Вера Чиркова - Семь звезд во мраке Ирнеин

Почти сразу невдалеке затопали по деревянному тротуару сапоги стражников надзора и Астра, уже собравшаяся снести голову наемнику воздушной плетью, втянула заклинание назад. Запоздало сообразив, что своим визгом рыженькая девица спасла их от больших неприятностей. Сообразила это и высокая воительница, и, вместо того чтобы заколоть наемника мечом, как собиралась, подставила ему подножку и отскочила. И в это время из-за угла брызнул яркий свет магического факела и выскочили люди надзора.

– Всем стоять, не двигаться! – грозно заорал одетый в форменный шлем командир, не замечая, что все и так стоят. Убегать от воинов надзора не самое умное дело.

– Прошу заметить, что кроме меня, еще хозяин корчмы и три десятка посетителей могут подтвердить, что эти девушки покинули корчму после полуночи. Значит, подпадают под указ о дне отправления обоза, – скучающим голосом заметила Астра, удобно сидящая в кресле напротив рабочего стола начальника надзора.

Мужчина только страдальчески скривился. Эта история очень плохо пахла. После наступления знаменательной полуночи деревенские ворота запирались до тех пор, пока из них не выедет обоз. А наемники, пытавшиеся захватить куэлянку, каким-то образом собирались ее вынести за ограду. Значит, либо были в сговоре с кем-то из крестьян, либо, что значительно хуже, подкупили кого-то из его людей. И это потянет если не на понижение в должности, то уж точно на лишение премии. А он и сидит в такой дыре и терпит каждую весну обозную кутерьму только из-за этой премии. Которая, если быть честным, почти равна его годовому окладу.

– Но я думаю… вы и сами во всем спокойно разберетесь, а девушкам необходимо умыться и отдохнуть после таких волнений, – так же безразлично произнесла Астра, разглядывая свои ногти.

Начальник сразу уразумел предлагаемую ему сделку. Они будут молчать, а после отхода обоза он спустит это дело на тормозах. Тем более, что из восьми нападавших в живых осталось только двое.

И через несколько минут четыре девушки вышли в ночь из казенного здания надзора.

– Меня зовут Кимелия, – решительно протянула магине руку высокая воительница.

– Астра.

– Варена.

– Улидат.

– Куда идем? – осторожно поинтересовалась Астра, страстно не желавшая, чтобы знакомство на этом и закончилось.

– Нам нужно купить кое-что, – просто пояснила рыженькая. – И еда у нас пропала. Ты с нами?

– Конечно, – спокойно кивнула магиня, сдерживая бушующее в груди ликование.

Ну, вот учитель, убедись, вовсе не такая уж я бестолочь, раз сумела так быстро достичь желаемого результата! Хотя, если совсем честно… господин случай сыграл в этом далеко не последнюю роль. Впрочем, как и во всем, что происходит в мире.

Длинная вереница телег и повозок была готова к отправке. Грузы тщательно упакованы и привязаны, места для пассажирок и их поклажи приготовлены. Воины надзора и наемные охранники, все высокие и крепкие молодые мужчины уже сидят в седлах, ожидая окончания последнего акта церемонии отправления обоза. Регистрации добровольно уходящих в неведомое женщин.

Она происходила у вынесенного на улицу стола, где вожак обоза разложил листы с написанными на них порядковыми номерами. Никаких имен и званий, отныне они все равны.

Однако по еще не разрушенной привычке первыми к столу подъезжали те, кто добирался до места встречи в собственных каретах и повозках. И первой из них была обогнавшая Астру карета без гербов. Протянув из окна холеную ручку, девушка под плотной вуалью бестрепетно перенесла укол кинжала и приложила отпечаток против первого номера. Всё! Отныне она принадлежит неизвестности. Сопровождавший ее под видом лакея крепыш смахнул с щеки горькую слезинку.

Номер сорок два. Гибкая девушка с короткими пепельно-русыми волосами и серыми, с золотыми крапинками вокруг зрачка глазами ставит отпечаток тонкого пальчика.

Номер сорок три. По-крестьянски крепкая немолодая женщина лет за пятьдесят, с голубыми глазами и обмотанной вокруг головы пшеничной, слегка разбавленной сединой косой твердо нажимает на бумагу мозолистым пальцем.

– Кто еще? Никого? Регистрация закончена!

Забегали крестьяне, помогая тем из уходящих, у кого не было лошадей или повозок, поудобнее расположить на телегах багаж и устроиться самим.

Заскрипели распахнутые ворота. Обоз начал движение. Начальник надзора незаметно смахнул выступивший на лбу от напряжения пот. Слава заступнику, сумасшедшие дни закончились. Можно пойти выпить большую кружку крепкого вина и завалиться в постель. Спокойная жизнь до следующей весны ему гарантирована.

Едва деревня осталась позади, Лародель{7} облегченно вздохнула и отбросила с лица вуаль. Ну, вот она и свободна. От обязанностей, от условностей, от этикета и притворства. А самое главное, от жениха.

Воспоминание о том, что герцог Дейризи{8} считает, что она отправилась на лечебные грязи, вызвало на ее личике злорадную усмешку. Дорого бы она отдала, чтобы посмотреть на его красивое лицо в тот миг, когда он получит ее письмо. Которое верная служанка отправит не раньше, чем прибудет в ее Линдийский дворец.

Впрочем… отдавать больше нечего. Но… если… судьба повернет так, как мечтает она, герцог будет последним человеком, с которым ей захочется встретиться на этом свете. Пусть у нее нет теперь ничего, ни титула, ни родных… но оскорбленная гордость пока никуда не делась! И в один момент разбитое грязной сценкой сердце тоже пока при ней.

Стоп! А вот про это лучше не вспоминать! Лародель поспешно вытащила из сумочки золотую бутылочку и трясущимися руками открутив пробку, приложила горлышко к губам. Быстрее, пока несколько недель снившиеся ей голые пятки фрейлины вновь не задергались перед глазами, вызывая заливающий мозг кровавый туман.

Дисси поудобнее устроила голову на мягком тюке, который, когда они с Бини устраивались на телеге, сочувственно на нее поглядев, принес один из охранников, и прикрыла глаза. Заснуть не удастся, многолетнюю привычку вставать с солнцем перебить трудно. Да и стоит ли? Возможно, пора подумать о том, правильно ли она сделала, придя сюда? Хотя и это теперь не имеет никакого значения. Того, что сделано, не вернешь. Сначала ею двигали боль, обида и инстинкт самосохранения, позже – привычка все начатые дела доводить до конца. Да и предосудительно это, в ее возрасте каждый день менять решения. Хотя в ее возрасте много чего предосудительно. Например, любить.

Ну, вот почему, так неодинаково воспринимает общество любовь седого старика к юной девочке и пожилой женщины к молодому красавцу? Старику все простят, еще и одобрительно поухмыляются, силен! А женщину за гораздо меньшее готовы в землю втоптать!