Остров Колдунов (СИ) - Белошицкая Ольга

Тэйн, выбравший удачное место для наблюдения и за Кианейт, и за танцовщицами, осторожно скосил глаза на островитян. Главы посольства уже не было в зале, он удачно ускользнул, а остальные оставались на удивление равнодушными к происходящему. То ли пресытились, подумалось Ройгу с отвращением, то ли женщины их вообще не волновали. Здесь, на западе, в Риалларе и Ахтане весьма трепетно относились к женской красоте и мужской силе, ставя искусство любви на один уровень со всеми прочими. Чувственная любовь — пламя Койе, и любовь духовная — нежность Тармил — считались божественными дарами, отвергать которые было святотатством.

Тэйн Ройг богов чтил, поэтому, поморщившись от кислых и бледных физиономий, он предпочел смотреть на танцовщиц. На середине танца он заметил, как исчез еще один островитянин, а следом за ним и Холгойн. Кианейт, расположившаяся на диване рядом с Джайтом, смущенно улыбалась, бледные щеки окрасились румянцем под гневными, ревнивыми взглядами супруги Джайта. Вельг увлеченно болтал с кем-то из отпрысков эргалонской знати, симпатичная девочка в огненно-алом хитоне подливала им обоим сахди, ловко уворачиваясь от рук, то и дело скользивших по хитону.

Танец закончился, девушки ушли, снова завернувшись в шелк, последовала очередная перемена блюд и вин, снова поднялись кубки, полились торжественные речи. Затем ритм тунда участился, начался новый, более волнующий и откровенный танец. Джайт и Кианейт переговаривались, островитянка больше не казалась смущенной, она что-то увлеченно рассказывала будущему наследнику, а Иллира, его жена, демонстративно отвлеклась на молодого иллара Койе, так вовремя подсевшего к ней, чтобы остудить беспричинный гнев. Джайт, несмотря на ее вздорный характер, был ей верен и до сих пор не взял в дом ни одной наложницы.

Аррас тек своим чередом, Ройг ловил обрывки разговоров, самые обыденные, о ценах на интар и райяс (все растут, подлые, а ведь урожай-то собрали неплохой!), о достоинствах сахди (уродила прошлым летом лоза, давно такого букета не пробовали), о последнем пограничном инциденте на ахтанской границе (два ахтанских аррита сожрали траву на риалларсокй полосе, не совсем трезвый лучник пытался отпугнуть их, да не попал, вернее попал, да не туда… Ахтамар прислал ноту протеста), о безобразном скандале в одном из влиятельных семейств города (дочь младшая, любимая, сбежала с воином эргалонской дружины, какой позор для уважаемого семейства), и удивлялся странному чувству тревоги, не отпускающему его с того самого момента, как он вошел в полный праздничной толпы зал.

Он еще раз внимательно оглядел присутствующих. Нашел глазами Вельга — тот счастливо улыбался в компании двух хорошеньких девушек, недавно танцевавших на возвышении. Порозовевшие островитяне блестящими глазами следили за танцовщицами. Кувшины сахди быстро пустели, Иллира улыбалась, пока иллар Койе, красивый молодой мужчина в скромном, но безукоризненно сидящем ранде с искусной вышивкой, что-то шептал ей на ухо, Джайт уговаривал Кианейт попробовать какое-то местное блюдо… Возможно, чувство тревоги относилось совсем к другим событиям: Ройг помнил, что для Ясмина, заплутавшего в илломайнском лабиринте, и двух раненых время течет совсем не так, как для него.

Девушки закончили очередной танец, замерли на несколько вздохов в ослепительной наготе, и, почти мгновенно завернувшись в полупрозрачный шелк, присоединились к гостям. Красавица Нейла, слывшая среди танцовщиц гордячкой и недотрогой, подсела к нему, взяла из его рук пустой бокал, налила сахди, и с обольстительной улыбкой протянула обратно. Обменявшись с ней несколькими ничего не значащими фразами, Ройг решил вернуться в святилище, сообщить Даллану свои впечатления, выспаться перед дорогой и выехать пораньше.

Ни с кем не прощаясь, он покинул аррас, торопливо добрался до скальной части замка, поднялся по узкой и крутой, выдолбленной в камне лестнице, нашел начало тоннеля, ведущего в храм Ильфейна. В сумрачной тишине неожиданно для себя он уловил торопливые шаги, глухим эхом разносившиеся по пустынным залам. Отступив вглубь тоннеля, Ройг поспешно погасил вспыхнувшие было светильники и затаился в ожидании. Поступь путника казалась легкой, ритмичной, шелестящей — явно женской. Урдом усилив зрение и слух, он уловил ее взволнованное дыхание: она остановилась в пустынном зале с крохотными окнами-бойницами, через которые лился тусклый свет ночного солнца, и ждала, нервно озираясь по сторонам. Он тоже замер в ожидании, пытаясь разглядеть ее и одновременно опасаясь выдать себя дыханием. В нетерпении она повернулась боком, тусклый свет на несколько мгновений облил ее лицо и фигуру, и Ройг с трудом удержал возглас удивления: он не мог не узнать это красивое лицо с тонкими чертами, эти серые надменные глаза и изящество древней вазы. Кианейт — здесь? Зачем? Что происходит?

Тот, кто пришел на встречу с ней, появился неожиданно: старая каменная кладка недалеко от того места, где прятался Ройг, мягко и бесшумно сдвинулась, как хорошо смазанная и часто используемая дверь. В узкий проем протиснулся худощавый высокий мужчина, с ног до головы закутанный в плотный кожаный плащ. Было что-то настораживающее, неестественное в его облике, в резких движениях, в стремительной, но мягкой походке. Эманации гостя напоминали человеческие, но к ним примешивалось нечто чуждое. Утонченное восприятие кэн-ли нарисовало Тэйну демонический облик, и в какой-то момент он уже решил броситься на помощь Кианейт, испугавшись, что девушку собираются похитить, но опять вспомнил, что именно она пришла сюда первая и явно ждала своего странного гостя.

Мгновение первой встречи скрыл взмах плаща. Их шепот был гулким и неразборчивым, они явно о чем-то спорили, перебивая друг друга и обрывая фразы. Ройг отчетливо уловил слово «нет», «рано», «не могу» и «подожди», многократно повторенное девушкой. «Мне нужно возвращаться», — в конце концов заявила она, и ее странный собеседник отступил назад и низко поклонился ей, поцеловав край ее платья. Она вздохнула, погладила его по голове, скрытой капюшоном, повернулась и ушла. Ее собеседник какое-то время стоял неподвижно, потом, решительно взмахнув полами плаща, будто крыльями, так же неслышно и осторожно направился к проему в стене, скользнул за дверь, которая за несколько мгновений бесшумно стала на место.

Ройг выждал достаточно, чтобы, по его расчетам, Кианейт успела дойти до залов арраса, и следом за ней вернулся в замок. Надо было оторвать Вельга от удовольствий, если он еще окончательно не напился, и отправить в святилище за Далланом, а самому попытаться убедить расслабившегося Джайта отдать приказ обыскать замок и усилить караулы. Уже почти добравшись до залов арраса, он свернул в уборную. В просторном помещении на мозаичном полу, в центре которого журчал фонтан, в глаза сразу же бросилась изломанная фигура в сером одеянии. Узнав главу посольства Небесного острова, Тэйн бросился к нему в надежде, что еще можно чем-то помочь, но все еще обостренные с помощью кэн-ли чувства сразу же подсказали, что островитянин мертв. На левой руке и на горле отчетливо виднелись аккуратные следы то ли когтей, то ли зубов — круглые дырочки с запекшейся кровью. Кожа вокруг них почернела.

Старательно сохраняя на лице выражение холодного спокойствия, Ройг вышел из уборной с острым осознанием, что выспаться сегодня ему так и не удастся.

(Эргалон, Храм Ильфейна, два дня назад)

— Вы утратили веру!

— В чем это выражается? — Даллан, в отличие от Рейна, главы храма Хэллиха, прекрасно владел собой и реагировал на гневные выпады Кимра с ироничным спокойствием.

— Жрецы Кэлленара — это люди с чистым сердцем и ясным разумом, — с пафосом заявил островитянин, проигнорировав усмешки на лицах своих слушателей. — А вы… Вы делите власть, манипулируя правителями и вмешиваясь в политику. Вы уподобились ростовщикам, копя золото и гонясь за выгодой.

— Разве мастерам кэн-ли предписано блюсти бедность? — фыркнул Кирин. — Благосостояние святилищ ничем не противоречит учению, более того, оно позволяет вести самостоятельные исследования и тем самым повышать его престиж.