Вера Чиркова - Все могут короли?!

Постепенно в подсознании уже начинала связываться в стройную цепочку одна версия, но она была мне настолько неприятна, что я никак не хотел допускать ее возможности. Хотя и не мог отказаться от попытки продолжить свое расследование.

Горожане, впервые попавшие весной в южную степь, обычно шалеют от восторга и на пару часов превращаются в неуправляемых детей. Да и те из местных жителей, кто давно не видел пышно цветущего разнотравья, тоже растроганно бросаются к каждой особенно красочной полянке. И я давно привык не удивляться такому поведению. Но старший князь Шуари просто потряс меня. Доехав до голубого, как осколок неба, лоскутка цветущих незабудок, он спрыгнул с лошади, упал лицом в цветы и несколько минут лежал неподвижно. И только по едва вздрагивающим плечам можно было догадаться, что он плачет от счастья. Потому что давно простился даже с мыслями о возможности своего возвращения в эту степь.

И глядя на его вздрагивающую спину, я дал себе слово, что не стану жалеть негодяя, ради богатства отнявшего счастье и покой у целой семьи.

Однако вовсе не мне удалось вонзить нож в злобное существо, расплатившееся половиной стад за чужое имя и имущество. Князь Иштадин исхитрился срубить вместилище грязных и жадных помыслов самолично.

Мы три дня гонялись за угнанными двойником стадами и повозками с добром. Узнав о приближении большого вооруженного отряда по пастушьей почте, лже-Иштадин загрузил на телеги все ценное, запер домочадцев в подвале и велел слугам поджечь дом. Спасла бедолаг только его поспешность, убедившись, что солома, разложенная вокруг дома, разгорелась, негодяй ускакал вслед за ушедшим обозом. И тогда преданные слуги, давно раскусившие самозванца, отгребли горящие снопы и вывели из подвала приговоренных. Они еще очень мудро поступили, не потушив солому сразу, а стаскав в одну кучу и целых три часа добавляя в нее кизяк, мусор и свежую траву.

Охранники негодяя, сдавшиеся сразу после смерти хозяина, рассказали, что двойник не единожды оглядывался убедиться, что густой столб дыма продолжает рваться в весеннее небо.

- Спасибо тебе за все, отныне мой дом - твой дом, мой хлеб - твой хлеб, - прижав руку к сердцу, поклонился князь, когда я объявил, что не поеду в ними в разграбленное поместье, а прямо отсюда вернусь домой.

И мы оба знали, что это не пустые слова. Если мне негде будет жить, я смогу приехать и меня примут как самого близкого и любимого родственника. Вот только вряд ли у меня когда-нибудь появится такая нужда, хотя, как сказал один мудрец, ни от чего в жизни не стоит зарекаться.

Потом меня долго мяли и хлопали по плечам вовсе не нежные ручки друзей, и я сносил все это безобразие без малейшего возмущения, потому что чувствовал себя жутко виноватым. За то, что посмел заподозрить проверенных в бою друзей.

И, наконец, все закончилось. Сделав вокруг меня последний круг, ускакал вслед за хозяевами Дирам, уводя в поводу коня, от которого я категорически отказался.

Прекрасно помня, что в моем замке портальная площадка находится на балконе.

- У меня не хватит сейчас энергии на портал, - спокойно объявил сидящий у погасшего костра Юрис, когда последние телеги скрылись между пологих холмов.

В погоне за самозванцем, и в последующем бою он действительно очень помог нам своим искусством. Легко находил нужное направление, путал травами ноги вражеским лошадям, прятал в тумане подбиравшийся к двойнику ударный отряд. Однако я уже столько лет общаюсь с магами, что могу с первого взгляда точно определить, когда они действительно опустошены до предела, а когда еще могут кастовать. И теперь прекрасно видел, что мой помощник смог бы открыть и не один такой портал.

Однако говорить ему ничего этого не стал, просто лег на траву и приготовился ждать. За последние несколько дней я уже сделал окончательные выводы и теперь хотел посмотреть, что он предпримет. Потому что, раскусив исполнителя хитроумного плана, пока не мог догадаться, с какой целью все это было проделано.

А что цель была, и немаловажная, сомневаться не приходилось, слишком много труда и усилий было вложено в ее исполнение. И вот это и злило меня больше всего.

Потому что я человек, по сути своей, доверчивый и добрый. И если мне объяснить по-хорошему, то я могу все понять и пойти навстречу. А когда меня к тем же действиям принуждают хитростью и интригами, где-то внутри от обиды и возмущения просыпается просто ослиное упрямство и непокорность.

- Могли бы доехать с ними до поместья, - в никуда пробормотал Юрис, - отдохнуть и спокойно уйти в Торсанну. Что тебе так приспичило вернуться именно сейчас?

- Может ты забыл, или не расслышал, что у меня жена скоро должна рожать? И у меня болит за нее душа, - устало пояснил я, и прикрыл глаза.

Ну же, не тяни, выдай мне заранее заготовленную речь. Не понимаю, зачем вам понадобилось что-то от меня скрывать, знаю лишь, что это почти удалось. Если бы не многозначительный подарок Ештанчи, да не случайная оговорка Кадина, я бы выбросил из головы все сомнения еще три дня назад.

- Нужно было раньше выехать, - сердито рыкнул я на друга, когда мы, едва не загнав лошадей, примчались к еще дымящейся куче мусора, разложенной перед центральным входом в летний дом князя.

- Так ведь тебя же ждали, - встревоженно высматривая среди вымазанных сажей людей своих племянников, буркнул Кадин - Ештанчи так и сказал, ты обидишься, если не дождемся.

Он опомнился в тот же миг, начал что-то объяснять про недовезенное оружие и нехватку наемников, но я уже все понял и поставил в своих выводах последнюю точку. И решил, что буду впредь вести себя очень осторожно и ничем не выдам своих подозрений. Пусть тот, кто решил сыграть со мной странную шутку, считает, что я временно оглох и ослеп. И катастрофически поглупел.

- Мне кажется, можно попробовать, - завозился Юрис часа через два.

Солнце уже стояло в зените, и он почти сварился в своем форменном камзоле. Я приоткрыл один глаз, с сомнением посмотрел на его покрасневшую физиономию и скептически хмыкнул.

- Давай лучше подождем, пока ты не будешь полностью уверен?

Мне солнце не мешало совершенно, белая полотняная одежда и накинутый на два прутика платок, который в дороге я ношу намотанным на голову, спасали от жары.

- Я уверен, - похоже, еще немного, и ему придется сотворить какой-нибудь дождик.

Скорее всего, он давно мечтает его устроить, и только собственные слова о нехватке энергии заставляют терпеть. Ну, так ведь это справедливо, что маг так расплачивается за свою ложь. Никто не заставлял его лгать. Или все же заставлял?