Михаил Михайлов - Кольцо Кощея

– А это что? – водяная нечисть потряс здоровенной щукой и пульнул ею в меня. Довольно-таки метко, должен отметить. Рыбина, контуженая моей молнией, просвистела мимо лица и шлепнулась на землю.

– О, ушица, можно сказать, сама прилетела! – удивлено-радостно воскликнул я. – А слабо еще несколько подкинуть?

В ответ в меня полетело еще парочка сазанов и здоровенный сом, от которого я не успел увернуться и смачно получил увесистой рыбиной пониже спины. Водяной довольно ухмыльнулся и стал шарить рукой вокруг, подготавливая еще один снаряд. Через секунду он радостно оскалился и взмахнул ладонью, направляя в меня нечто зеленоватое.

– Уй, ой-ой-ей, – заблажил я благим матом, тряся в воздухе пострадавшей ладонью. Из нее на землю упал крупный ерш и вяло затрепыхался, приходя в себя после моего удара молнией. Неосмотрительно я поступил, когда попытался перехватить рыбу в поете и отправить ее обратно ее хозяину. Водяной злорадно заржал и попытался уйти на глубину, посчитав, что выполнил на сегодня свой план мести полностью.

– А ну стоять, – закричал я, не собираясь оставлять поле за своим противником, – мы еще не закончили.

В ответ из воды высунулась рука, свернув всем известную и такую обидную фигу. Пока она не успела скрыться, я саданул заморозкой, ориентируясь по расположению руки. По воде скользнула туманная дымка мороза, а потом с тихим плеском на поверхности показался водяной, замороженный от ног до пояса в большой куб льда. Он попытался нырнуть, справедливо опасаясь моей дальнейший мести, но ничего у него не вышло. Магический лед не давал совершить такой поступок, стабильно удерживая его на поверхности.

– Что, пиявка болотная, выкусил, – радостно улыбнулся я и кинул в него ерша. – Лови подарочек!

Обидно было то, что рыба не долетела до моего противника, перехваченная прямо перед его носом тонкой, изящной ручкой. Следом выскользнула из воды и головка с роскошными зелеными волосами и не менее роскошно-очаровательным личиком. Русалки. Вот так всегда – только начнешь разбираться один на один, как появятся посторонние и все испортят.

Хмурый водяной, недовольный, что его застукали в таком непрезентабельном состоянии, сделал пасс рукою, освобождая нижнюю часть тела от груза, и ушел на дно. Следом нырнула и русалка, напоследок озорно стрельнув в мою сторону глазками. Эх, набрал себе этот хмырь болотный красоток, а мне в своем замке приходиться обходиться обществом Яги, да Лихо одноглазое изредка приходит в гости, распугивая мелкую нечисть в замке.

Во всех сказках Лихо показывалось неким мужичком, затрапезного вида с бедовым глазом, скрытым повязкой. Тоже читали? Так вот что я вам скажу – нас дурили с самого рождения. Лихо – это такая женщина монументального сложения. Если помните Нону Мордюкову из советских фильмов, то она почти один в один с ней схожа. Разве что Лихо немного помордастее (пусть простят меня милые женщины за такое грубое сравнение) да погрудастее. Такая настоящая русская баба, что и в избе горящей порядок наведет, и с конем на всем скаку разберется.

Насчет глаза отмечу вот что. Есть у ней такая привычка наводить несчастье и невезучесть, глянув на кого. На волшебных созданий или волшебников почти не действовало, только чуть-чуть на добрых персонажей. И повязки никакой нет. Вместо нее у Лиха спускается на лицо густая и длинная челка, полностью закрывая один глаз. И берегитесь окружающие, если она вздумает ее откинуть в сторону и посмотреть с эдаким прищуром.

Собрав свою лодку, что получила пробоину в другом борту от залатанного днем и, нагрузив в нее же рыбу, 'подаренную' Водяным, я поплелся обратно в замок. Уже у себя дома, наскоро приведя себя в порядок, я с блаженством завалился спать. В принципе, рыбалка удалась. Я принес несколько отличных рыб, общим весом килограмм на… много, в общем, так что прочие мелочи не в счет. Заодно и размялся, хоть и поссорился с водяным. Ладно, на днях заскочу с бутылочкой, да русалкам отсыплю настоящего жемчуга, а то один речной, наверное, надоел.

– Михась, – раздалось с другого берега. – Полезай к нам.

– Сколько раз можно говорить – не коверкайте мое имя! Я – Михаил! – недовольно прокричал я собравшимся на другом берегу небольшой речушки. Приятели, как обычно, проигнорировали мое заявление и продолжили уговоры присоединиться к ним. Елки-палки, да я и сам рад так сделать, но переплывать речку, пусть и шириною в пару десятков метров, совсем не хотелось. Май все-таки, вода не согрелась так, как хотелось бы. Это пусть прочие мерзнут, если они такие фанаты заплыва.

На всякий случай вновь подошел к берегу и попробовал воду ногою. Бр-рр, за последние пять минут она теплее не стала, а ждать до лета не станут уже товарищи.

' А должна была?' – промелькнул мысленный вопрос к самому себе. С другого берега послышались подбадривающие крики, которые помогли мне собраться.

– Так, – тихо, под нос самому себе пробормотал я, – делаем раз и прыгаем. Потом делаем два и гребем быстро-быстро. Заодно и согреемся, а потом – что я, не могу проплыть жалкую речку?

Вот так подбадривая себя перед предстоящим заплывом, я стоял на берегу и готовился войти в воду.

– Смелее, – закричала одна из девчонок, Юля вроде бы. – Мы ждем тебя.

Все, я решился. Когда девчонки смотрят на тебя и улыбаются, любой из мужчин готов горы свернуть, несмотря на то, что скорее заработает себе грыжу, чем сдвинет любой из скалистых массивов на сантиметр.

– А-А-А!!! – подбадривая себя криком, я с разбегу заскочил в речку, разом промчавшись метра четыре и погрузившись почти по грудь, довольный и радостный от того, что, наконец, смог это сделать. Несколько секунд спустя такой довольный и радостный индивидуум с тихим воем, раздающимся из посиневших и сведенных губ, с еще большой скоростью решил вернуться обратно.

Стоя на берегу, я обнял себя руками, чтобы хоть немного придать ощущение тепла посиневшему телу, покрытым мурашками. Даже не посиневшем, у меня кожа стала почти лилово-фиолетовой в разводах, настолько мне не понравилась майская водичка.

С противоположного берега послышался смех, создаваемый звонкими заливистыми девичьими голосами и диким ржачем со стороны приятелей. Вот от кого, от кого, а от друзей не ожидал такой реакции. Им-то всем хорошо. Сами плавают почти в любое время и в любой воде, только бы она была чистая. А я? Я, который максимум переплывал Оку в самом ее узком месте во время сильной засухи, где ширина не превосходила сорока метров. Причем местами я мог встать в полной рост и спокойно перейти ее вброд.

– Вам хорошо, моржи полярные, – обиженно сказал я, дрожа от холода и надевая по-быстрому прямо на мокрое тело футболку и джинсы, – у вас жир греет, а у меня сплошь мускулы, от которых тепла не дождешься. И на плавучести они сказываются.