Ричард Байерс - Ярость

Держа четки перед собой вместо фонаря, Горстаг обдумывал положение. Где Хецца может держать ценный изумруд? Конечно, он не оставил его лежать вместе с этим хламом, а припрятал понадежнее.

Под прилавком Горстаг обнаружил сейф. Открыть его было гораздо труднее, чем дверь, лом был слишком велик. В конце концов вскрыть сейф удалось, но там оказались только монеты.

Ах, эти монеты могли накормить и одеть его и заплатить за кров. Горстаг даже подумал, не прикарманить ли их. Но он был выше этого, или, по крайней мере, стремился быть выше, и потому не прикоснулся ни к серебру, ни к золоту.

Но где же изумруд? И вдруг ему пришло на ум, что такую ценную вещь Хецца мог просто-напросто забрать с собой наверх. И Горстаг вздрогнул при мысли о необходимости искать изумруд поблизости от его владельца. Сначала он решил тщательно осмотреть ломбард.

Он нашел еще один сейф, встроенный в стену и скрытый за грязной портьерой. Стальная дверца поддавалась плохо, один за другим Горстагу удавалось отогнуть кусочки размером с дюйм. Каждый раз, когда металл скрежетал под напором лома, нервы взломщика натягивались в струну, и он замирал, оглядываясь через плечо. Но Хецца не появлялся, и, наконец, Горстагу удалось отогнуть дверцу настолько, что можно было просунуть руку внутрь сейфа. Пошарив, он нащупал что-то похожее на кулон и вытащил его. Даже при тусклом свете изумруд казался великолепным. Просто безупречным.

Это был больший соблазн, чем монеты, но Горстаг решил, что устоит и против этого искушения. Он не нарушит слово, отдаст камень Фервимдолу и улучшит свое положение честным путем.

Он обернулся. Посреди комнаты стоял Хецца: грудь колесом, темные волосы всклокочены. Ростовщик стоял в ночной рубашке, вооруженный кривой саблей, нацеленной прямо взломщику в голову.

Горстаг отскочил назад. Как ни странно, сейчас его больше пугала не угроза получить удар клинком, а возможность разоблачения. Однако ростовщик явно не узнал Горстага в капюшоне при таком слабом освещении.

Горстаг отбросил четки и спрятался за витриной. При этом он успел вытащить шпагу, хотя, видят боги, не собирался ею пользоваться. Не мог, ибо лавочник всего лишь пытался защитить то, что принадлежало ему по праву.

— Пожалуйста, не надо, — сказал Горстаг. — Вы меня не поняли.

— Да-а? — промычал Хецца, готовясь нанести следующий удар.

Горстаг не собирался выбалтывать секреты своего нанимателя, но не убивать же невинного человека?

— Я работаю на Арфистов. — На самом деле он вовсе не был уверен, что его знакомец член этого тайного альтруистического общества, а только подозревал, что это так. — Мне дали задание проникнуть в логово предателей королевы. Для этого мне нужно было на время одолжить изумруд. Клянусь, вы получите его назад.

— Ага, — сказал Хецца, — в таком случае все в порядке. Вам его завернуть? Или, может быть, отполировать?

Он сделал обманное движение вправо и тут же ловко прыгнул влево — теперь между ним и Горстагом не было никакой преграды. Ростовщик ринулся в атаку.

Хецца, конечно, не был столь блестящим фехтовальщиком, как маэстро Тэган, но он, несомненно, умел обращаться с клинком. Горстаг отчаянно отбивался от ударов, ища подходящий момент для ответной атаки, но тщетно.

Положение было трудное. Хецца быстро определил возможности Горстага и сообразил, как прорвать его оборону. Выпады ростовщика едва не доходили до Горстага, иногда тот успевал отразить удар в самый последний миг. Похоже было, если так пойдет, Хецца с ним разделается.

Горстаг подождал, пока Хецца поднял саблю, чтобы обрушить удар ему на голову, и сделал резкий выпад вперед. Риск был велик, но Горстаг успел поднырнуть под руку противника. Удивленный Хецца получил удар рукояткой рапиры в челюсть, а затем эфесом — в лоб и упал без сознания.

— Извините, — сказал Горстаг, — я не хотел.

Может быть, Хозяйка Порфиры, Фервимдол и другие безумцы, подумал Горстаг, наконец-то раскроют мне свой грандиозный план.

Павел Шемов раскрыл карты веером, проверяя, что получил от сдающего. Увидев Солнце, Короля и Королеву Жезлов, а также Рыцарей Жезлов, Монет и Клинков, он поборол усмешку на своем смуглом, привлекательном кареглазом лице.

С тех пор как он сел за стол, одна партия была неудачнее другой, а его ставки все уменьшались и уменьшались. И теперь он уже почти желал быть жрецом Тайморы, богини удачи, а не своего любимого Летандера. Однако сейчас карты, которые он держал в руках, обещали хорошую партию, более того, партию под собственным знаком Лорда Утра. Проиграть Павел не мог, это было невероятно.

Его целью было собрать большинство. Но этого делать нельзя, чтобы другие игроки не потеряли голову. Когда угрюмый бандит с косматой бородой, сидящий справа, начал с десяти золотых, по преимуществу сембийских ноблей и кормирских львов, церковник изобразил сомнение, раздумье и в конце концов удовлетворился небольшим повышением ставки.

Как раз в этот момент в дверях таверны возник Уилл, впустив в комнату порыв холодного ветра.

Он заметил своего товарища и крикнул:

— Эй, симпатяга! Ты-то мне и нужен.

— Я занят, — ответил Павел.

Хафлинг пересек комнату и взглянул в карты товарища.

— Да тут королевский марьяж и полный набор козырей! — объявил он.

Другие игроки сразу сбросили свои карты.

— Ах ты… сын, — напустился Павел на Уилла и в качестве самого убедительного довода поднес к носу хафлинга кулак. Они часто так, шутя, подначивали друг друга, но сейчас шутить было некогда. — В чем дело?

— Одна девушка, из людей, ранена, и ей нужна помощь. Дорн остался при ней на случай, если объявится кто-нибудь из крысоподобных.

— Это они ее ранили? — спросил Павел. — Тогда она тоже может стать оборотнем.

— Нет. Во всяком случае, не похоже. Давай оторви-ка свой чертов зад от стула и айда со мной!

— Ладно, пошли.

Павел сгреб со стола все, что осталось от его монет, и прихватил свою булаву. У выхода к ним присоединился Рэрун Похититель Снега.

Если говорить об искусственной внешности, Уилл с Павелом были «нормальными» членами их небольшого братства. При виде же Рэруна, как и Дорна, все оборачивались, ибо арктические карлики были так же редки в землях близ Лунного Моря, как и полуголемы. Ростом едва ли выше Уилла, Рэрун был приземистый и плотный, в ширину почти такой же, как и в длину. Он носил козлиную бородку и длинные, до талии, распущенные волосы — такие белые, что трудно было различить, где кончаются волосы и начинается мех белого медведя, из которого была сшита его туника. С волосами контрастировало лицо, обветренное и обожженное солнцем до невероятной красноты. В короткопалой руке Рэрун держал ледовый топор.