Жадриен Белл - A.D. 999

Вульфстан вдруг умолк, а голубые глаза словно заледенели, когда он оглядел сад. Его взгляд остановился на маленьком домике под соломенной крышей, где обычно ухаживали за больными.

— Брат Эдвиг здесь?

— Нет, отправился в деревню. Там много больных.

Элвин не смог сдержать дрожи. За последнее время среди жителей Чесбери разразилась эпидемия болезни, известной как огонь святого Антония. Таинственное заболевание распространялось едва ли не со скоростью огня, вполне соответствуя своему названию. Всего за одну ночь вполне здоровый человек мог превратиться в несчастное вопящее существо, с ужасом созерцающее, как пальцы его рук и ног чернеют и отгнивают прямо на глазах. Что еще хуже, физический недуг зачастую сопровождался сумасшествием. Элвин отчаянно надеялся, что на жизнь матери Вульфстана предъявляет права просто груз прожитых лет, а не страшная болезнь.

— Думаю, это то, о чем я слышал. — Вульфстан сотворил крестное знамение для охваченных эпидемией жителей Чесбери, и Элвин сделал то же самое. — Хорошо, что брат Эдвиг не услышит нашего разговора. То, что я скажу, предназначено только для твоих ушей.

Элвин недоуменно воззрился на епископа.

— Ваша светлость? Я не понимаю… Если что-то не в порядке, может, вам следует поговорить с аббатом Беда?

— Нет уж, — возразил Вульфстан. — Беда вполне удовлетворен рутинными, повседневными делами: во всем следовать уставу, читать свои молитвы и улаживать мелкие конфликты. Неплохой человек — ничего не имею против него, но он не сообразит, что делать с информацией, которую я намерен изложить.

Элвин невесело улыбнулся.

— А я соображу?

— Весьма вероятно, — ответил Вульфстан наисерьезнейшим тоном, от которого у монаха по спине прошелся холодок. — Лучше, чтобы ты был информирован… так, на всякий случай.

— Тогда, — медленно произнес юноша, — я слушаю.

Вульфстан присел на большой камень и, повернув голову, задумчиво вгляделся в горизонт. Элвину его профиль с крючковатым большим носом напомнил ястреба. Епископ молчал довольно долго, а Элвин ждал. Чему-чему, а терпению монахов учили основательно.

— Тревожные нынче времена, — заговорил наконец Вульфстан. — Даже здесь, в мирном аббатстве, вдали от больших городов, истинная безопасность — всего лишь иллюзия. Что это за болезнь, о которой ты говорил?

— Огонь святого Антония, ваша светлость.

— Да-да. Страшная чума… А как долго на эти земли не проливалось с небес благословенного дождя?

Элвин пожал плечами:

— Я мало что знаю, кроме работы в скриптории. Я непригоден для труда в саду или в полях.

Юноша прикусил губу, услышав в своем голосе горечь. Среди монахов считалось честью быть избранными для работы в скриптории… но что толку в такой чести, когда это единственное, на что ты способен.

Вульфстан искоса взглянул на Элвина и не стал углубляться в болезненную для юноши тему.

— Тогда ответь мне: как много дней за последнее время ты не мог работать над манускриптами?

Элвин задумался.

— Я… я не помню, — признался он, и тут до него дошел смысл заданного епископом вопроса.

Во избежание пожара в скриптории не разрешалось пользоваться никаким освещением, кроме солнечного света. В дождливые же дни ставни обязательно закрывались, дабы противостоять влажности.

Элвин действительно не мог припомнить ни одного пасмурного дня на протяжении нескольких месяцев.

Вульфстан кивнул, видя отразившееся на открытом лице юноши понимание.

— Засуха. Последние два года в разных местах. Когда гибнут посевы, начинается голод. Вам еще повезло, что Чесбери стоит на оживленном торговом пути, иначе вы затянули бы пояса гораздо туже. В некоторых областях тучи саранчи пожрали то, что осталось от растительности. — Вульфстан воздел глаза к небу, прищурившись от яркого солнечного света. — Ночные небеса полны знамениями. Многие видели волосатую звезду, проносящуюся по небосводу. Из отдаленных районов королевства поступают сообщения о случаях людоедства. Ну и, само собой, дают о себе знать скандинавы.

— Я не слыхал, что викинги возобновили нападения.

— Мягко сказано — «возобновили».

Вульфстан тяжело вздохнул, потирая пальцами глаза, уже начинающие слезиться от солнечного сияния.

— Бедный юный Этельред не просидел на троне и трех лет, когда они начали наступать. С тех пор они и не прекращали. Саутгемптон, Чешир, Фолкстон, Ипсвич, и еще одному Богу известно, сколько менее укрепленных городов и деревень подверглись атакам, о которых не знает даже Витан. Только в этом году они ударили в Уэльсе, Девоне и Корнуолле. Церковь в аббатстве Тавистока разрушена до основания. Книги, святые реликвии… все прекрасные вещи дома Господня разграблены и увезены на проклятую варварскую родину на борту драконовых кораблей2.

— Но почему его величество… ничего не предпринимает? Во времена короля Альфреда…

— Этельред — не Альфред, — резко перебил юношу Вульфстан. — Он всегда ждет до самой последней минуты, чтобы отдать приказ об отражении атаки, и часто это происходит чуть-чуть поздновато. Или, как в прошлом месяце, перед самым началом сражения вдруг приходит приказ об отступлении наших войск. Иногда нет даже и видимости сопротивления. Этельред просто платит скандинавам, чтобы те убрались восвояси. А значит, они вернутся снова и снова.

Возбужденный своими же словами, Вульфстан встал и начал ходить взад-вперед, сцепив руки за спиной.

— Мы уже обнаружили одного предателя в наших рядах, однако наверняка есть и другие. Этельред «Воспринимающий Мудрые Советы», вероятно, наихудший из всех царствующих монархов в смысле следования хорошим советам.

— Но…

Смущенное возражение Элвина прервал пронзительный вой. Вульфстан отпрыгнул на пару шагов назад, молотя воздух руками, когда небольшая белая кошка метнулась из своего укрытия и вскочила Элвину на руки.

— Господи Иисусе, что… — Вульфстан оправился от испуга и хохотнул. — Пользуешься инструментом дьявола, дабы сбить с толку епископа!

Элвин виновато улыбнулся, довольный тем, что Вульфстан отнесся к ситуации с юмором. Юноша не услышал в тоне епископа той ненависти, которую выказывали по отношению к его маленькой подружке многие монахи.

— Прошу прощения, ваша светлость. Это территория Ровены — она оберегает растения от вредителей. Боюсь, вы наступили на нее, когда она задремала на солнышке.

Кошка по-прежнему выглядела встревоженной — уши прижаты к голове, странного цвета глаза — один голубой, другой зеленый — широко раскрыты, когти выпущены; если бы не толстый шерстяной материал рясы, она сильно оцарапала бы кожу Элвина.