

— Ты не виноват, — я сжал подрагивающее плечо друга.

Воин внимательно посмотрел на меня. Затем обвел взглядом остальных и вздохнул.

— Мы оба хороши, — Линд покачал головой и горько усмехнулся. — Но не пытайся все взять на себя.

Комок, застрявший в горле, начал растворяться. Глаза защипало. Я понял, что во мне нет злости на паука, есть только злость на себя. Но как же наивна и глупа эта злость. Как-то незаметно я начал мнить себя хозяином судьбы. И вот, смерть Тиля показала, что это не так. Я получил болезненный щелчок по носу.

Даже сожаления о судьбе молодого буфона несут меньшую боль, чем осознание своей слабости. Я вдруг вспомнил, что совершенно не скорбел по старику Айтрану, ушедшему через Врата с новорожденным богом. В тот момент я принял это как данность. Сейчас же я пытаюсь сражаться в прошедшей битве, сопротивляюсь реальности. Вот откуда эта боль. Но гибель Тиля по сути ничем не отличается от ухода Айтрана. Я с удивлением почувствовал, что связь с обоими буфонами не исчезла совсем, а трансформировалась в нечто новое. Внутри шевельнулось тепло, и я ощутил словно кто-то едва заметно коснулся меня. Будто невесомые хлопки по моим плечам с двух сторон.

Я вздрогнул от тревожного звука. По стенам грота прошла волна вибрации. Огромный янтарный кокон со зреющим корасом засиял нестерпимо ярко. Все замерли, ощутив прикосновение тамаг к разуму. Короткой вспышкой в мозгу пронеслось сообщение без слов, образ надвигающейся опасности.

Мы принялись торопливо собираться и подходить к кокону, из которого уже начал проявляться наш гигант. Жаль, что мы успели сделать лишь одного.

— Все сходится, — вздохнул Линд. — Айтран говорил, что небесные моря раньше были на земле. Дыхание Прародителя испарило сияющие моря и подняло к небесам. Теперь небеса остынут и вернутся на землю, а вместо них наверх поднимутся черные моря и погрузят мир во тьму.

— Кажется, у элисов есть похожая легенда, — сказала Ева. — Только у нас моря и небеса — это старшие боги, что постоянно сражаются. И занимают место в зависимости от победы и поражения.

— Хорошее время, чтобы вернуться к своим, — проговорила Альба. — Если это конец, я хочу успеть подержать брата за руку. Надеюсь, вы не забыли об обещании доставить нас с Пшоном?

— Кораса мы все-таки нашли, — улыбнулся я и приобнял Дану. — И даже больше.

— Мы доставим вас, — кивнула Ева, а затем ее миниатюрное личико вытянулось в удивлении.

Янтарный кокон, занимавший половину зала, наконец растворился и открыл нашим глазам свое содержимое.

— Это что, корас? — выдохнула Ева.

В углублении в полу в позе эмбриона лежало огромное антрацитово-черное тело. Я припомнил корасов, которых видел до этого. Бугристого, в котором Дана свалилась с неба. И более крупного титана Евы, что был разобран практически до скелета в лаборатории моросов. То, что лежит сейчас перед нами, явно отличается от обоих. Изящное строение черного гиганта поражает своей гармоничностью. А плоть настолько темная, что поглощает окружающий свет и заставляет взгляд тонуть.

— Это не просто корас, — с хитрой улыбкой заявила Дана. — Это сама тамаг.

Будто дождавшись, пока ее представят, корас-тамаг плавным движением поднялась и уселась на корточки, едва не достав макушкой потолка грота. Есть что-то жутковатое в том, с какой грацией и бесшумностью двигается огромное тело. На тела проступили тонкие линии, сложившиеся в затейливые знаки.

Гигант издал низкий утробный звук, в его груди открылась и приглашающе засветилась полость. Тамакора, как я ее про себя окрестил, положила руки на колени и подстроила форму так, чтобы по ним удобно было подняться.

— Поразительно, — прошептала Альба, осторожно притронувшись к антрацитовой плоти гиганта. — Даже я чувствую отклик!

— У элисов с детьми цветов были общие предки, поэтому ты чувствуешь, — кивнула Дана, первой поднимаясь по лестнице и подавая пример остальным. — Тамаг говорит, что вы избрали отдельный путь и изменились настолько, что теперь мало совместимы с корасами.

— Так ты из детей цветов? — Линд с изумлением уставился на высокую охотницу. Известие поразило воина едва ли не больше, чем все увиденное до этого.

— Я догадывалась, куда ты попросишь отнести вас с Пшоном, — хмыкнула Ева. — Еще когда заметила, что ты прячешь спину, обмазываясь соком фини.

— Я не собиралась скрывать, — смущенно проговорила Альба. — Сложно говорить о том, чего я давно лишилась. Но сейчас я готова вернуться. Тем более что другой возможности может и не представиться.

Когда мы поднялись до открывшейся полости, места внутри гиганта оказалось как раз достаточно для нашей компании. Уверен, тамаг с ее способностями к трансформации все точно рассчитала.

— Как странно, — проговорила Ева, осматривая кабину. — Здесь сухо, просторно, нет сока кораса, а в ложе я не вижу присосок.

— Этот корас совершенен, ему не нужны такие приспособления, — улыбнулась Дана и погладила темную поверхность, по которой в ответ прошла рябь.